Решив, что можно было, конечно, сейчас вломиться в комнату и насильно залезть под тёплое одеяло рядом с шатенкой, но лучше этого не делать, Рен ещё раз счастливо усмехнулся, перестав терроризировать дверь номера тринадцать взглядом, после чего развернулся и, потерявшись в несодержательных мыслях душевного тепла, просто пошёл по коридору к лестнице, вот теперь действительно ощутив себя в роли жениха.

– Знаешь, Рен, – нагло, бесцеремонно и так некстати вторгся в мысли парня голос исподтишка, ожидавший его за поворотом к лестнице, – кажется, я теперь поняла, почему ты выбрал эту простолюдинку, – все счастливые мысли были словно забросаны помоями и дурно пахнувшими отходами, а перед глазами Тао, только что завернувшего к лестнице были стройные, ровные ножки девушки, голос которой он уже узнал.

Бегло проскользив взглядом вверх и даже не акцентировав внимания на великолепных и идеальных формах девушки, Рен добрался до лица рыжеволосого бестия в его жизни, которая порядочно осложнила ему жизнь и сейчас стояла на третьей ступеньки лестницы, прижавшись спиной к стене и сложив руки на груди.

Мэгуми выглядела помимо того, что идеально, так ещё и явно недовольной, возвышаясь над Тао также символично, насколько было её самомнение. Её отвращение к Юи чувствовалось за версту, а презрение в сторону Рена было понятно без слов.

– Интересно, – решив раз и навсегда, что его улыбки заслуживает лишь одна девушка в мире, с сарказмом и холодом в глазах поднялся Тао на один уровень с аристократкой, чтобы теперь он смотрел на неё с высока своей уверенности в том, что все её слова будут очередной провокацией. – Я даже сам не знаю до конца, почему я выбрал именно её, а тебе оказывается известно, – облокотившись спиной о перила лестницы, сложил руки на груди Тао. – Так поделись, – склонив голову на бок, лишь одним своим жёстким взглядом пугал Тао девушку, которая тоже сталась показать свою силу – силу благородной крови.

– Это же очевидно, – каждым своим движением, взглядом и даже ритмом дыхания подтверждая то, что она ещё та стерва, растянула самодовольно Мэгуми, увидев, как Рен заинтересованно выгнул одну бровь, «жаждая» услышать её версию, из-за чего он даже оттолкнулся от лестницы и не побоялся подойти ближе. Но девушка даже на секунду не отвела своего острого взгляда и без страха сомнений произнесла: – Ты самоутверждаешься за счёт её глупости.

Ещё секунду назад присутствующие в Рене сарказм и несерьёзность восприятия её слов испарились со скоростью света, стоило смыслу этих слов достучаться до его сознания. Его холодный взгляд стал холодным, синим пламенем, наряду с тем, как победно улыбалась девушка, кажется, почувствовавшая, что она либо угадала, либо сильно уколола шамана, безрассудно отказавшегося от неё. Однако стоило осознанию слов занять свою персональную нишу, как девушка воскликнула от испуга, когда рядом с её лицом, буквально в сантиметре от левой щеки, в стену влетел полный ярости и злости кулак.

– Достала, – прозвучал из-под опущенного лица очень страшный и создающий реальную опасность голос «смерти».

Наряду с Реном, который оказался за дверью любимой девушки, за порогом чужого дома оказался и английский Джеймс Бонд. Этот дом, в котором жил любимый его сердцем человек, теперь и правда становился для него всё более чужим с каждой секундой, проведённой в одиночестве тёмной улицы.

Бросая взгляд то на особняк Шварца, располагавшийся неподалёку, то на небольшой двухэтажный коттедж, в котором он мог лишь предполагать, что творилось, Лайсерг ощущал себя самым настоящим агентом 007, который весьма плохо справлялся со своей миссией.

Прижавшись спиной к стене дома, из-за которого он и выглядывал, имея обзор по диагонали на особняки спонсоров, он сполз вниз, закрыв глаза, сжав зубы и браня себя за то, что он не сообразил пойти за Сарой и её новым ухажёром сразу, как только увидел их, выходящими со стадиона.

