– Значит, и сказка про «Чёрную розу» тоже правда? – тихим голосом произнёс в пол юноша, понимая, что всё это не просто так.

– Оу! – удивился мужчина тому, что он услышал. – Так мама всё же поведала тебе о «Чёрной розе», – он лишь увидел в ответ, как сын несколько раз кивнул с тревожной задумчивостью на лице. – Что ж, – повернувшись полностью к кремовому гобелену лицом, произнёс на смирительном выдохе Шварц, – видимо, и правда пора тебе поведать всю правду нашего рода.

– Правду о чём? – с тревогой и явным желанием знать истину взглянул на профиль отца Генрих, чувствуя, как сердце застучало в сто раз быстрее, чем обычно.

– О том, что «Чёрная роза» – это не сказка, а правда, – с перечислительным тоном начал говорить мужчина, не отрывая взгляда от гобелена, а именно центральной надписи, которая была сделана не чёрными чернилами, как все остальные, а красными. – О том, что такое орден «Ordo ab chao», и для чего он нужен, а также... – он сделал короткую паузу, будто боясь рассказывать это своему внимательному и чуткому ко всему вокруг сыну, – о послании наших первых предков, которое не должно уйти за пределы нашего семейства.

Взгляд юного парня, который впервые не мог связать всё в одну последовательную цепочку, тут же заскользил вслед за отцовским по целому монологу, написанному красными, ветвистыми буквами, которые не были схожи ни с одним языком мира.

Как уже было сказано, это был язык Шварцов, и знали его только мужчины этого древнего рода. Генрих с детства узнал о нём от своего отца, который и научил сына понимать и писать на нём. Но сейчас... Молодой парень многое отдал бы, чтобы не знать этого языка и не читать самое древнее послание своих предков, приходя в своеобразный ужас.

– Этого не может быть... – мотал головой Генрих, дочитывая строки монолога. Если всё, что он прочитал, было правдой, то это могло круто перевернуть весь привычный мир, который, судя по посланию, совершенно иной и устроен не так, как думают люди. – Отец, такое ведь невозможно, – нервно посмеиваясь, развёл парень руки от бессилия перед этой глупостью.

– В кого ж ты такой скептически настроенный, Генрих? – с улыбкой на лице и с печальной задумчивостью удивлялся своему сыну Шварц, который отошёл от гобелена и сел на самый главный стул за круглым столом, как бы знаменуя то, что теперь пришла очередь для другой тайны.

Но пятнадцатилетний парень, имеющий глаза, как два голубых небосвода, не спешил переходить к следующей тайне отца, он лишь медленно шёл вдоль стола, смотря в пол нахмуренным взглядом, по которому можно было понять, что он просто не может смириться с только что раскрытой тайной.

– Когда ты воспитываешься пятнадцать лет в обычной семье, сложно поверить в подобное... – прислонившись спиной к одной из колонн подвала, хоть и с опозданием, но всё же ответил Генрих тихим и направленным всё также в каменный пол голосом.

Его отец снова ничего не ответил на это, лишь усмехнулся и сохранил в глазах любопытство, которое было обращено к сыну. Его реакции – они одновременно и пугали, и интересовали, поэтому если бы у старшего Шварца не был выработан первый принцип аристократа, который заключался в спокойствии при любой ситуации, то неизвестно продолжил бы он дальнейший разговор.

– Хорошо, – вдруг на сдавшемся выдохе поднял голову Генрих, часто моргая от не укладывающейся в его голове новости и заставив сидящего в кресле мужчину выгнуть бровь. – Допустим, всё, что я узнал это правда, – он так забавно жестикулировал, что отец не смог ни улыбнуться, придерживая подбородок большим пальцем, а указательный положив над губой. – Как это, – Генрих указал на гобелен рукой, – связанно с историей про чёрную розу и этим орденом обер... одер...? – запамятовал парень название, произнесённое его отцом.

