Поверить в то, что медиум мертва, было просто невозможно. Он охотнее и быстрее бы поверил в то, что она полюбила Шварца, чем это, но тем не менее мир был жесток, и, увы, в ней было места слабостям и страху.
Напоровшись на какую-то невидимую преграду, не дающую ему подойти к другу, Рен мгновенно очнулся от потрясения и в тот же миг услышал приказной крик Трея.
– Рен, отойди!
Однако Тао не спешил выполнять его приказ. Для начала он снова дотронулся ладонью до невидимого, но крепкого барьера, который окружал Йо и Анну, а после уже более осознанным взглядом заметил, что Асакура не просто сидит перед телом любимой девушки, утопая в скорби, а пытается что-то сделать, и, судя по настроению друзей, это что-то было не самым лучшим планом.
– Что это значит? Асакура! – повысил на него голос Тао, всё так же ощупывая барьер, который упорно не хотел его пускать, и замечая, что ни его, ни остальных друзей Йо не слышит, не видит и даже не чувствует.
– Учитель решил отдать свою жизнь взамен жизни госпожи Анны, – донёсся из-за спины очень мрачный голос Рио, который то ли не имел сил бороться, как это делал Юсуи, то ли что-то обдумывал, если в таком состоянии вообще можно было здраво мыслить.
– Не сегодня!!! – сильно размахнувшись и нанеся по барьеру мощный удар, закричал Трей, который просто не мог позволить своему другу умереть.
Однако, когда пыль рассеялась, и тяжело дышавший северянин поднял взгляд для того, чтобы посмотреть на результаты своего труда, он содрогнулся от удивления и не смог больше держаться на ослабевших ногах.
Барьер был цел, чего нельзя сказать о Юсуи, чьё плечо накрыла маленькая ладошка заботливой жены, желающей ему хоть чем-то помочь.
– Я не сдамся, – не поднимая головы, произнёс Трей, намеренный сломать этот барьер любой ценой.
– Трей, хватит, – но у любой позиции будет существовать оппозиция, и таковой, как ни странно, стал Умемия, переставший корить себя за то, что не успел помочь и не сумел спасти многоуважаемую госпожу.
Как говорил Йо, вступивший на путь конечного туннеля, где сиял свет его уходящей души: «Бессмысленно волноваться о том, что нам неподвластно». Анна умерла, и, как бы Рио себя не корил, хотя и был меньше всех виноват в этом, если вообще был, эти слёзы горечи не вернут её. Именно это знал Асакура, который всегда по-другому смотрел и жил в этом мире, и именно поэтому Рио всегда следовал за ним, как за небесным светом.
– Что значит твоё «хватит», а?! – тут же завёлся с полуоборота Трей, резко одёрнувший плечо, по которому его гладила и как бы просила не заводиться Сели.
– Мы должны дать господину уйти, – произнёс Умемия слова, которые многих шокировали, а некоторых, в частности одного – Рена, заставили понять, что он ни один так думает.
– О чём ты говоришь, Рио? – прижав руки к груди, надеялась на пояснения Сели, веря, что у Умемии есть какой-то план.
– Ты с ума сошёл! Я не дам Асакуре умереть! – напротив, не видел Трей здравого смысла в словах друга.
– А госпоже? Ты можешь позволить ей умереть?
– Анна уже умерла! – прогремели эти слова, как гром и молния среди ясного и безоблачного неба. Они были подобны острому ножу, который нанёс удар в сердце так стремительно и неожиданно, что он сам не смог сдержать ужаса от собственных слов.
Ему было больно признавать это, отвратительно говорить, но ещё больнее было то, что через какое-то мгновение он может потерять и друга, ведь неизвестно: получится ли у Йо вернуть Анну к жизни. И что тогда? Что будет, если их двоих не станет? Трей не мог себе представить такого.
– Трей, – спокойно и с сочувствием, которого ему самому не хватало, начал говорить Рио, не поднимая взгляда на северянина и взвалив на свои плечи очень тяжёлую ношу, посильную не каждому, – я понимаю твои чувства. Нет. Мы все понимаем и разделяем их, – от этих слов Умемии, сказанных с такой мудростью в голосе, что хотелось закричать, Трей оскалил сцепленные зубы, намереваясь опровергнуть эту ложь, ведь, судя по их смирению перед решением Йо, они ни черта не понимали его чувств. – Однако господин Йо уже слишком далеко зашёл, и если сейчас ты сумеешь прервать его, он не сможет больше спасти госпоже жизнь.
