Перес: «Значит, надо направлять в обращение как можно больше денег. Но это же неразумно, далее смешно. Хотя нет, это теория инфляции. Обвиняемый только хотел оказать государству услуги».

Эта реплика Переса вызывает оживление в зале, зрители довольны судьей, но не все. Многие зрители возмущены тем, как судья издевается над обвиняемым, которого им откровенно жаль. Ведь никого из них он не сделал ни на сантим беднее.

Боярскому остается одно — гордиться своей работой: «Делать фальшивые банкноты так, чтобы все их принимали за настоящие, — это невозможно. Я отрешился от всего и попытался сделать невозможное возможным».

Перес старается везде достать унижением Боярского. Когда тот рассказывает о своих неудачных попытках внедрить свои патенты, судья с откровенной издевкой ехидно замечает: «Вам не вменяются в вину ваши изобретения, которые никому не пригодились. Это не преступление, это дилетантство». Когда возобновился разговор об успехах Боярского в деле изготовления фальшивых денег, Перес не удержался от ремарки: «Итак, ваше дело прогрессировало. Вы смогли поместить свои прибыли в швейцарский банк. Вы были очень неосторожны, так как этот банк не вызывал доверия. Он обанкротился».

Лишь однажды Боярскому удалось вызвать смех зрителей в свою пользу, когда председателю вручили синюю банкноту в 1 тыс. франков, серия которой пять лет назад вышла из обращения. Перес несколько минут изучал деньги, попытался смять банкноту, беспокойно оглянулся: «Может быть, деньги настоящие?»

Затем ту же банкноту передали Боярскому. Мельком взглянув на нее, он сказал: «Поздравляю, господин председатель, она настоящая!» И засмеялся.

Потом суд приступил к допросу соучастников Боярского. Интересно, что они оба и не предполагали, что имеют дело с фальшивыми деньгами.

Перес: «Мсье Шувалов, вы считали нормальным, что 100 франков вам предлагают за 75 франков?»

Шувалов: «Я думал, что они настоящие, может быть краденные…»

Рассмотрение методов гениального фальшивомонетчика проходило при закрытых дверях. Показания дали два эксперта. Слово предоставляется прокурору Шарассу и президенту адвокатской палаты Жоржу Шресте, который представлял в суде интересы Банка Франции. В зале зазвучало не только лишь хорошо наигранное возмущение преступной деятельностью Боярского, но и в определенной степени уважение к его гению. Перес и 10 присяжных не сделали ни одного замечания. Они, как и весь зал, целиком обратились в слух и только иногда кивали.

В своем выступлении прокурор руководствовался не логикой, а эмоциями. Он говорил о «паразите в превосходной степени, который вместо того, чтобы что-нибудь сделать для общества, предложил ему обесцененные шутовские деньги. Низшей точкой его падения было то, что он ни разу не удосужился уплатить налоги!» Это была жемчужина выступления. Представьте себе, фальшивомонетчик, покорно выплачивающий налоги. Нечто из ряда вон выходящее во всей уголовной истории.

Чеслав Боярский в своем последнем слове сказал: «Я глубоко сожалею о том, что причинил столь значительный ущерб Банку Франции. Я совершенно искренне уверяю вас, что никогда не хотел принести вред кому бы то ни было. Не отнимайте у меня надежды исправить свою вину, принести пользу; подарить моим детям улыбку».

14 мая 1966 года был оглашен приговор. Все надежды Чеслава Боярского на то, что он еще сможет улыбнуться своим детям, безнадежно рухнули. Его приговорили к 20 годам тюрьмы. Председатель суда объяснил «мягкость» приговора глубоким раскаянием подсудимого. Потрясенный Боярский спрятал лицо в трясущихся ладонях.

Гений фальшивок не увидел бы свободы и при более мягком приговоре. Чеслав Боярский умер через несколько месяцев.

