После этих слов, которые уже самим началом удивили аристократа, не понимавшего для чего она сказало слово «друг» при их-то отношениях, Анна ушла обратно в комнату, оставив на балконе растерянного, ничего не понимающего, но самое главное – сомневающегося Генриха. Она же зашла в пустую комнату, улыбаясь и впервые радуясь, что судьба свела её с таким человеком, который просто запутался в себе, но при других обстоятельствах мог бы стать для неё действительно хорошим и чуть ли не лучшим другом.
Теперь она была уверена: все ошибаются. Патчи и Лайсерг борются за правое дело, но кроме борьбы они не знают других методов. Генрих борется ради своих убеждений, которые были следствием череды ужасных в его жизни событий. И только она теперь знает правду обо всём и всех, и в её силах исправить ошибки и наладить понимание.
Вздрогнув всем телом и чуть не вскрикнув, когда она чуть не наткнулась на вышедшего из коридора Вальдемара, перемещавшегося по особняку, словно тень, Анна поняла, что спокойно ей до кухни не добраться.
– Простите, госпожа Анна, – немного склонил голову Вольф в знак уважения к жене главы ордена.
Хотя нет... есть ещё непознанные личности в её пазле, которые шатаются по коридорам и пугают даже такого стойкого человека, как она.
«Чтоб тебя полтергейст задрал», – чисто по-шамански выругалась в мыслях Анна, гордо вздёрнув нос и пройдя мимо без лишних извинений с её стороны и акцента на подозрительных личностях.
Комментарий к 122. Игра теней. .
====== 123. Пора действовать решительно... в мечтах. ======
В особняке на западных холмах Добби Виладж, а точнее в обеденном зале, этим ранним утром, когда нормальные люди только начинают завтракать, было как-то уж очень шумно, причём виной тому были не столовые приборы, а разговоры или, даже лучше сказать, споры на повышенных тонах людей, которых с лёгкостью можно было принять за членов похоронного бюро – ни одного светлого тона в их одежде не присутствовало.
Однако не всё то золото, что блестит, а эти люди, собравшиеся за овальным столом, по которому то и дело стучали разъярённые кулаки, были куда глубже, чем казалось – членами тайного ордена, который брал свои истоки ещё издревле.
Шести членам общества соответствовало шесть частей света, которые и представляли эти люди. Седьмым человеком, сидящим через угол от главы стола, был высокорослый мужчина чернее ночи и похожий своим взглядом на волка, который лишь до определённого момента может оставаться спокойным и молчаливым. А последним, но отнюдь не по значимости, был молодой парень с ясно-голубыми глазами и русыми волосами, который смотрел в окно по правую сторону от него и не особо акцентировал внимание на перебранке своих единомышленников.
– Кому-то из нас всё равно придётся рискнуть! – хоть и доносились, но не воспринимались выкрики людей до Генриха, который то и дело испытывал на себе косой взгляд Вальдемара, непонимающего, почему глава ордена сегодня такой безучастный.
– О каком риске ты говоришь?! – продолжались споры мужчин между собой, не замечая ушедшего в раздумья Шварца. – Мы не можем вот так запросто развязать войну с Патчам! Шаманов слишком много, и с каждым днём становится всё больше!
– Но наше оружие сильнее их! – «мирный» диспут начал превращаться в самый настоящий балаган, потому что каждый лез со своим предложением и безупречным, по их мнению, планом, однако Генрих даже и не думал вмешиваться во всё это. В его глазах было глубокомыслие и сомнение, что ещё сильнее озадачивало Вольфа, обеспокоившегося поведением лидера ещё с этой странной ночи.
– Людское оружие может и сильнее шаманов, но они тоже не дураки, чтобы лезть под пули! – а вот и чётвёртое мнение вмешалось в этот сумбур. – Если Дител возглавит их, то они будут не только в численном, но в стратегическом преимуществе!
– Но времени осталось совсем мало! Мы ведь знаем, где они хранят сферу, а значит...
