– Генрих, – без особых порывов волнения, но всё же легонько, будто боясь прикасаться к обнажённому плечу парня, пыталась разбудить его девушка, – Генрих, – снова повторила медиум, испытывая чувство сострадания к парню, который сейчас метался головой по подушке, пребывая в своих снах, а точнее кошмарах, которые терзали его сознание.
Вздрогнув всем телом и схватив большое количество воздуха, молодой парень резко открыл глаза и принял положение сидя, начав тут же осматриваться по сторонам безумным от страха и ужаса взглядом. Он пытался понять, где он, что с ним, и куда делась его тень, взбунтовавшаяся и пытавшаяся поглотить его.
Анна сначала смотрела на всё это с немного приоткрытым ртом, так как не каждый день можно было увидеть Генриха таким напуганным и таким... настоящим, потом ей захотелось коснуться его плеча, чтобы успокоить, ведь он целую минуту не мог перестать метаться, однако в самый последний момент она остановила не только свои движения, но и мысли относительно жалости, после чего снова отодвинулась от него на небольшое расстояние двуспальной кровати.
Она не могла сдержать обещание, данное Йо и заключавшееся в том, что она будет даже спать отдельно от Генриха. Пока она не могла так поступить, чтобы не потерять доверие «объекта» миссии, однако держаться чуть подальше она была в силах, и это не могло не радовать.
– Анна? – хриплым и слегка удивлённым голосом произнёс Шварц, когда его взгляд коснулся жены, смотрящей на него с подозрением, но никак не с заботой. Однако Генрих этого сейчас не видел, единственное, что его удивляло, что он за какую-то секунду оказался совершенно в другом, в реальном, мире, а его любимая находится рядом.
– Тебе кошмар приснился? – задав логичный вопрос, чтобы показать свою необходимую в таком случае заботу, спросила блондинка, но парень ей не ответил – лишь опустил взгляд на свои пальцы правой руки, которую он сжимал и разжимал, будто проверяя функционирование.
– Кошмар... – с некой незавершённостью спустя мгновение произнёс Шварц, заставляя Анну напрячься от его странного поведения и этого неугомонного непонимания в глазах – страх и паника, слава духам, уже более или менее отступили на второй план.
– Ты куда? – вытянув не только шею, но и спину, немного даже испугалась девушка, когда Генрих резко сузил взгляд, полный неожиданной злости, после чего откинул одеяло и быстрым шагом, так и не дав ответа, вышел из комнаты.
Он, прекрасно зная, в какую сторону ему идти, сразу же подошёл к третьей свече справа от двери, но в этот раз она была уже совсем другой, нежели в его кошмаре. Простая парафиновая свеча, которая горела простым пламенем и уже до середины была поглощена пламенем, ничем не отличалась от остальных размещённых на подвесных канделябрах и не издавала никаких специфических звуков.
Непонимание в этот раз перемешалось со своеобразным разочарованием в себе и своих сдавших от испуга нервов – однако ещё никто не знал, что на то были причины. Это был не просто кошмар, это был...
Осознать ту действительность, к которой Генрих медленно возвращался, ему не дал внезапный шорох, доносившейся из парадного зала, который любой звук движение усиливал эхом до невероятной громкости. И снова вся реальность улетучилась, а Шварц уже не медленным шагом, а со скоростью звука пробежал по коридору, слетел, словно перепрыгнув в один заход, с лестницы и, лишь коротко увидев то, что через окно бьёт простой лунный свет прозрачно-голубого цвета, ворвался в обедню, где все было именно так, как и в другой реальности царства кошмаров.
С внешней стороны двери висело два мощных факела, которые горели не естественным, а всего лишь имитационным пламенем, но всё равно освещали парня так, что он видел перед собой свою собственную тень, тоже не подающую в этой реальности признаков жизни.
Даже видя всё собственными глазами, понимая то, что это случилось не взаправду, Генрих не мог почему-то смириться с кошмаром, отчего так и не уходил, просто смотря на свою тень, к которой спустя минуту очень неожиданно начала медленно тянуться ещё одна – чужая, сливаясь воедино и увеличивая в размерах его собственную.
