Блондинка лишь прикусила свой язык, надеясь на то, что боль перебьёт её эмоции, которые она была обязана скрыть, и её зубы сжимались так сильно, что казалось, ещё чуть-чуть и она откусит кончик своего языка.

Претерпевая боль, Анна смогла погасить бурю эмоций до состояния, чтобы не заплакать, хотя внутри она просто раскололась по той трещине, которая уже была сделана раньше. Разжав аккуратно зубы, чтобы парень, на груди которого она лежала, не почувствовал этого, блондинка просто болезненно прикрыла глаза, осознавая то, что она совершила то, чего Йо ей, скорее всего, никогда не простит.

По истечению нескольких минут она открыла глаза, посмотрев на окно, в которое настойчиво пробивались лучи поднимающегося из-за горизонта солнца, а одна-единственная слеза всё же не смогла удержаться в крепости и сбежала, слава духам, появившись совсем в небольшом количестве и удержавшись в уголке глаза.

Судя по тому, что дыхание Генриха стало очень спокойным и даже редким, он начал погружаться в царство Морфея, где он не побывал ни разу за эту ночь, а поэтому Анна лишь одними губами произнесла то, что хотела сказать больше всего и именно сейчас:

– Прости, Йо.

Даже звука не было слышно в комнате от этих слов, однако они пронеслись по воздуху, подхватываясь лёгким утренним ветерком, и достигли души человека, который шёл в окружении своих друзей в общежитие и почему-то отчётливо услышал голос девушки, а главное – именно эти слова, заставившие его остановиться, нахмурив брови, и посмотреть аккуратно назад, откуда они и донеслись.

– Господин Йо, что-то случилось? – тут же поинтересовался Умемия, который шёл рядом с остановившимся шаманом, которому и донеслись эти слова.

Ослышался он? Показалось ли ему? Но что-то здесь было явно странное, и Асакура снова почувствовал этот камень на сердце, который начал тянуть его вниз. Однако перерезав верёвку, к которой и был привязан этот камень, шатен лишь вернул голову в исходное положение и с задумчивостью и в голосе, и в глазах ответил:

– Нет, Рио, всё нормально. Мне показалось.

====== 96. Пока так. ======

Как всегда это бывает, после большой и великой битвы, когда всё зло истреблено, остаётся только усталость, желание расслабиться и редчайшая форма пофигизма. Именно в таком мире абсолютного абстракта от людского мира провели целый день герои, которые смогли преодолеть пока что все вылившиеся на их голову сложности, горести и несчастья.

Семейство Юсуи, боль которых нельзя было сравнивать ни с чьими горестями, потому что на их фоне всё казалось мелкими неприятностями, решило отдохнуть в обществе только друг друга. По возвращению в общежитие они просто огородились от друзей, закрыв дверь своего номера, и ни с кем не разговаривали. Но к такому решению абсолютно все их друзья отнеслись не просто с пониманием, но и с явным одобрением, зная, что сейчас Сели и Трею нужно побыть только вдвоём, чтобы решить не только свои проблемы и расставить все точки над «i», но и восстановить отношения, которые были подорваны общим горем.

Что бы Юсуи сейчас ни пообещал жене, какие бы клятвы он ей ни давал, златовласка всё равно не могла так быстро отпустить мысль о том, что она потеряла самое желанное и драгоценное, которое только начало зарождаться у неё под сердцем. Именно поэтому сейчас ей было просто необходимо побыть только с мужем и даже оплакать то, что уже не вернуть.

Абстрагировался от друзей и Асакура, который по возвращении пропал куда-то, никому ничего не сказав. Однако и в этом случае никто не стал его окрикивать и искать с поисковыми собаками. У него тоже было над чем подумать, было то, на что он не мог отдать время размышлений за прошедшие несколько дней.

Лайсерг снова куда-то испарился, похоже, даже свернув где-то по дороге, но это уже, честно, никого не колышело. Йо рассказал всем то, что он вместе с Патчами патрулирует деревню, чтобы прихвостни Хао ничего не предпринимали, и эта новость была хоть и встречена удивлением, но принята как данность, сославшаяся на то, что Дител всё-таки ни капли не поменялся.

