- Я не виновен!
- Ты жалок.
Демон небрежно смахнул со стола табакерку.
- Первый дар, смертный. Осталось два. И тогда мы потолкуем по-настоящему. А это - чтобы тебе не казалось, будто сегодня ты легко отделался.
Прежде чем я успел что-то сказать или сделать, змеелицый махнул свободной лапой. Движение вышло таким быстрым, что я и заметить его током не смог... да что там - даже боль пришла с запозданием на пару мгновений. А сначала просто рубашка на груди вдруг начала промокать красным и расползаться, подобно ветхой дерюге.
Обсидиановые когти демона рассекли ткань и плоть с одинаковой легкостью, распахав мою грудь четырьмя неглубокими, но болезненными и сильно кровоточащими порезами. Боль, наконец, обожгла нервы, я взвыл и скорчился в кресле, на несколько ударов сердца потеряв чудовище из вида, а когда снова поднял голову, никого в комнате уже не было. Лишь повисшая в воздухе вонь мускуса и серы свидетельствовали - нечистый и впрямь был здесь, мне не причудилось.
Шрамы, полученные в ту ночь, я ношу по сей день.
До утра сомкнуть глаз мне уже не пришлось. Сначала я пытался добудиться слуг, чтобы они перевязали раны, но те лишь вскрикивали во сне и отмахивались руками - не столько от меня, сколько от преследующих их кошмаров. Пришлось справляться самому, а потом бродить из комнаты в комнату, зажигая свечи и шарахаясь от каждой тени.
Дары Генриха... их я из рук уже просто не выпускал.
Демон не сказал, когда придет во второй раз. Через час? На следующую ночь? Через неделю?
Сколько у меня в запасе времени? Какую метку на память он оставит при втором визите? Выколет глаз? Отгрызет руку? Дары не позволят ему меня убить, но насчет того, чтобы искалечить уговора, похоже, не было.
Сотни вопросов роились у меня в голове, наполняя сердце ужасом. О, Генрих, если бы ты только знал, на что обрек меня в своем безумии!
Первым порывом, конечно же, было отправится за помощью в Колдовской Ковен. Маги-бесоборы, состоящие на службе у Магистрата и короны, сумеют совладать с красным демоном, даже если он не преувеличивает свои возможности. Но только слава змеелицего не шли у меня из головы.
"Родной брат считал тебя виновником гибели себя, своей жены и своего ребенка", - так он сказал.
Даже если официальное расследование полностью меня оправдает, в чем я, зная свою невиновность, ничуть не сомневался, репутация фамилии дин Брэккет будет уничтожена. Нет, я, безусловно, в свое время сделал немало, чтобы извалять эту самую репутацию в грязи, развлекая себя кутежами и беспутствами, но ведь прежде у семьи был еще и Генрих, чьи достоинства всегда перевешивали мои мелкие прегрешения.
А теперь... теперь я и есть вся семья.
Поломав голову и выпив пять-шесть чашек кофе, я принял решение не горячиться. В конце концов, стараниями старшего брата у меня оставалось еще две возможности отправить демона обратно в пекло, не солоно хлебавши. А значит есть сколько-то времени, чтобы взвесить все "за" и "против".
Ясно одно, если я, спасая собственную жизнь, уничтожу фамильную репутацию, неизвестные враги дин Брэккетов, стравившие нас с братом, все одно выиграют. Я не мог доставить им такого удовольствия!
И тут меня осенило: Дэрен Барклай! Я должен частным порядком обратится за советом к Дэрену Барклаю, почетному члену Колдовского Ковена и другу нашей семьи.
Сейчас он, конечно, глубокий старик, но в свои лучшие годы был известен, как магистр теургии и специалист по тайным оккультным практикам. Отец рассказывал, Барклай даже претендовал на место в Совете Девяти, но в последний момент отказался, предпочтя преподавательскую деятельность. Сейчас старый ковенит отошел от дел и не занимается ни магической практикой, ни студентами, но мы встречались на похоронах Генриха, и я убедился, что его ум оставался таким же острым, как полвека назад. А, главное, в свое время он хорошо знал моего отца и даже считался его другом.