Шварц не слышал ни шагов за спиной, ни того, как его первый раз окликнули, все его мысли и страхи были сосредоточены на своей увеличившейся в размере тени, на которую и был направлен взгляд его испуганных глаз. В ушах били барабаны, а до плеча со спины коснулась чья-то рука, из-за чего аристократ вздрогнул и сработал на простых рефлексах, захватив руку своего врага и вжав его в проём двери.
– Сэр! – вдруг ворвался в затуманенное мышление знакомый голос мужчины, который и был пойман, едва не получив кулаком по лицу, так как в руках Генриха не было никакого, даже примитивного оружия.
Несмотря на то, что Шварц остановил удар и видел, что перед ним стоит живой человек, он, наверное, несколько секунд, чуть не превратившихся в минуту, стоял без какого-либо понимания того, кто перед ним. Адреналин настолько застилал пеленой здравомыслие, что парню пришлось потрудиться, чтобы сделать первую попытку к опознанию этого человека.
– Вальдемар? – с растерянным от собственных поступков и теперь уже с немного просветлевшим разумом отшатнулся назад Генрих, освобождая мужчину от своего удушливого плена и тут же посмотрев на пол, где было две, абсолютно разные тени: его и Вольфа.
– Простите, сэр, если напугал Вас, – потирая шею и выпрямляясь в полный рост, сказал Вальдемар, внимательно разглядывая потерявшееся в сомнениях лицо главы ордена, на лбу которого не сходила задумчивая складка, – но и Вы порядочно напугали меня, когда я услышал шум, – видимо, Генрих слишком резко распахнул двери, из-за чего они и наделали такой шум, естественно усилившийся за счёт эха.
Частично смирившись и приняв то, что кошмар был всего лишь кошмаром, Шварц тяжело выдохнул и, подняв глаза на своего самого близкого соратника, который верно служил ещё и его отцу, оглядел его, увидев то, что тот даже и не подаёт признаков внезапной побудки.
Вальдемар, как всегда, был одет во всё чёрное, как то пламя из сна, пожирающая белую свечу, а на его лице не было и намёка на сонливость. Плюс ко всему он прибыл сюда очень быстро, что навело Шварца на логичный вопрос:
– А что ты здесь делаешь? – подняв подбородок и снова становясь тем самым Генрихом Шварцем, которого все уважали и считали образцом аристократии прежних времён, спросил русоволосый парень, сузив взгляд, но ни в коем случае не желая показать своего подозрения.
– Я делал обход, – ответив абсолютно спокойно и говоря всё, как есть, произнёс Вольф своим холодным баритоном, который разносился эхом по пустому и огромному холлу. – Сэр, с Вами всё в порядке? – спустя мгновение, увидев, как Шварц кивнул и снова над чем-то обеспокоенно задумался, поинтересовался Вальдемар.
– Да, всё в порядке, – развернувшись лицом к лестнице и по пути договаривая свою речь, всё ещё шёл с задумчивым видом Генрих. – Иди спать, завтра проведём собрание ордена и обсудим наши дальнейшие действия, – даже не удосуживая своего собеседника прямым взглядом, а спокойно поднимаясь по лестнице, отдал приказ парень, скрывшись в левом крыле дома и оставив провожающие его хладнокровные глаза второй тени в пустом холле.
Молодому аристократу было сейчас явно не до разговоров и выяснений того, что с ним происходит, он очень хотел сейчас вернуться к себе в комнату, выйти на балкон и, вдохнув свежего ночного воздуха, просто подумать над всем, что с ним случилось этой странной ночью.
Его прихоти и своевольные желания всегда исполнялись, поэтому уже через минуту он уже стоял на балконе, пройдя через комнату и даже не посмотрев на свою жену, и теперь всматривался в звёздное небо, которое переливалось блестящими огнями.
Его ладони, обхватив перила, крепко сдавливали железные трубы в руке, зубы крепко сжимались, скрипя и стёсывая эмаль. Сердце хоть и успокоило свой бешеный ритм, но всё равно продолжало выбиться неестественно: то слишком порывисто, то и вовсе замирая на месте. Глаза закрывались так плотно, будто от нестерпимой боли, а дыхание подчинилось его воли и было глубоким и впитывающим в себя с каждым вдохом новые силы.
