– Вальдемар, я не думаю, что сейчас удачное время, – заполняя какие-то бумаги, даже не поднял взгляда на своего верного друга мужчина, в голосе которого была явная тревога. – Генрих очень молод, он ещё много не испытал в жизни, – поставив свою подпись резким движением на каком-то документе, продолжил объяснение мужчина, после чего поднял задумчивый взгляд на своего собеседника. – Он верит в то, что жизнь идеальна, поэтому все мои объяснения будут для него пустым звуком, – на доли секунды откинувшись в своём большом кресле, выдохнул с усталостью Шварц, после чего встал с места и начал медленно ходить по своему кабинету в раздумьях, смотря на портреты предков. – Объяснить чистому сердцу, что мир полон коварства и фальши не так-то просто, Вальдемар, – начал мужчина водить пальцем по огню свечи, которая так красиво стояла в ансамбле других её родственников на позолоченном канделябре. – Он, скорее всего, просто закроется от меня и никогда не сможет мне доверять, если узнает об «Ordo ab chao».

– Он ваш сын, сэр, – произнёс Вальдемар в спину мужчине, который с интересом и лёгким непониманием развернулся к нему, словно требуя пояснений. – А сын никогда не пойдёт против отца, – с уверенностью заверил главу не только семьи, но и ордена Вольф, который всегда был самым верным соратником у Шварцов.

– Даже если узнает, что его отец – убийца? – задал Шварц этот вопрос, который по сути и не являлся им, а всего лишь противопоставлением уверенности брюнета. Но вдруг...

– В каком смысле? – содрогнул не только умиротворённость комнаты, но и двух беседующих мужчин голос юноши, который застыл в двери с глазами полного непонимания и лёгкого ужаса.

Вальдемар тут же развернулся лицом к появившемуся, словно из пустоты, юноше, а самому Шварцу старшему открылся вид на сына, который появился так не вовремя и, разумеется, слышал всё, что они тут говорили.

– Генрих, успокойся, – видя то, как дрожат зрачки сына, выставил ладони глава семьи, тем самым пытаясь избежать истерики. – Если ты сейчас успокоишься, я всё объясню.

– Вальдемар, выйди, мне нужно поговорить с отцом, – холодным, резким и таким требовательным голосом отдал прямой приказ Генрих, даже не посмотрев на брюнета, а также с металлом смотря в глаза отца.

Вольф, услышав впервые такое обращение от наследника семейства Шварц, лишь с заторможенностью склонил в повиновении голову сначала перед главой семьи, на что тот кивнул, давая ему разрешение уйти, а потом перед Генрихом, после чего быстро покинул кабинет, в котором остались лишь двое похожих, как две капли воды, блондинов.

– Прекрасно, Генрих, – под впечатлением и с улыбкой подметил очень важную вещь Шварц старший, – у тебя начинают появляться задатки лидера.

– Ты хотел мне что-то объяснить, – всё с тем же привкусом металла в голосе одёрнул посторонние темы в сторону юноша, требуя своим ледяным взглядом у отца объяснений.

– Что ж, – понимая, что ему теперь не удастся провести сына и уйти от ответа, как это было в десять лет, согласился Шварц с недавно сказанными словами Вальдемара, который говорил о том, что Генриху и правда пора узнать всю правду. – Но сначала я кое-что тебе покажу, – в груди молодого парня всё сжалось, будто бы он уже понимал, что ему не понравится то, что ему хочет показать отец. Однако он должен был знать всё. Всё, что скрывает его отец.

Длинный коридор, по которому было запрещено ходить, с каждым шагом молодого парня становился всё темнее и темнее, уменьшая количество свеч на стенах и погружая в подвал особняка.

Генрих не знал, что поджидает его там, в конце этого тёмного пути, а посему он постоянно искоса поглядывал на гордо шествующего рядом с ним отца, видя его спокойное и беспристрастное лицо, которое на пятый раз его поглядок уже не смогло не засмеяться.

– Не бойся, ничего страшного ты не увидишь, – заявил мужчина, который всю дорогу неустанно думал, как объясниться со своим сыном – как донести до него весь смысл.

