Соединив ладони правых рук, они медленно прошли по малому кругу, словно играя в медленные догонялки, но при этом не отводя друг от друга взгляда. Сделав ещё пару основных движений, Генрих присел на одно колено, а Анна изящно проплыла вокруг него, держась за его поднятую над головой руку. Всё было до такой степени легко и воздушно, что последовавшие за этим движения за одно мгновение смогли украсть дыхание медиума, оказавшейся неготовой к такой неожиданности.
Не дав Анне снова встать к нему лицом и следовать дальше, аристократ прижал девушку к себе спиной, положив одну рук на её талию, а другой – держа её ладонь вытянутой руки. Он повёл её всё тем же квадратом, состоящим из одного шага в сторону, но уже завершая фигуру плавным кружением вокруг своей оси.
Вернуться в обычное положение, лицом к лицу, Генриху помогло размеренное, но троекратное вращение Анны под его рукой, после чего она и сама не ожидала, как вновь вернулась к тому, с чего всё началось.
Снова квадрат, снова кружение, и в очередной раз эта довольно сдержанная, но лукаво-игривая улыбка аристократа. Романтичный демон, скрывающий эмоции, наконец-то, показал свои настоящие эмоции, которые просто не могли не шокировать девушку, ранее уверенную, что этот человек не знает слов любви и никогда не испытывал сильных чувств.
Однако, едва Анна начала осознавать то, что она подмечает в Генрихе достоинства, её сердце, всецело принадлежавшее Йо, резко стукнуло, возвращая на какое-то время потерявшуюся в иллюзии девушку на землю.
Да, скорее всего, Генрих покорил ни одно сердце таким приёмом, очаровывая своей загадочностью. Но вмиг вернувшая власть над своим разумом Анна была абсолютно уверена, что с ней у него этот трюк не пройдёт, по крайней мере, не по-настоящему.
То ли почувствовав эту перемену в девушке, то ли услышав окончание песни, Генрих ещё раз дал Анне сделать круг вокруг своей оси, после чего отпустил её руки и наклонил голову, тем самым благодаря партнёршу за прекрасный танец.
С окончанием их импровизации, закончилась и та реальность, где Шварц мог открыто выражать свои эмоции. Он снова надел на лицо маску сдержанности и аристократизма, чем вызвал в девушке усмешку.
– Знаете, Генрих, Вам необязательно всегда прятать эмоции, – абсолютно искренне сказала Анна, которая теперь знала, что в аристократе слишком много фальшивости, которую он по какой-то причине сам и создаёт. – Вы должны открыто выражать свои чувства к людям, – дополнила свой совет медиум, очень удивившись, когда Шварц снова улыбнулся, но вот только на сей раз как-то ехидно, словно соблазнённый сметаной кот.
– Правда? – сделал парень шаг навстречу девушке, немного склонив набок голову и создавая очень напряжённую обстановку между собой и японкой. Он провёл вдоль её щеки кончиками пальцев, после чего полностью прикоснулся ладонью к лицу и, поддавшись ещё ближе, сказал: – Тогда я говорю Вам открыто, что хочу Вас поцеловать, – после этих слов он ещё раз как-то хищно улыбнулся, наблюдая за шокированным лицом девушки, и сделал попытку прикоснуться к её губам своими, но, увы, на его пути встретилась неожиданная и такая сильная пощёчина, которая явно говорила об отказе.
Сердце Анны билось так сильно, что, казалось, в комнате заиграли новые ритмы, она безумно испугалась того, что он мог бы её поцеловать, и вопреки тому, что рано или поздно, но всё же должно было случиться, Анна рефлекторно дала парню пощёчину, даже не подумав о последствиях.
– Простите, Генрих, – с железной выдержкой сказала медиум, гордо подняв голову и смотря прямо на сдержанное выражение лица аристократа. – Но я тоже выражаю свои эмоции открыто.
Увлечённые друг другом парень и девушка не заметили того, как в дверях уже минуту как топтался Вальдемар, старавшийся быть беспристрастным ко всему тому, что он видел. Он лишь немного склонил голову перед гордо удалившейся японкой, а как только она покинула комнату, увидел, как невозмутимый Генрих резко скинул «маску» и, схватившись за пылающую огнём щёку, прошипел.
