Потому что выражение лица доктора не то чтобы его поразило, однако заставило напрячься и насторожиться. Скорее всего, подслушивать и впрямь было бы плохой идеей. На гостье не было лица. Или она смертельно устала, или же была шокирована, но старалась не показать этого, что, впрочем, только ухудшало результат. Ну, а скорее всего, присутствовали оба фактора. Во всяком случае, Лео показалось, что моложавая женщина мгновенно прибавила лет пять, если не больше. Отчётливо проступили морщины на лбу и вокруг рта, а под глазами легли густо-серого цвета тени.
— Послушай, Лёнь, — она заговорила первой, — я понимаю, почему ты не сказал мне о гм… скажем, о том, насколько Альберт был близок со своим братом.
— Вы не спрашивали, — универсальный ответ на многие вопросы, да…
— Но если бы спросила, всё равно не сказал бы?
— Нет.
— Альберт сказал.
— Я понял.
— Еще он согласился принимать антидепрессант, ну ты понимаешь, с постепенной отменой.
— Хорошо.
— Да. Хорошо.
И она замолчала, обдумывая что-то и разглядывая ухоженные руки с безупречным маникюром.
— Шокированы? — рискнул нарушить тягостное молчание Лео. Он соскучился по Алану и первым порывом было рвануть в гостиную, однако что-то его удерживало на месте.
— Видишь ли, психотерапевта с моим опытом и стажем трудно шокировать, — туманно начала Анджела, и Лео было слегка расслабился под звуки ровного голоса, но в следующий момент этот голос произнёс такое, что у него перехватило дыхание.
— Шоком я бы это конечно не назвала, но дело в том, что по мере того, как я вхожу в эту тему, мне всё больше не по себе. Понимаешь, это как клубок, в котором завязано множество разноцветных ниток, и очень важно понять, за какую нить нужно потянуть, чтобы не запутать его ещё больше. Возможно я не совсем понятно выражаюсь.
— Я понимаю, — ещё бы он не понимал!
— Но и оставить это так, как есть, нельзя, клубок необходимо распутать, иначе он задушит сам себя. Он же живой, этот окаянный клубок. И ему больно.
— Ясно.
— Поэтому я приняла решение, возможно тебя оно удивит, но...
— Какое?
— Помнишь, я сказала, что буду работать с вами как с парой?
— Помню.
— Сейчас всё поменялось. Мне нужен каждый из вас по отдельности. То есть в начале будут индивидуальные сеансы, а лишь потом, когда станет ясно, что вы оба готовы к этому — совместные.
— Понятно.
— И ещё. Я не хочу, чтобы вы контактировали между собой. Ни вербально, ни тактильно. Понимаешь, что это значит?
— Не разговаривать, не прикасаться, спать в разных комнатах, — упавшим голосом проронил Лео.
Она кивнула.
— Точно. Мне придётся какое-то время пожить тут. Не скажу, что я в восторге от такой перспективы, однако и бросить на полпути эту заваренную уже кашу невозможно. Да и контролировать вас обоих придётся, как говорится, доверяй, но дверь запирай. И этот контроль будет довольно строгим, при малейшем нарушении или попытке контакта я расценю это как нонкомплаенс* и прекращу работу.
Лео проглотил непонятное слово, которое его не на шутку напугало. «Бля», — сказал ВГ так же озабоченно и тревожно.
— Хорошо, я буду жить в гостиной, а вы тут, у меня. Надувной матрас имеется, так что без проблем.
— Отлично. Альберт сказал то же самое. И он тоже согласен. И ещё вот что.
— Что? — словно от укола подпрыгнул на месте Лин. Неужели череда неприятных сюрпризов на сегодня ещё не закончена? Оказалось — нет предела совершенству.
— Мы сейчас сделали короткую паузу, чтобы немного перевести дух.
— И? — подозрительно протянул он, сдерживая желание начать нервно стучать ногой о паркет. Ну чего тянуть кота за все прелести?
— И я должна тебе сказать, что Альберт идёт на контакт, и он достаточно откровенен, за исключением некоторых моментов, связанных с тобой.
«Каких моментов?» — хотелось спросить ему, но он промолчал. И идиот бы догадался.
— Первый раз? — развела руками женщина, — это очень важный момент, но он молчит как партизан. Ведь он же твой первый парень, я правильно догадываюсь?
