Де Шарни пожал плечами, игнорируя нарочитую грубость нобиля. Лорд Мышь только хмыкнул и знаком приказал ближайшему слуге принести еще бутылку кларета.

- Помимо вас, герцог, я вижу здесь целых двух м`сье, коих никакое проклятие не смущает. Мы с графом должны руководствоваться их примером! - провозгласил граф. - Во что играем? Вист?

- Я слишком стар, чтобы чего-то бояться. - благодушно сообщил лорд Нешер. - И вы угадали, мы играем в вист. Это игра не только тешит азарт, но и развивает ум. Возьметесь сдавать? На правах новичка?

Барон ад`Аллет дружелюбно улыбнулся.

- Как сказал лорд Хампфри, проклятье снято. Опасаться нечего. Нас, как видите, оно и в самом деле не смущает и не трогает.

- В моей стране много судачат о свободной оккультной практике, процветающей в Уре. Должен признать, слухи ничуть не преувеличены, - жизнерадостно объявил де Шарни, казалось, ничуть не впечатленный мрачными откровениями. - У нас маги и чародеи шагу не могут ступить без контроля церкви... ну, то есть не могли, когда церковь правила одесную монарха. Теперь же церковные дозволения заменяют цидульки от тетрархов и их прихлебателей.

- Ставка, начиная с пяти золотых марок, - перебил лютецианца дин Брэккет. - Вас устроит такая сумма? Да, и кто-то один пропускает игру.

Барон ад`Аллет откинулся на спинку кресла.

- Пожалуй, я пока понаблюдаю. Предпочитаю составить впечатление об игроках, прежде, чем подпустить их к своему кошельку.

Лорд Нешер кивнул и толкнул колоду карт в сторону де Шарни.

- Играем одной колодой. Двое новоприбывших против двух хозяев стола. Как вам такой вариант, мессиры? Не против? И без смены команд после первого роббера?

- Согласны, - резко ответил за всех дин Брэккет, хмуро переводя взгляд с лучезарно улыбающегося де Шарни на насупившегося виконта ад`Конн и обратно.

Некогда, еще не приняв титул герцога, полагавшийся его старшему брату, лорд Хампфри слыл человеком удовольствий и при желании мог даже на какое-то время стать душой компании (особенно когда подкреплял соответствующие претензии звоном монет), однако за последние полгода его характер заметно испортился. Заносчивость и грубость, прорезавшиеся в нем, в сочетании с прежней несдержанностью практически сделали младшего дин Брэккета изгоем в обществе. Какое-то время деньги и положение успешно компенсировали эти недостатки, но из-за упорно множащихся слухов о семейном проклятии от герцога в конце концов отвернулись даже самые верные миньоны, прежде почитавшие за честь служить мишенью для его саркастичных шуточек в обмен на вино и угощение на дармовщинку.

Лишь лорд Нешер мирился с таким характером - щедрые пожертвования дин Брэккетов уже дважды помогали ему успешно баллотироваться в Палату пэров. Кроме того, когда-то он был дружен с отцом Хампфри и отчасти ощущал себя ответственным за будущее молодого человека. К сожалению, герцог таких тонкостей не чувствовал. Он считал старого пэра прикормленным политиком, чьи связи долгое время были полезны семье, и порой едва сдерживался, чтобы не указать ему на это публично.

- Снимите, м`сье? - де Шарни протянул колоду дин Брэккету.

Он продолжал вести себя покладисто, упорно игнорируя нарочитую хамоватость герцога. А, может, граф просто происходил из категории тех бесконфликтных людей, что абсолютно уверены во всепобеждающей силе своего обаяния, которое рано или поздно должно превратить в доброго приятеля даже последнего грубияна и задиру.

- Вы в Уре. Говорите "милорд" или "мессир", - недовольно буркнул лорд Хампфри. - Не так режет слух.

- Предлагаю небольшую сделку! Если вы и достопочтимый лорд Артур обчистите нас в первой же партии, то в качестве компенсации поведаете историю с этим проклятьем.

- Мне тоже кажется, это будет увлекательный рассказ, - бесцветным голосом поддакнул лорд Мышь, скорее просто для того, чтобы напомнить о своем присутствии за столом.