– Принести лёд, сэр? – Генрих был готов поклясться, что слышал усмешку со стороны Вольфа, однако его это сейчас не шибко волновало, как то, что щека и правду сильно болела. Удар у Анны был, дай каждому мужику так.
– Я считаю это явным прогрессом в отношениях, – потирая ладонью место удара, сам решил Генрих спуститься на кухню за льдом.
– Да Вы оптимист, – с каменным лицом пошутил Вольф, и именно поэтому он и его шутка остались без внимания Шварца, который, не переставая удивляться силе удара, казалось бы, хрупкой девушки, прошёл мимо соратника за льдом.
Не хватало ещё, чтобы на лице аристократа появился синяк.
====== 141. Никогда. ======
– Хорошо, лучше скажи: тебе удалось узнать что-нибудь ещё об этом ордене «Чёрная Роза»? – спустя минут десять бестолковых расспросов о том, как ей живёт под одной крышей с «монстром», наконец-то, услышала девушка вопрос по существу, закатив глаза и прижав трубку мобильного аппарата ещё ближе к уху.
Вот уже третий месяц Анна живёт в прекрасном, но постоянно держащем её в напряжении особняке Шварца – не только её врага, но и всего человечества в целом. Сказать то, что аристократ и медиум стали считаться влюблённой парой – это было бы слишком тошнотворно для молодой особы, которая никак не могла поладить с желаниями своего сердце и разума.
Голова говорила, что для более серьёзных отношений нужно перейти на следующую ступень, и, возможно, это приведёт к безграничному доверию, но вот душа, целиком и полностью принадлежавшая Йо, угрожающим шипением останавливала девушку. Вся её упрямая натура говорила, что пока достаточно и дружбы, ведь Генрих настолько к ней привязался, что даже настоял на том, чтобы она осталась жить здесь. Именно поэтому Анна разрывалась между выбором того, как ей поступить.
За все три месяца «заключения» она раз пять была с аристократом в ресторане, постоянно ощущая на затылке жжение от пристальных взглядов его охраны, они мило проводили время за ужином, между прочим, теперь действительно общаясь более раскованно и увлечённо. Генрих был интересной личностью, несмотря на то, что его позиция была на стороне зла, и это беспристрастно подмечала Анна, которой постепенно общество парня стало и не таким уж неприятным.
– У меня есть кое-какие новости, Лаура, – ответила блондинка, сидя на своей кровати в комнате одиночества. Однако, несмотря на то, что рядом никого не было, и прежде, чем позвонить, она сто раз проверила коридор, медиум всё равно старалась говорить так, чтобы никто не понял, что она беседует с детективом из Англии – главным противником ордена. – Но давай завтра при встрече это обсудим, – хоть голос девушки и был спокойным, даузер чувствовал, как она ухмыляется по ту сторону провода. Вот так уже три месяца – она придумывает ему каждый раз новые имена девушек, как будто специально не считая его парнем.
– Ладно, – устало выдохнул англичанин, – я прилечу завтра вечером, потом и поговорим.
– До встречи, Лаура, – действительно улыбаясь от уха до уха, ответила Анна, после чего повесила трубку.
Выдохнув накопившуюся усталость от всегда однообразных разговоров Лайсерга, Анна кинула с высоты десять сантиметров свой мобильный телефон на постель и взглянула в окно, за которым ей приветливо улыбнулось утреннее солнце. Однако медиум со всей своей «железобетонностью» просто послала его к чёрту, закатив глаза, и направилась в душ, чтобы быть сегодня, как всегда, безукоризненно прекрасной.
Этот очередной день неизменно сулил враньё по расписанию. Сегодня Анна не могла сказать того, что она отправляется в институт искусств, толком так и не узнавшим её талантов, однако оставаться в большом поместье, которое, как она сама думала, ей никогда не удастся обойти полностью, тоже не хотелось, как и лицезреть его владельца. Именно поэтому, а ещё потому, что ей было некомфортно находиться в особняке, девушка быстро собралась в путь-дорогу, не забыв приготовить причину своего отъезда на целый день.