– Замолчите все! – не криком, но очень холодным, громким и басистым голосом в один миг прервал все эти споры Вальдемар, перед этим выдохнув, словно от бессилия, когда понял, что от Шварца сейчас толку мало. – И так понятно, что времени у нас остаётся слишком мало не только, чтобы захватить сферу, но и добраться до места, – уже более размеренным и рассудительным голосом продолжил говорить в полной тишине и повышенном внимании Вальдемар. – Я считаю, что единственно правильным решением будет избавиться от шаманов одним разом, по крайней мере, от большинства, – в глазах этого «волка» все присутствующие видели какой-то план, подтверждающий его громкие и уверенные слова, даже Генрих, наконец-то, сняв купол безучастности с себя и услышав эти слова, покосился на Вольфа и, тяжело выдохнув, сказал:
– Выйдете все, – его голос звучал так слабо, что немногие поняли, что происходит с их лидером, который в последнее время действует весьма и весьма медленно, однако спорить никто не стал, из-за чего уже через минуту зал опустел, сделав исключение только для самого Шварца и его «правой руки», который знал, что как раз ему-то и нужно остаться.
– Сэр, простите мою навязчивость, – нарушив молчание первым, сказал Вальдемар, не вставая со своего места и лишь взглядом сопровождая лидера, который поднялся с кресла и подошёл к окну, сцепив руки за спиной и вглядываясь в пейзажи за окном, – но с Вами всё в порядке?
– Зачем мы это делаем, Вальдемар? – ответив вопросом на вопрос, ошарашил Генрих даже такого невозмутимого человека, как Вольф, который хоть и понял, о чём идёт речь, но растерялся, не зная, что ответить. Коротко посмотрев через плечо на своего верного друга, не находящего ответа, Шварц снова вернулся взглядом к пейзажу и через выдох продолжил: – Через десятки лет все мы неминуемо умрём. Не всё ли равно тогда, что будет с миром, который мы так стараемся изменить?
– Наша душа будет жить вечно, господин Генрих, – в очень редких случаях Вальдемар позволял себе сменить уважительное отношение на обычное общение, да и сам Шварц никогда не возражал против этого, потому что Вольф был на десять лет старше его самого. – Не знаю, как Вам, – всё же на «ты» он не мог перейти, – а мне будет тогда тяжело смотреть на весь этот прогнивший от земли до неба мир, который я при жизни не сумел спасти.
– Спасти? – усмехнулся Шварц, но не повернулся лицом к мужчине. – Получается, мы своего рода герои? – в его голосе была какая-то странная ирония, и Вальдемар прекрасно понимал, что скрывалось за ней.
– Герой – это не просто тот, кто спасает, а тот, кто готов убить одного ради спасения другого, – разговор двух людей потихоньку начал переходить в лекцию по философии жизни, но Генриху сейчас было крайне необходимо разобраться во всём этом. – Геройство невозможно без жертв и неважно с какой стороны: светлой или тёмной. Главное то, кто одержит победу и переделает мир под себя. В нём-то победитель и будет героем.
– А что, если мир не так ужасен? – тут же задал другой вопрос Генрих. – Что будет, если он изначально не нуждался в переделке, а мы совершим ошибку?
– Сэр, я Вас немного не понимаю, – вернувшись к официозу, так как мысли аристократа всё больше и больше стали его напрягать, встал из-за стола Вольф и подошёл к лидеру, чтобы видеть его задумчивое лицо. – Вы передумали?
– Нет... то есть... – по всей палитре сомнений и терзаний Вольф мог с уверенностью сказать, что Шварц и сам ещё толком не знает о том, что с ним происходит. – Вчера Анна раскрыла мне глаза на одно моё заблуждение, – Вальдемар продолжал внимательно слушать, комментируя и задавая вопросы лишь про себя. – Я не могу взять и смирить с тем, что вся моя семья стала жертвой жестокости и подлости людей, но и утверждать то, что все люди такие, какими мне казались раньше, я теперь тоже не могу, – опять молчание тянулось вслед за объяснениями Шварца, а его собеседник лишь отвёл в сторону взгляд. – Да, я ненавижу то, что олицетворяет собой Дител. Он словно тень моего прошлого, однако... – слова довались с каждым разом всё тяжелее и тяжелее, а, подойдя к своим выводам, и вовсе застряли в горле, – он сам не сделал мне ничего того, чтобы могло породить именно такую ненависть к нему. Хм... наоборот, – сказав самое сложное, аристократ смог улыбнуться, – я даже где-то в глубине души восхищаюсь им.
