Она знала, всегда знала, что Рен ненавидит её слёз, которые заставляли его приходить в состояние раздражения на весь проклятый мир. Именно поэтому она не хотела к нему поворачиваться, тем самым не беспокоя его, но напрасно она надеялась это скрыть, ведь Тао и сам ощущал, что Юи сейчас сорвётся, не в состоянии больше сдерживать эмоции.
– Вэй! – резко развернув подругу лицом к себе и сжав плотно зубы, как только заметил кристально чистые ручьи, бегущие из её пустых и совершенно раздавленных морально глаз, едва сдерживал свою злость Тао. – Послушай меня, – пытался держать себя в руках, но то, что она отвела от него снова взгляд, заставило его всё же повысить голос до немалых нот ярости. – Послушай! – встряхнув девушку за плечи и смотря прямо в глаза, пытался втолковать ей одну вещь Рен. – Никто до тебя и пальцем не дотронется, – говоря это всё сквозь зубы, пытался утихомирить свой вспыльчивый характер Тао, но мотание из стороны в сторону головы шатенки, которая напрочь отторгала и не верила в сказанные обещания парня, так как знала правду, заставляли его тяжелее дышать, желая кого-нибудь стукнуть.
– Я никогда ничего у тебя не просила, – начала говорить Юи, опустив глаза и не в силах сдержать поток текущей и солёной жидкости.
– Вэй, прекрати! – еле сдерживал себя Рен, понимая, что девушка, и правда, говорит ему последние слова, уже мысленно похоронив себя.
– Но пообещай мне, что…
– Юи, я не хочу ничего слышать, ты будешь жить! – говоря таким тоном, словно предупреждал её о том, что ещё одно слово, и он её треснет, немного сжав её плечо, процедил Тао. Но тот факт, что он, наконец-то, назвал её по имени, что случалось крайне редко, говорил о том, что он злится лишь из-за пугающей его реальности, в которой Вэй может оказаться права.
– Амаи, – едва оставляя глаза открытыми, так как веки стали тяжелее стали, сказала Юи одно единственное имя, из-за которого лицо Рена изменилось, испытывая чувство сдержанности, – не бросай её, пожалуйста.
Налетевшие друг на друга зубы парня, которые вот уже несколько минут с момента разговора были готовы раскрошиться от давления друг на друга, сжались ещё сильнее, а мысли Рена сразу же поняли, что переубеждать шатенку бесполезно, из-за чего гнев нашёл выход только в одном действии.
Почувствовав себя в крепких, буквально ломающих кости, объятиях друга, Юи услышала, как внутри неё сломались последние двери, сдерживающие её страх, поэтому теперь она рыдала в голос, не сдерживая эмоций, которые всегда были скрыты ото всех. Может быть, кто-нибудь назовёт страх перед грозящей смертью признаком слабости, но эта девушка не может и не обязана ничего не бояться, учитывая тот ад, в который ей завтра придётся вернуться.
Рен крепко сжимал её хрупкое тело, чувствуя, как она носом утыкается ему в грудь и всхлипывает в голос, сжимая в руке материю его рубашки, но его объятия были отнюдь не поддерживающими, романтичными и сердечными, наоборот, они несли в себе очень большой негатив, концентрирующийся в его кулаках. Просто Тао знал, что ещё чуть-чуть, и он ударит её, а это было бы самым низким из всего того, что он мог совершить в жизни. Единственный выход гнева он вложил в объятие, показывающее не только защиту, но и свою силу, которой он завтра не пожалеет, дабы защитить любимую шатенку.
Юи тоже понимала истинное значение этого заключённого вокруг неё кольца разъярённых эмоций, и она сама знала, что сорвалась, предала всю свою силу воли, которая восхищала многих, но поделать с этим ничего не могла. И, наверное, единственным человеком, чьи малахитовые глаза стали темнее ночи и отражались в окне второго этажа, выходящего на площадку перед подъездом, был Лайсерг, не понимавший истины, заключённой в руках Тао, которыми он обнимал ту, из-за которой сердце принца забилось… вновь.
