Когда они почти вышли из леса, Нирт обернулся и встретился взглядом с Тулом.

- Давай, парень, докажи, что ты мужчина! - приободрил юношу бывший пехотинец.

 Нирт, сквозь зубы, послал капитана куда подальше с его напутствиями и мысленно пообещал сам себе больше не ввязываться ни во что подобное. Все-таки его дело - пасти коз, а не учувствовать в таких опасных делах. Именно сейчас Нирт ощутил свое предназначение особенно остро, тщетно пытаясь унять разыгравшуюся в коленках дрожь.

 Шагающий рядом охотник выглядел спокойно и уверенно, чем приободрил спутника гораздо больше фальшивых напутствий Тула.

- Вот ведь ублюдок, этот Тул, - зло прошептал Нирт, глядя на медленно приближающийся холм. - Тварь та еще. Сам боится своей шкурой рисковать, так послал нас. Урод...

- Ты можешь вернуться, - безразлично произнес Тенро, но его молодой спутник дернул головой:

- Нет. Я сам согласился на все это и вот мое наказание. Отец говорил, что мужчина должен держать слово, вот сейчас я сдержу, но потом... десять раз думать буду, прежде чем рот свой разевать!   Злость придала юноше храбрости и его понесло: - Может, будете смотреть на меня, когда я с вами разговариваю?! - выпалил он.

- Сейчас не время, - коротко бросил Тенро, неотрывно глядя на холм.

- Время! - Щеки Нирта вспыхнули, и он дернул рукоятку сундука на себя, вынуждая спутника остановиться. - Все постоянно относятся ко мне, как к ребенку! Мне это надоело! Я мужчина и требую к себе такого же отношения, слышите?!

- Успокойся, - Тенро, все-таки, повернулся к юноше и наткнулся на его полные обиды глаза.

- Не желаю до самой смерти быть на побегушках! Не умереть бы только, а там уж я больше глупостей делать не стану. - Кажется, сам себе пообещал Нирт. - Да еще сон этот... говорят, такое к смерти снится и!..

 Ослепительно сверкнула молния.

 - Этого еще не хватало, - сокрушенно буркнул Нирт.  Вдруг он заметил, как впереди на холме, между редких деревьев, кажется, что-то блеснуло. Юноша замер в нерешительности.

- Берегись! - крикнул Тенро, чьи слова растворились в грохоте грома.  Но охотник опоздал.

- Что это... - пораженный Нирт, коснулся арбалетного болта, торчавшего из его груди и в этот же миг второй, точно такой же, пробил его руку насквозь, пригвоздив ладонь к сердцу парня.

  На побледневших губах Нирта выступила кровь, и он с досадой взглянул на замершего рядом охотника. Перед тем, как жизнь покинула юношу и его глаза навсегда закрылись, он увидел, как арбалетные болты, словно рассерженные пчелы, врезаются в тело охотника.

*          *`         *

 Когда Тенро упал на траву, он уже не дышал. Два арбалетных болта пробили его грудь, один вошел в живот и еще один пробил бок навылет. Кольчуга не смогла защитить тело - ее звенья лопнули под острыми стальными жалами, засевшими глубоко в человеческой плоти, пробившими сердце и вдоволь напившимися свежей крови.

 Боль была жуткой, ослепительной, с металлическим привкусом и безумным жжением. Потом тело Тенро ударилось о землю, отчего по пропитанному болью телу пробежала судорога, после которой сердце охотника остановилось.

 Застывшими глазами он уставился на пасмурное небо, роняющее на его лицо холодные капли дождя, казавшиеся алыми. Он умирал в крови и грязи, и это показалось знакомым.

 А потом наступила тьма. Она окутала Тенро своим саваном, заключив в ледяные и колкие объятья так, как уже делала это раньше. Он уже умирал и теперь вспомнил это.

 Мысль об очередной смерти стала для Тенро последней.

 Охотник не слышал шума боя, доносящегося с той стороны, откуда он шел. Он не узнал, что Тул, вместе со всеми своими людьми погиб вскоре после него самого. Не видел он и неспешно идущих к его телу мужчин...

 Их было чуть меньше двух десятков. Каждый хорошо вооружен и, судя по повадкам, не понаслышке знающий, с какой стороны браться за меч и арбалет. Словно стая волков, они окружили своих жертв, но даже не взглянули на мертвые тела - их интересовал только сундук.

