«В розовом пеньюаре…»

— …и я думаю, что Валик меня там, на небесах, поймёт…

«Твоё счастье, что он не успел этого понять, пока был тут на земле. Он бы вас обоих уже давно повесил на первом попавшемся суку…»

Амалия отставила почти полный бокал, лишь чуть пригубив вино.

— Кстати, Роби, — неожиданно поменявшимся тоном сказала она, — что между вами произошло? Тогда, когда мы были буквально оглушены этой смертью, было не до выяснений, но сейчас, может быть, ты мне расскажешь, почему так вышло? Я всегда, если честно, была уверена, что для отца ты был более близок, чем твой брат! Он и в разговорах со мной делал ставку на тебя, как на основного продолжателя бизнеса, всё время подчёркивал, что именно ты его копия, что Алан больше в мать, олух царя небесного, ни украсть ни покараулить, прости господи!

Неожиданные простецкие обороты в речи Амалии тут же сделали из неё ненадолго ту, кем она всё это время и была — простую зубастую девушку с рабочей окраины, с плебейским именем, путём несложных трансформаций превращённым в элитное — Амалия. Которой неимоверно и незаслуженно, по мнению любимых подруг и ближайших родственников, повезло в жизни, и которые были тут же недрогнувшей рукой из этой её новой жизни без колебаний, одним росчерком выкинуты.

— Ну, отсутствие Генри в завещании меня вовсе не удивило…

«Думаю, ты сама про него напела что-нибудь отцу, иначе хрен бы твой Генри был рядом с тобой сейчас» — мстительно подумал Роберт.

— Но ты? Ты? Почему всё так поменялось, буквально в один день?

В возникшую паузу Амалия снова пригубила вино, едва коснувшись края бокала пухлыми почти девичьими губами.

Роби коротко, поверх её головы взглянул на неподвижно застывшую фигуру старшего брата, также с бокалом в руке, и, поймав взгляд таких же зелёных, как свои собственные, глаз, едва заметно хищно улыбнулся уголком рта.

Генри же и не думал улыбаться. Он, напротив, был серьёзен и буквально сверлил младшего взглядом.

«Сказать?» — улыбка.

«…»

«Прикинь, как весело сейчас будет!»

«…»

«Ах-ха, сейчас уже ты в моих руках, не так ли?»

«Тебе никто не поверит…»

«В такие вещи необязательно верить… сперва, в состоянии шока. А вот потом, потом…» — улыбка.

Генри резко развернулся за спиной Амалии и отошёл к панорамному окну, сжимая в руке бокал из лимитированной коллекции элитного хрусталя с такой силой, что чуть было не погубил его. Вовремя опомнился, отпил немного вина и поставил ни в чём не повинный бокал на стилизованный под старину комод рядом с роялем.

— Я сам не понял, — спокойно ответил Роби, тоже отпивая глоток из тонкого бокала, отметив, что напряжённая поза Генри стала мигом непринуждённой, — думаю, что он был уже немного нездоров к этому времени. Всё же его не стало через неделю после того, как он внёс изменения в завещание. Инсульт, как мне потом говорили врачи, иногда имеет такие вот предвестники. В виде странностей поведения. Жаль только, что нотариус — не врач. Ему видимо и в голову не пришло требовать оценки психического состояния. Да и то сказать, он же не дурак — вдруг отец бы психанул и послал бы его? Такого куска хлеба ни один нотариус не готов лишиться. А так — пришёл на своих ногах? Да. Какое число сегодня — помнит? Да. С вилкой не кинулся? Нет. Психически здоров.

«Он и был психически здоров. Пока аневризма в голове не разорвалась…»

— Но я, Ами, хотел поговорить с тобой совсем о другом.

— М? О чём же?

— О ком.

— О ком? — сделала вид, что не поняла.

— Об Альберте...

*Бутылку с вином следует открывать аккуратно и медленно. Штопор вводят в пробку не до конца, оставляя свободными полтора винта. Затем, постепенно раскачивая пробку, открывают бутылку. Ни в коем случае, при открытии бутылки, не допускать хлопка, чтобы вино не «испугалось», не произошел процесс быстрого насыщения кислородом. Если вино «испугается», будет совершенно иной вкус.