С 1974 по 1977 год в ста пяти городах Советского Союза, включая столицы восьми республик, была выявлена 461 фальшивая денежная купюра пятидесяти и двадцатипятирублевого достоинства. Эксперты категорически заявили, что все подделки изготовлены одним способом. В Кремле очень разгневались: немедленно найти и обезвредить! Постепенно круг поисков сузился до Ставропольского края. 12 апреля 1977 года на колхозном рынке в Черкесске при сбыте очередной партии «липовых» денежных знаков был задержан житель Ставрополья Виктор Иванович Баранов. У бывшего водителя первого секретаря крайкома КПСС при обыске изъяли семьдесят семь самодельных «четвертаков», которые он всучивал беспечным рыночным торговцам.

На допросе в УВД подозреваемый сознался в том, что лично изготовил всю партию фальшивок.

В. И. Баранов был, как обычно говорят, мастер — золотые руки. Не случайно ведь его пригласили на работу в автобазу Ставропольского крайкома КПСС. Здесь он возил ответственных работников крайкома. И даже первого секретаря.

Однажды в руки Баранову попала самая крупная по тем временам 25-рублевая банкнота. Он долгое время рассматривал купюру, любовался яркой красивой «картинкой», чудесным переплетением тончайших линий густой радужной сетки. «До чего же все красиво сделано. Сколько людей ломало голову над тем, чтобы сотворить ее такой необыкновенной, неповторимой!»

Неповторимой, неповторимой, неповторимой? А неужели нельзя изготовить такое чудо любому талантливому человеку, у которого прекрасная голова и золотые руки? Червь самолюбия засел в душе Баранова. И он решил своими руками изготовить чудесное произведение сложнейшей техники.

Характер у Баранова был упрямый: чем труднее рисовалось ему препятствие на пути, тем с большим подъемом он бросал себя на его преодоление. И Баранов стал искать, экспериментировать. Да, он взвалил на себя непосильную, чудовищно сложную задачу. Краски. Бумага. Клише. Печатная машина. Впрочем, о печатной машине он думал мало, это он одолеет. А краски? Клише? А портрет Ленина, состоящий из микроскопических черточек? Какое необходимо искусство, чтобы порезать их на клише! И таким образом, чтобы они абсолютно точно совпадали с оригиналом и не сливались друг с дружкой?

«Внештатная работа» занимала все свободное время. Баранов настолько втянулся в это дело, что не заметил, как прошло около десяти лет.

…Вот уже сделаны два клише. Над их созданием он работал очень долгое время. Немного проще было с печатной машиной, она вроде бы готова к эксплуатации, но идет непрерывно брак. Надо добиться, чтобы эта проклятая краска тонко ложилась на бумагу. Плохо было то, что бумага использовалась не очень высокого качества. Как же сделать так, чтобы один цвет муаровой сетки переходил в другой плавно, абсолютно незаметно, без клякс и помарок. Возни с этой краской было много.

И вот долгожданный результат: машина работает отлично, банкноты выскакивают одна за другой, и строгий Ильич задиристо смотрит на Баранова. Но все не то. Брак, брак, брак… Снова Виктор Иванович берется за дело. Он всем существом ощущал свою неподготовленность в химии, металловедении. Но за плечами «угробленные» 15 лет непрерывной, чудовищной по своей нагрузке и сложности работы. А впереди — тоже 15 лет тюрьмы, а возможно, и вышка. И наконец-то победа. В начале 1974 года впервые вышла приличная банкнота. Баранов внимательно сравнил ее с настоящей и пришел в отчаяние. Возможно, какого-нибудь захудалого кустаря она и удовлетворила бы, но не Баранова, Снова он неделями возится с красками, совмещением оборотной и лицевой стороны и многим другим. И пришел момент, когда он получил то, к чему стремился долгие годы, Взял две банкноты — свою и настоящую, — смешал их, не глядя и посмотрел: отличить было невозможно! Это была настоящая победа, триумф! Гений! На свет божий появился гений подделок!

Рис. 54. В. И. Баранов — гений фальшивомонетчик.

Виктор Баранов осторожно сбывал «свои деньги». Несмотря на уверенность в качестве своей «продукции», он ясно понимал — бумага не та. Поэтому он сбывал их в основном на рынке, в сумерки, или в заштатных ларьках.