Он откинул простыню и некоторое время лежал так. Оказалось тоже плохо, потому что тело мгновенно покрылось мурашками, и его стало потряхивать так, что зуб на зуб не попадал. Ощущение было бы забавным, если бы не было таким мучительным. Кожа снаружи горела, а внутри будто бы поселился и постепенно заполнил все клетки тела зимний холод, заставляющий мелко дрожать все мышцы в надежде согреться.

Температура поднимается, подумал Лео. Он с трудом поднялся и прошлёпал босыми ногами до стола, на который выгрузил аптечку ещё вчера. Аспирин лежал сверху, неяркая бумажная облатка. Он прошелестел упаковкой, разжевал таблетку, вторую зажал в кулаке и отнёс соседу. Тому было, видно, совсем худо. Лин тут же пожалел, что не отправил его в больницу. Кожа у Алана была багрово-серая, Лео бы не поверил в такое, если бы не увидел. Глаза с белками в кровавых прожилках беспокойно шарили по комнате и остановились на Лео.

— Что это? — подозрительно поинтересовался Алан сквозь сжатые зубы, выбивающие стаккато, сканируя взглядом таблетку и не торопясь открывать рот.

— А на что похоже? — рассердился Лео и, не дожидаясь ответа, ушёл к себе.

— На цианистый калий, — радостно догадался Алан и сунул таблетку в рот, пожевал, — а по вкусу как аспирин, — тут же поделился он своими впечатлениями.

— Теперь и со вкусом аспирина, — буркнул Лео и отвернулся к стене.

Напрасные попытки заснуть. Шум в ушах, жар под ободранной кожей, наверное, так чувствует себя курица, которую ощипали и теперь опаливают над огнём. Только предварительно убить забыли. Да ещё и этот жуткий холод внутри. Как будто проглотил пару килограммов ледяной крошки.

— Тттт тебе тттоже хххолодно?

Оказывается, Алан тоже не мог заснуть. Он натянул поверх тонкого летнего одеяла полотенце. Потом сверху бросил толстовку, дотянувшись до стула и зацепив её кончиками пальцев. И всё равно стучал зубами. Лео вместо ответа сделал тоже самое. Полотенце и спортивная куртка. Блин, и всё равно холодно! — Я зззнаю верный спппособ соггреться, — продолжал осторожно развивать свою мысль Алан.

— Сразу нет, — отрезал Лео. Ему была отвратительно даже представить себя в одной кровати с…

Хотя тесного физического контакта он за прошедшие сутки избежать, разумеется, не смог, да что там! Они, считай, все это время только и делали, что занимались этим самым контактом, то держась за руки, то обнимаясь в волнах. Однако как только адреналин и чувство безнадеги схлынули, уступив место облегчению и благодарности судьбе за такой роскошный подарок, как вторая жизнь, все тут же встало на свои места.

Мысль о том, чтобы дотронуться друг до друга, была Лину омерзительна. По большому счёту, им и надо было натереть друг другу спины, разумеется, до лопаток самим было не достать, однако Лео даже передёрнуло от одного только намека на это. Он в равной степени не хотел чувствовать на себе ладони Алана и так же с отвращением не мог себе представить, как его собственные руки будут касаться обгоревшей спины парня.

Конечно же, под одним одеялом было бы в два раза теплее, чем порознь, тем более, что и вторым одеялом можно было бы накрыться. Стало быть, в четыре раза теплее. Однако…

— Сразу нет!

— Ты даже не знаешь, что я хотел предложить! — сделал вид, что обиделся Алан. Впрочем, может быть и впрямь обиделся…

— Зато я слишком хорошо знаю тебя. Уже. — добавил Лео и решил, что на этом достаточно. И так слишком много болтовни. Болтовня мешает дрожать, а дрожать надо, чтобы согреться.

Он надеялся, что Альберт заткнется наконец, однако не тут-то было.

— Попытаться всё равно стоило, — вздохнул тот. Потом повозился немного и внезапно добавил уже совершенно иным тоном.

— Хотя ты конечно прав, рыбка.

— Мм? — Лео уже думал о своем, поэтому не сразу врубился, в чем это он, собственно, прав. — Ты о чем?

