Радостный и благодарный всем духам предков визг «солнечной» девушки наполнил всей палитрой радужных эмоций территорию поликлиники, когда её небесного цвета глаза увидели картину нежно целующихся и так давно требующих единения друзей. У стоящих рядом с ней парней осознание того, что они увидели, пришло не сразу, потому как счастливое до потери пульса визжание златовласки оглушило их настолько, что им казалось, будто они только что стояли под большим, просто громадным, колоколом, по которому неожиданно ударили металлическим предметом.
Однако самое неожиданное, самое животрепещущее и главное – до жути стыдливое чувство смущения вызвал этот визг у кареглазой шатенки, которая как раз и была главной героиней «картины» маслом под названием «Помидоры вновь расцвели».
Отпрыгнув от ещё немного слабого, в физическом плане, парня, который чуть не потерял равновесие от тоже непроизвольного вскрика шатенки и рывка назад, Юи огляделась по сторонам в поисках источника её испуга, но, увидев стоящих внизу и смотрящих на них с улыбками друзей, а также слыша одобряющие свисты северянина в адрес Тао, она густо покраснела, оправдывая и раскрывая всю суть названия картины, после чего так позорно и ссыпаясь в прах от смущения забежала обратно в палату, чуть не сбив слегка улыбающегося Рена.
Только зря она думала, что это поможет ей избежать повышенного внимания к своей персоне, потому как златовласка, схватив мужа, чуть не проехавшего носом по щебёнке, побежала в саму больницу, где её ждали аж две прекрасные и самые долгожданные новости.
Если вы спросите: из-за чего Сели кричала – из-за радости, что Рен жив, здоров (в большей мере) и не покидает этот мир, или из-за того, что самая подходящая, самая логичная и прекрасная, по её мнению, пара вместе; вы не услышите однозначного ответа, потому что одна новость была прекраснее другой.
Видя, как семейство Юсуи рвануло с низкого старта ко входу в больницу, Рен понимал, что спокойствия в его палате сейчас не прибавится, а постельный режим можно прописать будет только врачам, которые отправятся в отдел сердечников. Тем не менее усмехнувшись этой перспективе, Тао бросил взгляд вниз на человека, которому он был обязан своей жизнью.
Йо и Рен, встретившись взглядами даже на таком расстоянии, улыбнулись друг другу, закладывая в мягкие взгляды всё то, что они хотели друг другу сказать, но буквально через пару секунд, когда Асакура сделал такой приветственный жест, будто отдал офицерскую честь двумя пальцами, глава семьи Тао просто потёр шею и с улыбкой на лице зашёл обратно в палату, дожидаясь своих друзей, которые были для него... пожалуй, смыслом его нынешней, теперь самой настоящей жизни.
Радость Лайсерга медленно, но верно скатывалась в лёгкое уныние с послевкусием вины пропорционально тому, как его друзья убегали в больницу, где ему не было места. На этом празднике жизни он был явно лишний, имевший кучу грехов перед друзьями, которые в последнее время от него отдалились, поэтому в мыслях он решил, что не стоит портить всем настроение своим присутствием, а лучше просто тихо уйти.
Однако даузер столкнулся с мощной и главное – не по годам мудрой «горой», которую невозможно ни обойти, ни пересечь. Рио резко развернул намеревавшегося уйти под шумок Лайсерга снова лицом к больнице и, как ни в чём не бывало, чуть ли не за ручку повёл его к «столу» на их общем торжестве.
Не слушая нелепые бормотания протеже про то, что лучше ему не идти, Рио уверенно вёл его за собой, а когда дверь в палату с номером сорок три была преодолена, он отпустил его, влетев внутрь, как фурия шестого круга ада, и первым делом без опасения, аккуратности и сочувствия залепил увесистый подзатыльник Рену.
– За что?! Я же пострадавший! – вскрикнув, но лишь сумев отшатнуться подальше от байкера, возмутился Тао, который сидел на своей больничной койке в окружении друзей и... своей девушки, у которых аж глаза на лоб полезли от такой неожиданности.