– Я не боюсь, – без дрожи в голосе ответил парень, в глазах которого тут же появилась едва уловимая грусть. – Я услышал то, что страшнее любого зрелища, так что...

– Генрих, – покачал головой мужчина, испытывая жгучую вину перед сыном, который теперь усомнился в нём. Однако парень так ничего и не сказал больше, потому что помимо того, что ему нечего было ответить, он ещё и встретил на своём пути препятствие в виде двери, к которой и был направлен этот поход. – Прежде чем ты меня осудишь, ты должен кое-что узнать, – сказал мужчина, пожалуй, свои самые последние слова перед неизбежным и тайным, после чего нажал на ручку кованной из чёрного метала двери.

Затаив дыхание, но внешне не подав даже признака волнения, Генрих смотрел на то, как дверь отворяет со специфичным и свойственным скрипом металла, и его взору предстала и правда совершенно не страшная, но всё же очень интересная картина интерьера, который словно был перенесён из дальних веков – тех, когда ещё были рыцари и не было интернета.

Эта комната имела круглую форму и достаточно просторную площадь. Она углублялась ещё больше вниз, так что, перейдя через порог той самой чугунной двери, нужно было ещё спуститься по порожкам, чтобы встать на каменный пол зала круглого стола.

Да, эта обстановка и правда была похожа на века короля Артура: на стенах висели гобелены и щиты, на потолке висели не современные люстры, а подвесные канделябры со свечами, а в центре комнаты действительно стоял круглый стол, вокруг которого стояло около семи простых стульев и один главный, отличающийся и размером, и искусной резьбой.

– Что это за комната? – медленно спускаясь вслед за отцом и осматривая всё по сторонам любопытным взглядом, спросил Генрих, испытывая какое-то неловкое и некомфортное чувство.

– Подойди сюда, – сказал мужчина, уже успевший подойти к центральному гобелену, на котором было очень много надписей на непонятном и непохожем ни на что языке.

Оторвав свой взгляд от заинтересовавшего его красного щита с изображением чёрной розы, Генрих поспешил подойти к отцу и тут же взглянул на указываемый гобелен.

–Ты ведь знаешь, чей это язык? – хоть это и прозвучало, как вопрос, но Шварц уже и без этого знал, что Генрих прекрасно понимает всё, что здесь написано.

– Язык Шварцов, – пробегаясь по строчкам странного содержания, с удивлением ответил юноша, который почувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Я не просто так научил тебя языку наших предков, – смотря на заинтересованное лицо своего сына, который не мог оторвать глаз от гобелена с надписями, сделанными в давние времена, сказал мужчина, стоя боком к стене, но рядом с юношей.

– А я никогда не понимал, для чего вообще нужен этот язык, – переходя от надписи к надписи, неотрывно сказал Генрих, постоянно морщась то от непонимания, то от возмущения и полного абсурда.

– Теперь-то ты понял? – снова же задал риторический вопрос Шварц старший, который не сомневался в догадливости своего сына. – Наши предки придумали свой язык, который могут знать только мужчины из рода Шварц, чтобы суметь передать тайны, секретные знания и даже пророчества, известные нашему роду.

– Что за ерунда?! – подавился от возмущения парень, прочитав одну из нижних надписей, на которую сразу же переместил взгляд глава семьи. – Что ещё за гибель со спасением?

– Видимо, твои знания ещё несовершенны, – улыбнулся отец, видя то, что его сын не правильно перевёл надпись. – Здесь говорится о женщине, которая станет для рода Шварцов либо гибелью, либо спасеньем, – Генриха это настолько обескуражило и ввело в сомненье, что он лишь нахмурился и посмотрел на отца скептическим взглядом. – По моим подсчётам здесь указан кто-то из нашего поколения, так что, возможно, это пророчество о тебе.

– Какое пророчество, отец?! – просто не мог поверить в этот абсурд и полную бессмыслицу парень. – Хочешь сказать, что в нашем роду были маги, колдуны и предсказатели?

– Твой сарказм и скептицизм не уместен, Генрих, – сузил взгляд Шварц, останавливая недозволительное поведение сына. – В нашем роде были шаманы, а эти люди могут очень многое.