- Как детей, чес слово... - хмыкнул один из мужчин, шмыгнув кривым носом.

- Деревенщины, чего ты хотел-то? - с нескрываемым презрением ответил другой, пнув лежавший неподалеку труп совсем юного парня, с двумя болтами в груди.

- Ага, только один из этих деревенщин ночью отправил Муга на тот свет. - Возразил первый. - Стрелой точно сердце! Это с такого-то расстояния!

 - Муг сам виноват! Нечего было шуметь. Я ж за ним прямо стоял, так меня чуть этой же стрелой не прошило. Еще и утаскивать его пришлось.

- А Тигнир и Алиндр? Этот старик порешил их...

- Надо было расстрелять из арбалетов, а не идти на него врукопашную. Он же бывший пехотинец, я сразу татуировку приметил. Да и ладно теперь. Подумаешь, пятеро трупов - больше наши доли. А так, говорил же - дело плевое! Сейчас и денежки поделим...

- А что хозяину скажем? - недоверчиво прозвучал третий голос. - А если еще и Леон прознает, как быть тогда?

- Скажем, что отдали дуракам деньги, да и отпустили, как договаривались. Барону этого хватит. А Леон... этот бы и сам пустил им кровь, если бы не дела в монастыре.

- Мы сейчас к нему? - В голосе неизвестного прозвучало опасение и явное нежелание, куда-либо ехать.

- Угу. Он сказал, что если до нашего прихода не получит то, что нужно хозяину - монастырю конец. Так что давайте поспешим. Глядишь, найдем пару миленьких маленьких и кротких монашек! - Говоривший расхохотался и остальные поддержали его.

- Может эта, поглядим, чего у этих осталось?

- На что ты тут будешь глядеть-то, Гарка? Они ж с деревни. Вон, на оружие глянь - разве что не ржавое, но тупое, что твоя башка! Кошели срезали, и будет, да и в сундуке добра хватает.

- Дык кто ж знает, что Леон с сундука-то заберет? А если все возьмет? Может, хоть лошадей поймаем? - взмолился бандит, но товарищ вновь отказал ему:

- По дороге к монастырю сбыть животин некуда, а коли с собой лишних приведем, так барон может чего и заподозрить. Да и возиться с ними - морока лишняя. К тому же мы взяли деньги, а это главное. Все, седлайте коней, да поспешим к монастырю, а то Леону все веселье достанется, уж больно нетерпеливый он, когда дело доходит до крови.

- Твоя правда, - уже более охотно согласился один из бандитов, тот самый, что поначалу не хотел ехать в монастырь. - Гарка, подсоби-ка с сундуком. И, взяли!..

 Звук шагов отдалялся и, со временем, стих, точно так же, как стихли и голоса убийц, растворившиеся в шуме дождя.

 Потом наступила тишина. Пугающая, траурная, она раскатилась над холмом, раскинув неосязаемые крылья над мертвыми телами, словно оберегая их вечный сон. Пусть не скоро, но ее прогнали. Захлопали черные крылья и вороны, падальщики, одержимые предвкушением нового пира, начали слетаться к месту бойни. Здесь людей забили, словно скот и сам воздух уже пропитался смертью и отчаянием.

 Поначалу падальщики кружили над мертвецами, медленно снижаясь, осторожно ступая по мокрой от дождя и крови земле. Сверкая черными бусинками глаз, они равнодушно взирали на безжизненные тела. Черными пятнами птицы сновали по сгущающемуся туману, подбираясь все ближе и ближе к заветной цели и вот, наконец, крупный самец первым запрыгнул на грудь одного из мертвецов. Клюнув его в бледную, впавшую щеку ворон хриплым криком оповестил сородичей, что пир начался.

 Одна из птиц, взмахнув черными, как ночь крыльями, спрыгнула с торчавшего из груди мертвеца арбалетного болта на его шею, дважды щелкнув крепким клювом перед остекленевшими зелеными глазами, будто примеряясь к одному из них.

 Склонив голову набок, ворон дважды моргнул, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. Он уже был готов полакомиться, когда что-то с поразительной скоростью метнувшееся откуда-то снизу, сдавило его горло стальными тесками.

 Ворон забил крыльями, заставив своих сородичей беспокойно взмыть вверх, но сам не смог улететь с ними - пальцы, сжимавшие его шею, напряглись и птица, поперхнувшись своим криком, обмякла.