— Допустим, — нейтрально проговорил Лео. Чего ему это стоило, сохранять такое же выражение лица!
— Это очень, очень важно, — продолжала втолковывать ему, словно надоедливая птица, Анджела. — Особенно если учесть его гм… запутанные отношения с братом.
— Мм, — неопределённо промычал он.
— В общем, он сказал, что тебе решать, расскажет он этот момент или же…
Лео молчал, отвернувшись к окну.
— Понимаешь, его клинит на этом моменте, — уже сбавив тон, намного тише произнесла женщина. — Я чувствую, что одна из важных ниточек берёт своё начало именно оттуда. Если это так травматично для тебя…
— Пусть рассказывает, — вырвалось у него резко и почти грубо.
— Спасибо.
Когда он обернулся, в комнате уже никого не было.
Он подошел к дивану и рухнул на него с размаху, под жалобный вой креплений.
Взял в руки учебник. И прочитал аж целых полтора абзаца, прежде чем размахнулся и швырнул его в закрытую дверь.
*Всего-навсего отсутствие взаимопонимания между доктором и пациентом.
====== Глава 66. ======
Комментарий к Глава 66. Эта глава состоит только из вопросов и ответов.
Прошу обратить внимание, что это не описание сеансов и их содержания. Сами сеансы – довольно тяжелая, объемная и скучная тема, и автор не задается целью детально описать здесь процесс психокоррекции и её приёмы. Желающие могут почитать специальную литературу. Хотя кого я обманываю. Настоящие профессионалы предпочитают лечить, а не учить. Поэтому такой литературы крайне мало.
Алан
— Скажи мне, Альберт, какая мысль у тебя была первой, когда всё закончилось? Я имею в виду тот случай в Свирели?
— Самая первая?
— Ну да.
— Хх. Нуу… Это была довольно нелепая мысль. Но она была о косяке.
— О косяке?
— Ну да. Что зря я накурился. Это было дебильной идеей.
— И?
— И всё. Дальше были другие мысли.
— Например?
— Что Берт меня в этот раз переиграл.
— Объяснишь?
— Ну… так сложилось, что он всегда делал то, что я хочу. То есть он в самом деле хотел делать то, чего я хочу, может быть я непонятно…
— Нет, всё понятно. Он сознательно позволял собой манипулировать, не так ли?
— Да, это так. Я даже думал иногда, что он знает, чего я хочу, раньше, чем я сам это понимал.
— Не допускаешь мысли, что он незаметно подсказывал тебе, чего хотеть?
— Я об этом не думал.
— Скажи, твой брат, он боялся тебя потерять?
— Всегда. Как и я его. А когда мы ехали назад, в общем, после всего этого, что произошло…
— Ты имеешь в виду изнасилование?
Пауза.
— Да. В общем, тогда в машине мы поссорились. Я понял, что он все продумал заранее до мелочей, все это дерьмо он спланировал, и достаточно удачно. За исключением одного момента. Все пошло не по его, когда я отказался. Он разозлился тогда, я увидел.
— Ты уверен, что всё это было его заготовкой?
— Он этого потом и не отрицал.
— Допустим. Скажи мне в таком случае, зачем ты ему помог тогда? Ты же не хотел «так», по твоему собственному выражению?
— Хм. Если честно, то какая-то часть меня хотела даже «так». Неприятно сейчас это осознавать, но это правда. Ну, а почему помог? Это был, наверное, способ сказать ему, что я по-прежнему с ним. Я чувствовал, что он на грани, и я хотел… Потом я понял, что это было ошибкой. Я пытался доказать то, чего нет.
— То есть, ты был уже не с ним?
Молчание.
— Хорошо. О чем ты еще подумал тогда?
— Не подумал. Почувствовал.
-?
— Вы никогда не задумывались о том, что чувствуют самоубийцы, о чем они думают?
— Это моя профессия, конечно я задумывалась.
— Тогда поймёте. Ведь если человек делает шаг с крыши, он этого хочет?
— В моменте — да.
— А когда он его уже сделал? Когда он летит к земле? Те самые страшные три, четыре, пять секунд — о чем он думает? Когда уже ничего не поправить? Я думаю, что он готов всё отдать, чтобы вернуть тот момент, когда он ещё стоит на краю. И ветер треплет его волосы. Понимаете? Всё отдать. — молчание. — Но у него уже ничего нет. И больше никогда не будет.