====== 21. Дубль второй. ======

Комментарий к 21. Дубль второй. Дорогие мои читатели! Автор попал в юридический капкан, из которого с блеском выбрался, благодаря двум чудесным людям – adt и GeFa. Точнее, благодаря перфекционизму и занудству в хорошем смысле, первого, и профессионализму второй. За это им огромное спасибо! А всем остальным придется перечитать главу с изменениями, которые выделены в тексте курсивом.

Автор виноват в том, что всю жизнь дрючит больных, которые имеют глупость лечиться по интернету, а сам между тем доверился интернету в юридических вопросах. (А надо было вначале проконсультироваться со специалистом))))

Первоначальный вариант главы тоже сохранен, потому что удалять четыреста комментов под ним – настоящее преступление.

Позже я ее удалю, чтобы повествование было гладким. (Но комменты сохраню.)))

Сюжет после изменений практически не меняется, зато юридически теперь все Lege artis.

И да, новая глава сегодня будет, только немного позже.

Автоматические ворота бесшумно отъехали в сторону, и чёрный тонированный джип плавно закатился во двор особняка. Утреннее северное солнце нехотя выкарабкивалось из тяжёлых облаков, сгрудившихся на горизонте. Прохладные лучи его равнодушно освещали огромный двор, закатанный большей частью в бетон, пару клумб, ухоженных, сразу было видно, не заботами пенсионера-дачника, а профессиональной и заметно дорогой рукой ландшафтного дизайнера. За громадой особняка простирался обширный участок, больше похожий на небольшой парк, с прудом, с альпийской горкой, с ажурным, но совершенно неприступным забором на задах участка. Далее ничто не мешало взору, вид на гигантское озеро был великолепным, и, если бы не тяжелые мысли, которые занимали головы обоих вышедших из автомобиля, этот вид стоил бы того, чтобы притормозить и на него полюбоваться.

Парень ёжился под холодным пронизывающим октябрьским ветром, он засунул руки в карманы куртки и шёл по дорожке к дому, вжимая голову в плечи и стараясь спрятать нос в высоко намотанный шарф. Парень постарше, но удивительно похожий на первого, порылся в багажнике и, закрыв машину, принялся его догонять.

Между тем темно-бурая тень мелькнула и пронеслась стремительной огромной кометой из угла сада по дорожке, настигая Роби.

— Фу, Морис! — рявкнул Генри, но собак, возмутительным образом проигнорировав этот крик, догнал Роберта и завизжал, заплясал, заскулил, подпрыгивая и заваливая довольно крупную фигуру на аллею.

— Фу! — повтором воскликнул Роби, хохоча и пытаясь отпихнуть от себя счастливого пса, однако вынужден был сдаться и позволить вылизать себе лицо и руки, словом, все части тела, которые оказались в свободном доступе.

— Соскучился, — то ли спрашивал, то ли сообщал хозяин радостно скулящему псу, обнимая того за мощную шею и прижимая к своей голове лохматую, с остро торчащими ушами, крупную голову зверя. Собак согласно тявкнул.

— Пойдем, — потянул Роберта Генрих, — псиной провоняешь, она не любит.

— Что ж не отдала? — с неприязнью откликнулся тот, контрастом в душе замирая от счастья, что не отдала, что оставила.

— Собаки лучше людей, сказала. Охранника всегда подкупить можно, а собаку, мол — никогда.

— Мм, — неопределённо промычал Роби, и, потрепав за холку громадного пса, скомандовал ему: — Давай, место! Охранять!

Пёс послушно затрусил к ограде.

— Ночью ещё двух спускаем с цепи, они новые, тебя не знают, — заметил хозяин. — Злые как черти, я сам их иногда боюсь. Давай я тебя отряхну, этот дармоед тебя всё же вывалял.

— Я сам.

В молчании они поднялись на крыльцо, и хозяин, повозившись с ключами, отворил тяжёлую дверь. В холле первого этажа ярко бил в глаза свет, высокая арка отделяла холл от большой гостиной. В просвете арки тотчас появилась лёгкая фигурка, привлечённая шумом и вознёй, шорохом одежды.

— О боже! Роби! Мальчик мой! Какой сюрприз! — воскликнула женщина, облачённая в нежно-персиковый пеньюар, по вороту и по низу отделанный кружевами в тон.

Несколько шагов — и крылья пеньюара повисли на плечах гостя. Звонкий поцелуй в щёку.