- Айша, что ты делаешь?!

Это был Эндрю. Перепуганный, он спешил к Айше. В тот миг, когда Эндрю приблизился к ней, Айша невольно перевела взгляд на него, а когда вновь опустила вниз, Вишенки в её руках больше не было. Только холод ореолом окружал то место, где мгновение назад был дух девочки.

Эндрю бросился с расспросами, но Айша словно оглохла. Он поднял её, немую от горя, на ноги, и, поддерживая под руку, повёл в каюту Лизы.

Пришлось Лизе бросить малышей, за которыми она приглядывала, на попечение Катрин, и заняться подругой.

Айша долго не решалась говорить. Наконец, она трепетно, как будто посвящая подругу в великий секрет, рассказала Лизе о случившемся. Вначале Лиза пришла в ужас: неужели Айша и правда сходит с ума?! Но потом вспомнила кое-что.

Она разыскала Грету: та дышала воздухом на палубе. Рассказала ей о случившемся. К удивлению Лизы, происшедшее не вызвало у Греты большого волнения.

- Пожалуй, стоит побеседовать с вами, - сказала она. - Со всеми.

Они вместе спустились в каюту к Лизе.

Айша неподвижно сидела на кровати. Рядом - Эндрю. Он обнимал любимую, гладил рукой по чёрным волосам. Грета вошла и села напротив них, Лиза проследовала за ней.

- Я не считаю, Айша, что ты сходишь с ума, - начала она. - Более того, ты - нормальнее многих из нас. Хотя когда-то я была в такой же ситуации, что и ты теперь, и так же боялась. Ты ведь знаешь, что случилось с моими детьми, я говорила тебе. Но никогда я не досказывала вам историю своей жизни до конца. Наверное, пора сделать это.

Грета говорила тихо. Её речь была плавной, а в голос звучал сухо. Незнакомый человек вряд ли бы уловил в ней едва заметную тоску. Чувства Греты давно перегорели, оставив внутри неё лишь горстку пепла.

Лиза слышала эту историю миллион раз, но каждый раз воспринимала её по-новому остро. Айша знакома была с жизнью Греты лишь частично, а вот Эндрю был для Греты совершенно новым слушателем. Грета начала рассказ издали.

Молодость матери Греты, Берты, пришлась на времена расцвета нацизма в Германии. Она вышла замуж за молодого учёного-врача по фамилии Вайс, всецело преданного нацистской идее. Любовь Берты оказалась слепа. Она не сразу поняла, что её муж оказался чудовищем.

Спустя некоторое время после свадьбы родился малыш, радость и боль Берты одновременно. Новорожденный страдал болезнью Гюнтера. Берта прежде и не слышала о подобном. Стоило малышу оказаться на солнце, как кожа его начала пузыриться, трескаться и кровить.

Берта поняла, что солнечный свет теперь - главный враг её сына. Она надёжно спрятала его в темноте комнат и принялась горевать над нелёгкой судьбой малыша.

Но её муж не разделил с ней горестей. Поняв, что его родной сын имеет генетическое заболевание, Вайс пришёл в неописуемый восторг. Он стал настаивать, что ребёнка нужно сдать в научную лабораторию. Он рассказывал, как это здорово - над малышом будут ставить опыты, которые помогут понять природу его болезни! Он готов был отдать на гибель собственного ребёнка - и ради чего?! Какой-то мифической науки, противной нутру Берты идеи... Она пришла в ужас.

Как можно было позволить кому-то издеваться над её ребёнком?! Грета плакала, умоляла, но муж оказался непреклонен. Он силой забрал сына у жены и отвёз в лабораторию.

Что оставалось делать Берте?.. Она попыталась выкрасть малыша, но была поймана. Вайс устроил ей яростное промывание мозгов и даже бил. Он говорил, что их ребёнок - не человек, что он ненормален и не заслуживает жизни.

Пришлось Берте сделать вид, что она смирилась. Но это был лишь обман.

Выгадав время, она решилась на страшное. Она предприняла ещё одну попытку похитить сына, на этот раз - удачную. Она тайком вынесла его в большой хозяйственной сумке из здания больницы на улицу и побежала прочь, в поля, которые располагались за пределами их маленького городка.