- Посмотрим.

- Ну, полноте, милорд! Вы раззадорили наше любопытство! ...

- Вам стоит поучиться у своего товарища, граф, - получасом позже усмехнулся герцог дин Брэккет, подгребая к себе горку золотых монет. - Виконт прекрасно играл на мастях и мог вытащить партию. Да только вы слишком любите рисковать.

Герцог выложил из монет несколько желтых столбиков и теперь любовно выравнивал их ладонями. Виконт ад`Конн, похоже, не особо утешился похвалой, и только раздраженно барабанил пальцами по столу, глядя на потерянное золото.

- Страстная натура. Ничего не могу с собой поделать, - вздохнул (без особого, впрочем, сожаления) де Шарни и повернулся к спутнику. - Вы меня простите, mon ami?

Лорд Мышь неопределенно дернул плечом.

- Еще партию?

- Да, конечно. Но не только это! История, милорд. Вы выиграли золото, но задолжали нам историю.

- Я не давал никаких обещаний, - проворчал лорд Хампфри, но уже не совсем уверенно.

Выигрыш и несколько бокалов бренди, употребленных за время партии, привели его в более менее благодушное состояние.

И потом - он никому бы в этом не признался - тайна, которую приходилось хранить так долго, упорно просилась наружу. Воспоминания, связанные с пресловутым проклятьем, вовсе не бывшим выдумкой праздных сплетников, горели в воспаленному мозгу герцога слишком ярко. А ночами возвращались снова и снова - в ярких реалистичных кошмарах, от которых он с криком просыпался в липком поту и с отчаянно колотящимся сердцем. Умом Хампфри дин Брэккет понимал - легче должно стать только если он, наконец, поделится всем с кем-то посторонним.

Нельзя носить эту отраву в душе. Только ведь не расскажешь же все первому встречному?!

- Ну же, милорд! - подначивал лютецианец. - Всегда интересно услышать историю человека, которые, как говорят, обманул злой рок. Или даже вовсе одолел его!

- Одолел, - медленно произнес дин Брэккет. - Да... Так и было. Но не один. Мне помог... профессионал. Лучший в своем ремесле во всем этом чертовом городе, а значит...

- ... и во всем мире! - рассмеялся де Шарни. - Вы les bouclates так предсказуемо эгоцентричны!

Присутствующие слегка поморщились, слыша свое прозвище из уст уроженца Лютеции, но никто не стал демонстрировать обиды. Прозвище родилось не на пустом месте, и в тайне многие им даже гордились. "Буклят" - искажение от ругательства "будь я проклят!", каким часто сыпали уранийские солдаты и офицеры, в очередной раз задавая перцу Лютеции (неважно король там правил или уже Республика) - звучало не так обидно, как "тряпичная голова" или "капустник".

- На самом деле мне не доставляет ни малейшего удовольствия вспоминать события минувшего, и тому есть причина, - решившись, сказал дин Брэккет, важно откашлявшись и отхлебнув бренди. - Человек, обрушивший на меня проклятье, был...

Герцог выдержал драматическую паузу, обводя взглядом слушателей, дабы убедится, что те внимают ему со всем возможным интересом. И веско уронил:

- ... был моим братом.

Да, господа мои, родным старшим братом. Это странно и жутко слышать, ведь всему Блистательному и Проклятому известно, что Генрих дин Брэккет был человеком не только высоких устремлений, но и выдающихся достоинств, на которого многие старались равняться и походить. Уж я точно.

С самого детства так сложилось, что из нас двоих Генрих всегда оставался лучшим - во всем. Признавая сие, как данность, я в какой-то момент перестал ревновать его к вниманию и восторгам окружающих. Больше того, я даже нашел в себе силы смириться с тем, насколько сильнее отец любил своего первенца. В конце концов, Генрих был наследником, продолжателем рода, которому судьба предначертала превзойти родителя. А я? Ну, что я? Младший сын, лишний побег на семейном древе. Отрада матери и ее баловень. Не больше.

Повзрослев, я окончательно оставил попытки угнаться за старшим братом, и пока Генрих служил, воевал, а затем преумножал семейные капиталы и строил, просто проматывал установленный мне пансион. А когда отец умер - взялся и за свою долю наследства.