Не волновало то, что её парня нет сейчас с ней, и Юи, которая всю дорогу до дома растирала руками сразу всю семейку Юсуи в своих объятиях, чтобы они не замёрзли. Хотя её поддержка и то, как она отчитывала златовласку со слезами на глазах, грело сердце и душу больше, чем её процедуры. Однако стоило ей ступить в свою комнату, закрыв за собой дверь, как её греющую всем сердца улыбку в тот же миг сдуло. Она сползла спиной по двери, взявшись двумя руками за голову, потому что и её личные проблемы настигли её, грозясь развернуть фееричным (в плохом смысле слова) вечером.

Рен придёт сегодня, чтобы... уложить её спать. Да, как бы это ни звучало по-детски смешно, но это было так, и уж сегодня-то она не сможет делать вид, что всё хорошо, ведь в её ушах до сих пор отчётливо звучал его голос и слова, которые она когда-то мечтала от него услышать. Однако... не теперь.

Радостное тявканье заставило шатенку вздрогнуть от неожиданности и посмотреть на свой футон, где, виляя хвостом, дарил ей свой радостный и приветливый взгляд щенок, который до сих пор не имел имени. Но один лишь взгляд в эти чёрные глаза, которые так явно не совпадали с настроением прелестнейшего существа, и Юи как будто засосало в пучину догадливости и прозрения, ведь она поняла... поняла, как назвать его.

Тот человек, чьего прихода так боялась шатенка, весь день тоже провалялся на своём футоне, устремив свой взгляд вольного ястреба вверх, а потом в книгу, суть которой он так и не понял из-за постоянных мыслей не о том. Рен тоже понимал то, что вечер наступит в любом случае, ведь время скоротечно, и ему придётся идти к той, с которой у него до предела натянутые отношения. Они могли сойти на нет, могли перерасти в ненависть, но единственное, чего эти отношения не могли, это стать другими – взаимными.

Так что лучше? Снова смириться с позицией друга или же долбить и кричать о своей любви до того, чтобы Вэй возненавидела его, ведь иного она не сможет испытать? Вопросы, на которые так трудно найти ответы.

Однако тем человеком, чьи вопросы были намного глубже, намного философичнее и, честно сказать, намного серьёзнее, был никто иной, как Рио. Казалось бы, что такого может случиться у такого светлого персонажа, как Умемия. Он всегда был образцом стойкости, верности и вечного оптимизма, однако на его лице сейчас была такая гладь серьёзности, а в его глазах, которые были обращены на улицу, видневшуюся через окно своего номера, была такая глубокая мысль, что смело можно было бы забеспокоиться и напрячься.

Его слух, его память, его зрение – всё это запомнило тот момент, который теперь терзал его душу.

«Я выиграю турнир, и всё верну, – такие пусть и слабые от физического состояния, но всё равно очень сильные в моральном плане слова клятвы звучали в памяти у байкера, который, можно сказать, с каким-то сожалением смотрел в пустоту перед собой. – Я выиграю его... несмотря ни на что», – но дополнение к этой клятве было ещё хуже, ведь именно оно заставляло сердце Умемии сжиматься в тугой ком, сразу же вырывая из памяти момент, который положил начало его пути.

«Я верю, победишь его искусно и станешь ты шаманом-королём».

Эти слова Клеопатры, которая стала для него за какие-то минуты их нестандартного общения самым важным, самым желанным в жизни, указали ему путь к тому, что он должен любой ценой сделать. Он должен был стать шаманом королём и вернуть Клео к жизни. Он никогда не смирится с тем, что она всего лишь кукла, как многие безразлично говорили, она живая – теперь именно она его обитель.

Но что теперь? Теперь и у Трея есть не менее важная и равная по силе чувств цель, которая достойна уважения и того, чтобы все уступили ему дорогу. Если задуматься, хоть Юи всегда и отмахивается от этой темы, но у неё тоже есть за что сражаться в турнире, и, зная эту девушку, Рио мог точно сказать, что это не пустяк.

Поэтому и именно поэтому у Умемии раньше всех и, сказать по-честному, правильнее всех стало ребром два самых главных вопроса, которые скоро грозились аукнуться новыми печалями, горестями и болью.