– Мудро, – качнув головой, согласился Вольф, надеясь на то, что настрой аристократа не пропадёт, а своевольная японка не сглупит и поддастся его очарованию.
Говоря о девушке-загадке, стоит отметить, что Анна, не замечая никого и ничего на своём пути, только что залетела, как фурия в ад, к себе в комнату, полную роскошных убранств. Она хотела спалить своей яростью всю эту напыщенность, но в итоге лишь продолжала дышать, как разъярённое животное, порываясь пойти обратно и влепить Генриху хорошую пощёчину... кулаком.
– Жизни не хватает, – передразнила аристократа девушка, вытянув шею и понизив голос. – Скажи просто, что я не даюсь тебе, – в голосе медиума не было веры в то, что аристократ может думать о чём-то возвышенном, она была уверена, что он просто наигрался с ней и не смог сломить её волю.
Но что бы блондинка ни понимала под словами парня, она всё равно пришла к выводу, что ей просто необходимо подпустить Генриха ближе к себе, переступив через слово «не хочу» и руководствуясь словом «надо». А в связи с этим, глубоко вздохнув, дабы прийти в уравновешенное состояние души и тела, Анна на выдохе тихонько прорычала, потерев двумя пальцами висок, после чего направилась к шкафу, ведь нужно было устроить Шварцу жизнь-малину в стиле Киоямы.
На улице плавно наступал вечер, который сигналил по всем окнам старого и красивого особняка. Солнце садилось, создавая в комнатах сумрак, такой спокойный и умиротворяющий других. Вот так и в одном из кабинетов «замка», где молодой парень – последний из рода Шварцев – сидел в небольшом кресле, прикрыв глаза, царила полутень, однако центр комнаты всё ещё освещали последние лучи яркого солнца.
Мощная дверь из красного дерева была приоткрыта, спасая комнату от духоты, которая стояла на улице вот уже пятый день, а из аудио колонок доносился качественный звук музыки, приносящей аристократу не только наслаждение, но и воспоминания.
Весь плейлист, записанный на диске, был отражением деятельности современных групп, которые в своё время так нравились сестре Генриха – Розе. Вот уже четыре года, как её не стало, такой живой, любимой и яркой, но её желания и предпочтения всё ещё жили в этом особняке и что самое главное – в её брате, который частенько любил сидеть в кресле за дверью, как сейчас, и наслаждаться музыкой.
Случайно открыв глаза, будто почувствовав чужое присутствие, умиротворённость Шварца испарилась, как будто её и не было, когда он игривым и любопытным взглядом заметил, как в комнату аккуратно зашла Анна, не заметившая его присутствия.
Она осматривала кабинет каким-то обеспокоенным взглядом, словно не понимая, откуда доносится музыка, а Генрих старался спрятать улыбку перед тем, как дать девушки понять, что он здесь.
– Вы что-то потеряли, Анна? – раздался за спиной медиума полный лукавства голос аристократа, который видел, как блондинка вздрогнула, будто за ней только что закрылась железная клетка. Довольно быстро развернувшись, девушка увидела удобно расположившегося в кресле парня, пристально наблюдавшего за каждой её эмоцией и, похоже, даже взгляда не бросив на её обтягивающее чёрное платье-футляр. Да, она была сногсшибательна, но Генриху, который, к слову, уже успел её оценить, больше нравились её эмоции испуга и растерянности, ведь именно в них он видел её «жизнь». – Или Вы опять заблудились? – встав с места и подойдя к японке, будто набравшей в рот воды, предположил Шварц.
В мыслях Анны тут же зазвучали сирены об опасности. Неужели её отмазка стала уже такой неправдоподобной, что это начал подмечать Генрих? Медиум запаниковала в глубине души не на шутку, даже не понимая, что Шварц просто поражался тому, как же она плохо ориентируется в незнакомом месте.
– Я просто услышала музыку, и мне показалось это странным, – взяв себя в руки, сказала Анна, добившись того, что Генрих выгнул брови от удивления.
– Что же в этом странного? – задал вполне логичный вопрос Шварц.