====== 61. Смерть – она и во сне и наяву. ======
(Музыка: Nicholas Hooper – Malfoy’s Mission)
В том месте, где мрак и ужас переплетались, зарождаясь в тёмных цветах обоев, там, где багряная мебель была окутана туманом, исходящим от ароматических свеч – единственными источниками света в этой тёмной без окон комнате – в самом углу восседал в своём широком кресле давнишней эпохи кто-то живой, но вряд ли его можно было назвать человеком. Его лица невозможно было увидеть под багряным капюшоном, который он сейчас натянул себе на голову. И единственное, что давало понятие о том, что он всё же больше походит на человека, были его тонкие, очень бледные, как белый мрамор, пальцы, кончики которых он соединял с симметричными кончиками на другой руке. Они были похожи на вытянутые ножки паука тем, что имели в своих незатейливых и медленных движениях что-то схожее с паучьей опасностью, страхом и нежеланием попасться под их хватку, которая, несомненно, поглотит тебя без остатка.
Даже сверкнувшие под капюшоном глаза, которые открылись под воздействием реакции слуха, когда дверь в его тёмную обитель была приоткрыта, отлились блестящим, как отполированное золото, оттенком, дающим уверенность в том, что это существо – самый настоящий хищник, который уже не имеет ничего общего с человеком.
– Не надоело тебе в тени прятаться? – гордо шествуя к креслу, стоящему перед не горящим камином, который потух несколько минут назад и теперь лишь хранил в себе раскаленные, кирпичного цвета угли, спокойным голосом спросил высокий мужчина с глазами, как у мёртвой и мутной рыбы.
На этот вопрос кончики паучьих пальцев сделали задумчивый перебор, немного отстранившись друг от друга, а потом снова соединившись воедино, а из-под капюшона послышалось томное и с неким удовольствием втягивание воздуха, пропитанного дымом, через нос.
Издав гортанный выдох, словно выпустил дым, после затяжки, существо повернуло голову вправо, куда встал зашедший в его ловушку человек, с такой же бледной кожей, как и у него.
– Господин… вы же знаете, – говорил «паук» медленно, словно получая от этого садистское удовольствие, – я люблю темноту.
– Но сегодня тебе придётся выйти, – поставил перед фактом его Господин.
– Как же мне надоел этот турнир, – вспоминая о чём-то очень ненавистном, начал неожиданно раздражаться человек под капюшоном.
– Я думаю, что в этот раз я смогу тебя порадовать, – кинув ему на колени маленькую картонку, которая явно перевернулась и несла в себе радостную информацию с другой стороны, сказал человек, который был по статусу намного главнее этого паукообразного существа.
Захватив «добычу» тонкими пальцами и перевернув фотографию, золотые глаза под капюшоном сверкнули загоревшимся и радостным, до безумия блеском, признав ту, что была на фото. Но вряд ли эта радость несла в себе что-то светлое, скорее, как и до этого опасное и маньячное, чего стоит остерегаться.
– Знал, что тебе понравится, – появилось на этом серьёзном и всегда невозмутимом лице Господина что-то немного похожее на улыбку, когда он увидел реакцию Повелителя Ночи на глядящую на него с фотографии шатенку. – Это твоя сегодняшняя соперница.
– Какая прекрасная новость, – втянув снова дым через нос и с наслаждением выдохнув его через рот, оскалил свои ослепительные зубы Повелитель Ночи. – Ради такого я даже с удовольствием выйду из мрака.
Солнце этим утром было не очень ярким, будто его поставили на энергосберегающий режим, который создавали хмурые облака, обволакивающие светило. Проливной дождь, который был так некстати, пропитал землю и песок, которые теперь станут липнуть к подошве, едва она коснётся поверхности, нарастая комом и утяжеляя походку.
Но сейчас, независимо от того, какая была бы погода на улице, настроение открывшей глаза шатенки, что всю ночь спала, как на иголках, было разбитое и совершенно отчаявшееся. Как всегда это бывает, время летит слишком быстро в те наши моменты жизни, когда мы совершенно этого не хотим, желая остановить его и больше не запускать.
Пока девушка с карими глазами лежала на спине, её мысли были совершенно пусты, так как невозможно о чём-то думать, если ты уже одной ногой в могиле, в которую собственноручно решила лечь. Это чувство было сравнимо с уходом в астрал, когда мир вокруг тебя вращается, рассказывая все свои тайны, а всё остальное, что окружает тебя в земном мире тесных рамок, уже неважно.