– Чтоб на будущее знал, чем тебе грозит подобное! – ответил с экспрессией байкер, который лишь казался таким стойким, но на самом деле он чуть королю духов душу раньше времени не отдал, пока считал все свои седые волоски на его голове с, как всегда, прекрасно уложенной причёской.
(Музыка: Bon Jovi – What Do You Got)
Рену просто не нашлось, что ответить, так и сидя с выпученными от негодования глазами и открывая рот, как рыба, а остальные просто засмеялись так искренне, так по-настоящему, будто и не было ни у кого из них в жизни никаких проблем.
Дальше последовали бурные обсуждения самых разнообразных тем, которые не затрагивали ни спасение самого Тао, ни его отношения с Вэй, они всего лишь болтали об всяких глупостях, препирались и просто навёрстывали упущенное за эти несколько дней, ведь, по сути, настоящая жизнь не в счастливых моментах, а в обыденных радостях встреч.
Смотря на то, как Трей и Сели, как всегда, показывают «прелести» семейной жизни, споря из-за очередной ерунды и тем самым веселя остальных друзей, Лайсерг чувствовал, как тяжёлый и неприятный ком, режущий и доводящий до слёз души, опустился по горлу в область сердца и теперь ещё сильнее заставлял ощущать себя никем иным, как предателем.
Он всё также стоял в дверях, просто позволяя смотреть не людей, которые были дороже ему, чем жизнь, и видя, что на него никто даже не обращает внимания. Он был прав. Из-за своего единоличного решения оградить друзей от бед, которые, если подумать, не могли не случиться, он теперь и расплачивается утерянным доверием. Хм... почему в нашей жизни всегда так происходит: сначала делаем, а потом... сожалеем.
Намереваясь тихонько уйти, лишь слабой, но искренней улыбкой говоря куда-то в сторону ребят, что он рад за их счастье, Дител уже сделал шаг за порог, как вдруг его имя нашло своё место в слабом физически, но таком сильном душевно голосе, которого даузер совершенно не ожидал услышать.
– Дител, ты за пивом? – Лайсерг застыл на месте не в силах и слова вымолвить, он лишь медленно развернулся, не скрывая своего удивления, предназначенного Рену, который и обратился к нему со странной шуткой, тем самым не давая ему уйти. – И мне не забудь захватить, – абсолютно спокойно и так по-таовски саркастично усмехнулся Тао, кивнув на дверь подбородком.
«Ч...что?» – не веря своим глазам, ушам и всему в мире перевернувшемуся, читался в глазах ошарашенного юноши вопрос.
Что это только что было? Рен Тао только что первым извинился?
Возможно, кто-то посторонний и не увидит в этой ситуации попытку к примирению, наоборот – откровенный стёб, но улыбающиеся и ждущие только ответа детектива присутствующие понимали, что Тао и правда пошёл на мировую, причём абсолютно спокойно и уверено.
Лайсерг не мог просто поверить в происходящее. Это правда тот самый Рен Тао, которого он... Нет, нет и ещё раз нет! Он не ненавидел его, они просто стали пленниками собственных амбиций, с которыми Тао справился первый, через шутку предлагая помириться. А что же Лайсерг? Хм... а он лишь смог осознать то, каким же он был дураком, а никак не гением, коим его считали, после чего усмехнулся и сказал:
– Водичкой обойдёшься.
Он сказал это с такой наигранной гордостью, будто спародировав самого Тао, однако после этого палата снова наполнилась звонким смехом ребят, которые просто попадали от того, как же в этой жизни многие вещи легко решаются, главное – это не создавать себе трудности.
Что ж, пришлось идти за пивом и водой, именно поэтому даузер всё же вышел из палаты под сопровождение безостановочного смеха, который и его нагнал следом, заставив счастливые до слёз малахитовые глаза обратиться к потолку, через который он как будто видел звёздное небо, такое же прекрасное, как и их отношения – на одном полотне уместились разные, но такие прекрасные и неразлучные звёзды, создающие красоту и нерушимую композицию грядущей ночи.
Пускай после того, что произошло, не останется и следа. Пора жить так, как все того хотят – в любви, взаимопонимании и дружбе. Пускай недолго, но это их время, и им Дител хотел насладиться сполна.