– Я не думала, что в этом доме может звучать такая современная музыка, – решив немного побыть самой собой, сказала Анна, которая действительно, только заслышав песню знаменитой группы, была крайне удивлена. Она сначала не поверила своим ушам, поэтому и вошла в кабинет не так, как планировала, а с опасением.
– А Вы думали, что аристократы сидят на диване перед камином, пьют бренди и слушают Моцарта? – шутливо произнёс Генрих, в глазах которого Анна впервые видела столько лукавства и игривости. Сегодня уголки его губ не боялись приподниматься, показывая намёки на улыбку, а вся аура вокруг него стала такой странной, что казалась ещё опаснее своей неизвестностью.
– Да, – пожав плечами и удивляясь таким метаморфозам в аристократе, ответила девушка, пожав плечами и испугавшись, когда после её слов парень вдруг окаменел на какие-то доли секунды.
Его не просто потрясла, а перевернула с ног на голову её прямолинейность и откровенность, из-за чего Шварц почувствовал, как смех вот-вот норовится вырваться наружу. Его истинные чувства и эмоции видел только Вольф, и, честно признаться, Генрих был ещё не готов открыться перед девушкой, из-за чего ему пришлось сделать вид, будто у него запершило в горле, хотя улыбки он всё же не сумел скрыть от блондинки.
– Спасибо за откровенность, – с шутливым сарказмом ответил парень, поджав губы, чтобы больше не допустить улыбки. – Но знаете, Вы, наверное, будете шокированы, когда узнаете, что я не знаю даже половины классиков.
Действительно это несколько удивило Анну, которая смотрела на аристократа и задавалась вопросом: «Что же ты за человек такой, Генрих Шварц?». Она толком и не заметила, как её всегда наигранный взгляд стал абсолютно идентичным парню, выражая лукавство и интерес одновременно. Пускай он и был злом, но каким-то слишком вежливым и загадочным, из-за чего хотелось узнать о нём больше не из-за задания, а из-за простого любопытства.
(Музыка: One Republic – All The Right Moves (Cut ver.))
– Однако под такую музыку тоже можно танцевать, – плавно продолжил говорить парень, галантно раскрыв ладонь и тем самым пригласив девушку на танец, под только что заигравшую новую композицию. Его взгляд был таким неописуемо завораживающим, что девушке просто захотелось узнать, что будет, если она согласится.
– Можно попробовать, – поддавшись на его предложение, улыбнулась Анна, вложив свою ладонь в ладонь парня, который тут же шокировал её своей неприкрытой улыбкой и, не дав ей опомниться от неожиданности, притянул к себе, при этом немедля сделав первый шаг вперёд и задав темп, как казалось, вальса.
Нет, это не был традиционный вальс с тройным счётом, вместо этого Генрих просто двигался по квадрату отрывистыми и однократными шагами, давая понять, что раз песня современная, то и танец тоже должен быть оригинальным, даже не смотря на то, что такого ранее не существовало в природе.
Анна не знала, какие движения ей нужно было делать, она уже была готова растеряться, однако Шварц настолько умело вёл её в танце, что она двигалась, полагаясь только на него.
Чуть-чуть от вальса, малость от румбы и фламенко, казалось, что этот танец-какофония просто слеплен из различных танцев известных миру. Однако, несмотря на всю непредсказуемость и сумбурность, это было довольно забавным и интересным – следовать туда, куда ведут эмоции.
Не знание всех движений, а прекрасное чувство ритма делает танцора поистине великим. Импровизация – это высшая степень мастерства, и именно его Генрих с удовольствием демонстрировал девушке, которую будто громом поразило.
Она не могла оторвать взгляда от не покидавшей его лица задорной улыбки, с немного приоткрытым ртом и восхищением в глазах следуя туда, куда он её направлял. И постепенно, войдя во вкус и решив понять, куда её заведёт эта музыка, она и сама стала не ведомой, а дуэтной.
Основу танца так и составляли отрывистые шаги по вращающемуся квадрату, однако, когда ритм требовал другого, пара демонстрировала потрясающую слаженность и взаимопонимание.