– Мы найдём другой способ! – заявил с категоричностью Трей.
– Но раз ты так уверен, то какая тебе разница, кого спасать! – лишь Рен был способен на такие где-то местами жестокие, где-то прямолинейные, но в итоге всё же чётко отображающие реальность слова. Они били в самую цель, без промахов или не точностей, и решительно открывали Юсуи глаза на то, чего он не хотел видеть.
Он не хотел выглядеть так, будто на жизнь Анны ему плевать. Нет. Он всем сердцем желал, чтобы она была жива, и, он был уверен, что они будут до последнего шанса и даже больше искать способ вернуть её к жизни. Но в то же время он не мог быть уверенным на сто процентов, что им удастся её вернуть, поэтому он боялся лишиться ещё и друга. И этот выбор между жизнями двух дорогих друзей был для него, пожалуй, самым сложным из возможных.
– Вы все... – тихим голосом начал злиться на всё вокруг Юсуи, не понимая, почему его друзья, все как один, решили позволить Йо умереть, даже не будучи уверенными, что ему удастся вернуть Анну. – Неужели вы не понимаете...
– Мы понимаем тебя, Трей, – не нуждаясь в продолжении его слов, ответил Рио, который, как и все, выглядел весьма побитым этим тяжело давшимся решением. – Но так же мы понимаем и учителя, который никогда не простит нас за то, что мы не дали ему спасти госпожу Анну, – северянина тут же ударило чем-то неизвестным, но очень похожим на ток, заставив его резко поднять взгляд и наконец увидеть, как не только ему, но и всем остальным тяжёло. – Уверен, если ты поставишь себя на его место, ты поймёшь, о чём я, – закончил Рио передавать другу слова своего разума, ведь в этот миг его сердце плакало, и сам байкер плакал, лишь один жестокий мир усмехался, доказывая то, что их хвалёная дружба бессильна перед смертью.
Ну а если это не так, то им придётся это очень упорно доказывать, и здесь не будет права на ошибку.
====== 173. Настало время сожалеть. ======
Говорят, что когда ангелы спускаются на землю, а демоны скрываются в тени, это предвещает начало мира и спокойствия для всего сущего. Изначально, так уж сложилось у людей, все верят в то, что ад – это пристанище слабых, падших душ, осквернённых земным грехом, а рай – это нечто сказочное и желаемое всеми. В общем смысле так оно и есть, однако в частности всё гораздо сложнее.
Человеку не дано узнать того, что происходит там, по ту сторону жизни, именуемой смертью. Каковы критерии отбора и распределения на два непримиримых и таких кардинально разных лагеря высших и низших духов. Всё, что нам известно, так это то, что после смерти каждый будет расценен за свои поступки: хорошие и плохие.
Однако не всегда то, что ты считает добром и правильным по всем нормам морали поступком, будет принято таковым в обществе, взгляд которого всегда разный, неповторимый и основывается на собственном мировоззрении каждого из участника этой сложной и многообразной жизни.
Человек – это существо объективное, и вряд ли найдутся люди способные расценивать чужие поступки субъективно, в то время как буквально с каждым вторым жизнь обошлась несправедливо и каждый ровняет другого по себе. Кто-то скажет: «Да, я понимаю его злодеяние, потому что и я был в такой ситуации», а кто-то просто погрязнет в желчи зависти к чужому счастью и произнесёт: «Прокляни и ты свою жизнь, как проклинаю её я». Вот и получается: с одной стороны жалость, с другой – ненависть и злость, а непредвзятости-то нет, ведь и правда никто не может понять по-настоящему другого, если он не испытывал подобного на себе.
Войдя вот в такой когнитивный диссонанс, основанный на полнейшем непонимание и даже презрении, ненависти и ярости друг к другу, Генрих и Вальдемар не могли не то что представить, но и даже подумать о консонансе их мыслей или хотя бы о том, чтобы прекратить вражду и решить всё миром.