Что произошло после того, как Нобу проводил Сару до дому? Ушёл ли он в общежитие или сейчас находится у брюнетки в доме... в комнате... в...

На последней мысли Дител так резко встал и стукнул ногой по неповинной в его глупости стене, что на секунду-другую боль от удара затуманила его ревностные фантазии и родила в его непревзойдённом интеллекте дурную мысль. Боль избавляет на время от ужасных фантазий, так может ему завалиться сейчас к Генриху, авось недалеко, он с радостью помог бы ему, избив до смерти.

Но вот боль потихоньку начала отступать, разум малахитового принца стал проясняться, и он от собственного бессилия снова повалился на колени, опираясь кулаком на землю, а второй ладонью прикрывая глаза, которые хотели дать волю эмоциям.

Быть настолько близко к любимому человеку, чувствовать, как он может уйти, и ничего при этом не делать, а точнее не имея право на это действие, было очень тяжело для психики только казавшегося теперь сильным даузера. Да, годы, война и уже несколько десятков смертей, причём как врагов, так и товарищей, сделали из него бойца, однако кто сказал, что от этого он становился лишь сильнее. Каждый удар судьбы, каждодневное напряжение и полное отсутствие простого человеческого счастья подрывали его психику до такой степени, что он уже не мог разобраться в том, что правильно, а что нет. Однако одно на данный момент он знал точно: сейчас, возможно, даже в эту самую секунду, он проигрывает войну, которую сам и начал, и если он не победит самого себя, если не примет собственную уязвимость, то он может проиграть на всех фронтах. Пока у него есть последние отголоски разума необходимо было действовать – действовать аккуратно, но эффективно.

Снова открыв глаза, теперь полные новой и, похоже, последней порции сил, собранной по горстям из разных источников, Лайсерг в очередной раз поднялся на ноги и с предельной осторожностью выглянул из-за угла.

«Странно», – пронеслось в мыслях даузера, когда он не увидел ни одного из прихвостней Генриха, обычно патрулирующих территорию.

«Брось, Лайсерг, пускай хоть раз тебе повезёт», – в ответ на голос разума отозвалось сердце, рвущееся к дому Вайтвуд.

Было до безумия страшно рисковать всем пройдённым путём, однако сама мысль о том, что там, в доме, Сара с другим мужчиной, приводила детектива в ярость и к безрассудству действий. Ему нужно было только пересечь дорогу, а там его уж точно не заметят, но сомнения одолевали парня всё больше и больше.

Однако вдруг свет, горевший в окне второго этажа, резко погас, давая Дителу ультрамощный подзатыльник. Он знал, так как уже бывал там, в этой утратившей свет комнате была спальня.

«А что если Сара и...» – панические мысли тут же осадили разум парня, заставляя его дышать чаще и логичнее логичного колотиться сердце.

Нет, не было патруля Шварца сегодня. Лайсерг даже не хотел разбираться почему, он просто сказал спасибо удаче и быстро пересёк дорогу, тут же прислонившись спиной к высокому зелёному забору. Теперь ему осталось лишь попасть в комнату на втором этаже, которая была прямо над его головой, ну, а как это делается, даузер уже прекрасно знал, помнил и ощущал чувство дежавю. Отойдя спиной от забора на пару шагов, Дител расстегнул пуговицу на манжете своей белой рубашки, тем самым освободив кулон поиска, после чего размахнулся и послал его к перилам балкона, за которые он и зацепился.

Секунда проверки на крепость сцепления, и вот детектив взмыл вверх, не совсем удачно приземлившись. Это только в фильмах бывает так, что можно в полёте снизу перепрыгнуть преграды, в действительности же Лайсергу пришлось перелезать через ограду, создавая совсем ненужный шум.

Дверь на балкон, соединённая со спальней была занавешена тёмными шторами, которые так символично подойдут к ситуации, если Дител увидит сейчас то, чего больше всего боится. Было даже страшно переступать порог, из-за чего он несколько секунд стоял в раздумьях, едва касаясь пальцами ручки двери. Но все его мысли сводились к мнению, что уж лучше он сейчас об этом узнает сам, чем когда об этом пойдут слухи. Тем более он не собирался сдаваться и уступать какому-то музыканту свою строптивицу, а это уже считалось сигналом к действию.