— Тебе надо держаться от меня подальше. Да и раньше надо было, это ж коню ясно…

Алан снова тяжело вздохнул и, показывая, что разговор закончен, повернулся лицом к стене, коротко при этом проскулив, видимо, трение простыни о кожу было довольно мучительным.

— Это почему еще? — если Алан рассчитывал на дух противоречия, который всегда вполуха дремал в Лео и не упускал случая пободаться, то расчет оказался абсолютно верным. Лео повелся как миленький. И тут же прикусил язык. Ну до каких пор он будет вестись на такие дешевые провокации?

Однако Алан, к его удивлению, был далек от того, чтобы играть. Он помолчал немного, всё так же уткнувшись носом в стену. А потом, когда Лео уже и ждать забыл ответа, внезапно заговорил.

— Потому что я приношу людям одни проблемы и несчастья.

Эта фраза прозвучала достаточно пафосно и театрально, так что Лео скептически хмыкнул и повернулся набок, чтобы взглянуть на это доморощенное «горе-злосчастье». Однако не увидел во мраке комнаты ничего, кроме холмика, силуэта лежащего на боку парня, закутанного в дешевое одеяло.

— Не слишком много на себя взял, доктор Зло?

— А я и не брал, — тихим голосом откликнулся тот, — меня не спросили.

— Опять ты за свое? — не выдержал Лин, — «колдуй баба колдуй дед»? Ты больной, вбил себе в голову черт знает что!

Алана продолжало лихорадить, поэтому он ответил, стуча зубами и стараясь, чтобы голос звучал ровно, однако получалось плохо и голос из-за этого выходил напряженным и каким-то безжизненным.

— Я тоже думал сначала, что это так. Игрушки. Бабушка всегда была странноватой, хотя и умной, конечно. А потом она болеть начала, ну, в общем почти сразу после того, как я выздоровел. Хотя я до конца пришел в себя только тогда, когда нас оставили в покое и разрешили жить вместе, ну ты понял, да?

Лин понял. Когда близнецов поселили в доме отца и больше не разлучали.

— Это бабушка и заставила мать меня отдать отцу. Потому что кто-то должен был уступить, а он, разумеется, никогда бы этого не сделал. А бабушка сказала, что нужно, чтобы мы были вместе, понимаешь? Вот мама и позвонила. А бабушка… она на меня его зациклила, понимаешь?

Речь его была уже немного бессвязной, и приходилось напрягаться, чтобы расслышать, а тем более что-либо понять в этих малопонятных фразах.

«И вправду бредит, что ли?» — с беспокойством подумал Лео. И в который раз пожалел, что не вызвал врача. Ну да ладно, скорая работает круглосуточно, так что в случае чего…

— А потом бабуля умерла. Через полгода.

— Так она старенькая была. Старые люди часто умирают.

— Да. Старые часто. А молодые?

— А что молодые? — оторопел Лео.

— Мама моя…

У Лео внутри все перевернулось. Как? Она же вроде бы… Жива? И даже счастливо замужем?

Он был настолько ошарашен, что не заметил, как сказал это вслух.

— Жива… замужем… счастливо. Только разве ты не знаешь? Хотя да, откуда тебе… Она в аварию попала через пару лет. Перелом позвоночника. Коляска. Конечно, тогда у нее деньги были, и коляска крутая. Она еще смеялась. Говорит, я теперь терминатор, человек-машина.

Алан внезапно всхлипнул.

— Смеялась? — не поверил своим ушам Лео.

— Ну да, потом, когда уже привыкла. Она вообще у меня такая… Шутит все время, что бы ни происходило.

«Как и ты» — промелькнуло в мозгу у Лео.

— Она говорит, что жизнь наша — это театр абсурда, и серьезно к ней относиться невозможно.

— А потом? — не выдержал Лео, когда понял, что пауза затянулась. Ему уже хотелось узнать, что сейчас с этой не похожей на остальных женщиной с зелеными глазами и черными волосами, веселой красивой метиске, родившейся в семье казаха и мордовки, которые встретили и полюбили друг друга в странной и уже несуществующей стране под названием Советский Союз, стране, которая была обречена с самого своего рождения, однако каким-то чудом просуществовала семьдесят лет.

— Что было потом?

— Потом? — язык у Алана немного заплетался, — потом она познакомилась со своим мужем, он обычный клерк из штата Висконсин, влюбился с первого взгляда.

— В сети, что ли, познакомились? — догадался Лео.