На этот шаг Берта пошла от отчаяния. Она не могла позволить мучить своего сына, изучать его, будто подопытное животное. Она решила, что лучше ему не жить совсем, чем терпеть такие издевательства.

Оказавшись далеко от жилых домов и автострады, Берта вынула малыша из сумки и подставила его безжалостным солнечным лучам. Кожа ребенка вздыбилась, пошла бурыми пятнами, кровью. Малыш извивался от боли и орал.

Берта плохо помнила, что было потом. В её голове сходились одновременно два сюжета. В одном из них она убегала прочь, и внутренности её поминутно выворачивались наизнанку рвотой. В другом - пыталась спасти малыша, прятала его обратно в сумку, но он уже не дышал...

Далее в её воспоминаниях - сплошные обрывки. Нацистские военные, ружья, камера. Одетый в белый халат Вайс, плюющий в её сторону. Словно в тумане - судебный процесс над ней, и прибытие в исправительный лагерь.

После суда брак Вайса с преступницей считался недействительным. Берта знала, что время спустя он женился вновь и у него родился сын, на этот раз - здоровы й. После падения нацистского режима Вайс не выдержал позора и застрелился.

Лагерная жизнь вымотала и окончательно опустошила Берту. Когда она освободилась, ей был уже тридцать шесть. Она чувствовала себя потерянной и ненужной этому миру. Груз убийства сына оказался непосилен. Если честно, Берта не была уверена в том, что она нормальна и не сходит с ума.

Она забеременела от случайной связи. Узнав о том, что скоро станет мамой, Берта испытала и радость, и испуг одновременно. Материнское начало, подавленное горем, вырывалось наружу. Ей требовалось заботиться о ком-то. Но был и страх: вдруг ребёнок тоже будет болен?..

Вскоре родились две девочки, двойняшки. Старшей из них и была Грета, получившая имя в честь своей бабушки, матери Берты. Младшую мама назвала Даутцен, в честь её прабабки - фризки. Обе они были абсолютно здоровы. Берта всем сердцем любила дочерей.

Жили они тяжело, в нищите. Берте никак не удавалось найти хорошую работу. Постоянно не хватало денег. И если подросшей Грете удавалось мириться с бедностью, то Даутцен очень остро воспринимала постоянную нехватку денег. Она говорила, что, когда вырастет, добьётся богатства любой ценой.

Память об убитом первенце не оставляла Берту. Её психическое состояние становилось всё хуже. Когда девочкам было двенадцать, у матери случился срыв, и её поместили в лечебницу, где полтора года спустя она умерла.

Двойняшек определили в приют. Грета считала это не самым худшим вариантом - неужели лучше беспризорничать?! Но Даутцен считала приют позором, клеймом на всю жизнь.

Шли годы, девочки выросли и стали совершенно красавицами. Грета, которая всегда прилежно училась, поступила в университет по государственному гранту. Она решила стать лингвистом. Даутцен экзамены в колледж провалила. Год промаялась она в Германии. С работой у неё не ладилось. Затем уехала в Швейцарию, откуда писала сестре, что устроилась няней в хорошую семью. Больше они не виделись, хотя постоянно вели переписку и порой перезванивались.

После окончания университета Грету приняли на работу переводчиком в посольство Германии в США. В одной из рабочих поездок она встретила своего будущего мужа. Морской офицер был так галантен, что Грета не устояла, и вскоре отдала ему руку и сердце.

Этот брак оказался на редкость счастливым. Грета и Джон - так звали её мужа - родили троих детей. Почему-то Грете всегда верилось, что её семью не будут поджидать тяготы и испытания, ведь столько страдала её мать, столько лишений перенесла она сама! Но Грета ошибалась. Вся её жизнь после рождения детей - одна сплошная история болезней и трагедий.

Её старший сын страдал почечной недостаточностью. Ему требовалась пересадка, и Грета решила стать донором. Их уже готовили к операции, но случилось страшное. Медсестра перепутала ампулы с препаратами, и вколола мальчику вещество, противопоказанное при почечной недостаточности. Ребёнок погиб. Горе родителей было непосильным.

Много лет Грета переживала потерю старшего сына. За это время она упустила в воспитании свою дочь. Когда спохватилось, было поздно: девушка употребляла наркотики.