Узнать, где проживал старый ковенит не составило труда, так что уже к полудню я сидел в его рабочем кабинете, заставленном высокими книжными шкафами. Здесь пахло бумагой, кожей и пылью. До похорон я последний раз видел старика, наверное, лет двадцать назад, но с тех пор он не особо изменился: та же прямая спина, те же насмешливые и внимательные глаза под кустистыми бровями, то же сухое аскетичное лицо, выбритое с предельной тщательностью. Разве что крючковатый нос стал еще более тонким и острым, окончательно превратившись в хищный клюв.
Колдуну стукнуло, должно быть, уже лет так сто лет, но на память старый ковенит не жаловался и речь держал осмысленную и уверенную. "Ужасно, когда молодые и талантливые люди уходят прежде, чем смогут явить миру свое предназначение, - сетовал магистр Барклай, заботливо разливая по бокалам разбавленное тарнское вино. - Твоего брата судьба готовила к великим свершениям. Досадно, что Ур их не увидит".
Добираясь до дома старого ковенита, я настраивал себя на долгие часы пустопорожних разговоров и воспоминаний о былых днях, когда он и мой отец задавали жару всему Блистательному и Проклятому. К счастью, старик оказался настроен по-деловому и сам свернул ничего незначащий разговор к цели моего визита.
Волнуясь и запинаясь, я выложил ему все. О недругах, истребляющих нашу семью, о безумии, наведенном на Генриха, о его договоре с демоном и о визите последнего минувшей ночью. Какое-то время магистр сидел, не двигаясь, с прикрытыми глазами, неспешно обдумывая услышанное, затем тяжело покачал головой.
- Дары мертвеца, говоришь. Надо же. Давно об этом не слышал. Мало кто практикует. Интересно, откуда Генрих вообще узнал о соответствующем ритуале.
- Его можно как-то отменить? - волнуясь, прошептал я.
- Едва ли. Дар или дары мертвеца - сложная форма проклятья, суть которого в том, чтобы отправить человеку послание из могилы. Сам понимаешь, Хампфри, это не так просто организовать, поскольку автор проклятья к этому времени должен быть уже... мало на что способен. Некоторые прибегают к услугам некромантов, чтобы вернуться с того света, но это слишком сложно. Я бы использовал обычное посмертное письмо, которое адресату надлежит вскрыть после кончины отправителя. Чем проще решение, тем оно надежнее. Главное только, чтобы получатель ничего не заподозрил и не принял защитных мер... Но ты утверждаешь, будто Генрих отдал свои дары, будучи еще вполне живым?
- Да, это так.
- Хм... Это усложняет дело. Хотя известны случаи, когда решившиеся на столь сложную месть передавали обидчику дары, предварительно приняв медленно действующий яд. Так они становились мертвыми заживо. Сомневаюсь, чтобы твой брат принимал яд, однако он так верил в гибельный для себя исход дуэли с Лордом-убийцей, что ритуал мог сработать.
Магистра слегка пригубил вина, пожевал по-стариковски губами, снова надолго задумался, а затем принялся качать головой, точно споря с какими-то своими мыслями. Я изнывал от нетерпения, но не смел его торопить.
Ковенит открыл глаза.
- Или же речь идет не о проклятье? Скорее всего, "дар мертвеца" в нашем случае - образное выражение, к которому прибег Генрих. И это хорошо.
- Хорошо?
- Это значит, что тебе, Хампфри, угрожает только наемник из Преисподней. И если суметь расправиться с демонической тварью, что согласилась на условия покойного Генриха, все прекратится. Может прекратится. И не потребуется ни сложных контрритуалов, ни очистительных дивинаций, которые, скажу честно, не дают гарантий, ведь проклятья, ради которых люди осознанно жертвуют своей жизнью, относятся к категории самых сильных. Нет, гарантий тут быть не может... Но если нам повезет, и мы имеем дело просто с контрактом, который Генрих в приступе отчаяния...
- Безумия!
- ... заключил с некой демонической тварью... Что ж, тогда шансы есть.
- Контрактом? - недоверчиво переспросил я.
- Обычно плата в таких сделках - душа, - как о чем-то само собой разумеющемся заявил магистр Барклай.