– «Ordo ab chao», – помог ему мужчина, – что с латыни переводится как «Порядок из хаоса», – он указал на стул, стоящий подле него самого, как бы предлагая сыну присесть, но тот всего лишь сделал взгляд острее и жёстче, так и оставшись стоять около колонны. Тогда, не желая выделяться и решив проявить солидарность, старший Шварц встал со своего стула и медленно начал шествовать вдоль стола напротив сына. – Для того, чтобы понять суть этого ордена, нужно обратиться к истории под названием «Чёрная роза», – парень не перебивал отца, а лишь пытался проследить за его мышлением и логикой. – Ты ведь уже понял, в чём мораль той сказки? – на сей раз вопрос был не риторическим, так как глава семьи не был уверен в догадливости сына, потому что многие делали в этом случае ошибки.

– Ну... Роза сказала, что мораль в том, что нельзя уповать на удачу, а надо самой....

– Это полная чушь, Генрих, – одёрнул рассудительную задумчивость сына Шварц, удивив парня своим резко похолодевшим и погрубевшим тоном. – Так могла подумать только Роза, но я не могу её за это винить, – на сей раз Генрих промолчал от очередного чувства неловкости и тревожности. В нём самом сейчас было столько непонимания и вопросов, что юноша невольно стал задумываться над тем, что же он вообще знает об этом мире? – Эта история о коварстве, тщеславии и жестокости людей.

– Под «людьми» ты понимаешь одного короля? – всё же сумел, наконец-то, увидеть одну несостыковку Генрих, распрямив плечи и разведя врозь ладони.

– Король, – внезапно остановил своё шествие мужчина, повернувшись к сыну лицом и одарив его пропитанным ужасным опытом взглядом, – это олицетворение всех людей во всех поколениях, – юноша нахмурился, не понимая, что всё это значит. – Ничего с тех пор не изменилось, – пояснил свою мысль Шварц. – Люди до сих пор остались жестокими, коварными и эгоистичными.

– Ты так говоришь, будто проверял каждого, – чувствуя ужасное огорчение от необоснованных слов отца, которого, как оказалось, Генрих совершенно не знал, произнёс парень печальным голосом с таким же взглядом.

– Мне не нужно это, – покачал головой мужчина, – все наши предки удостоверились в этом и пронесли свои знания до нашего времени, – Генрих из-за слов отца снова кинул косой взгляд в бок, где висел старинный гобелен с надписями. Там и правда были написаны такие вещи, которые заставляли глаза отводить в огорчении и сожалении, но ведь это не значит, что все люди такие, как было там написано. – Что ж, – снова продолжил ходьбу вокруг стола Шварц, скользя рукой по резным спинкам стульям, – пора рассказать тебе настоящую историю, а не сказку про «Чёрную розу».

– Что ты имеешь в виду? – с каждым разом голос парня всё больше и больше понижался аналогично тому, как росло разочарование в отце.

– Сказка на то и сказка, что в ней присутствует вымысел, а иногда и скрывается правда, – снова начал свой размытый и загадочный рассказ мужчина, остановившись около одного стула и оперевшись на него всем телом. – Начнём с того, что принцесса не была настолько несчастна, – произнёс Шварц с такой усмешкой, что можно было понять то, что он не любил любое проявление лжи. – Она встретила мужчину, которого полюбила, и испытала с ним счастье и любовь. Он был обычным крестьянином, но ничего не могло помешать ему и ей тайно встречаться.

– Получается, из истории вырезали кусок? – понял Генрих, к чему ведёт отец.

– И очень большой, я бы сказал, – элегантно кивнул головой мужчина, сузив взгляд. – Принцесса не превращалась в розу и не покидала замок по собственной воле, ей пришлось так поступить, – продолжил растянутый и медленный рассказ глава семьи, погружаясь настолько глубоко в себя, что Генриху даже на мгновенье показалось, будто он сам там был – в гуще тех событий. – Причина в том, что этот напыщенный и самолюбивый король спустя годы узнал об измене жены и убил этого крестьянина.

– И королева скинулась с обрыва от горя, да? – догадался об очевидной концовке Генрих, увидев в ответ кивок и усмешку отца.

– Но на этом история не закончилась... – находясь всё ещё где-то в мысленных картинках своего рассказа, на которые он смотрел застывшим взглядом, снова заставил Шварц удивиться своего сына. – Когда королева и этот крестьянин были живы, они встречались около четырёх лет до своей смерти, и у них... родился ребёнок.