— И ученые считали использование роботов с первых дней аварии очень заманчивым делом. О проведении каких-либо работ вблизи развала или хотя бы о доставке средств диагностики обычным способом в первые дни не могло быть и речи. Основные мечты ученых были сосредоточены на желании иметь дистанционно управляемые летательные аппараты типа вертолетов, а также дистанционно управляемые танки. Первыми такими управляемыми аппаратами стали советские трактора из Челябинска.
Вот к реактору двинулся первый из двух ярко-желтых бульдозеров — исполин робот на гусеничном ходу. На радиаторе эмблема: “ЧТЗ”. Машина весит 19 тонн. Она закована в броню. Вместо водителя у нее электронный мозг, которым по радио с расстояния в 150 метров управляет из другой, также бронированной машины водитель М. Чибышев. Электронный пульт управления висит у него на груди. Машиной управляет офицер В. Скачков. Рядом сидят другие водители, практиканты. Позже и им придется так же вот направлять трактор-робот к подножию четвертого блока. Робот с ревом движется к груде обломков. Вот его нож вгрызается в остатки конструкций и оставляет на асфальте глубокую борозду... Здорово!
А в это время срочно дооборудовали второго “челябинца”: специалисты из Челябинского филиала научно-исследовательского Института тракторостроения (HATИ) и других институтов из Киева, Калуги, Мелитополя, Москвы и Ленинграда “приучают” его не бояться высоких температур и радиации. Электронный мозг на нем установили еще в Киеве, куда он прибыл на борту ИЛ-76 из Челябинска. Оказывается, даже к аэропорту на трейлере этого мастодонта было доставить непросто: он нарушал городское движение.
В киевском институте автоматики десятки добровольцев — от лаборантов до докторов наук — осаждали директора, требуя именно их и притом немедленно отправить в Чернобыль с этим роботом. Не было и случаев проволочек, задержки работ ни на одном из многих этапов оснащения роботов — наоборот, любое дело ускорялось раз в десять против обычного. И речи не заходило о ведомственных барьерах, таких частых в мирное время.
Но машины оказались несовершенны, пользы от них поначалу большой не было. Понадобились существенные поправки — ведь они не только не предназначались для работ в радиационных полях, но и вообще были практически экспериментальными. Однако, поскольку вместе с машинами в Чернобыль отправились их авторы, испытатели и опытные механики-водители, то дорогу к четвертому блоку эти и другие, следом созданные, машины все-таки проложили, расчистили ее от радиоактивных обломков. А для этого потребовался энтузиазм всех разработчиков и эксплуатационников.
Одновременно стали срочно закупать роботов в ФРГ и Японии. В ФРГ такая “скорая помощь” для атомных электростанций была создана более чем за 15 лет до чернобыльской катастрофы. Она включала специальные машины, в том числе многоцелевые, с четырьмя гусеницами; с супервизорным управлением. А в мае такие машины из ФРГ прибыли в Чернобыль. Однако и они оказались не очень-то эффективными. Советские специалисты корили себя за то, что понадеялись на соседа, сами заранее не позаботились, посчитали это для себя необязательным... И вот теперь оказались безоружными перед бедой.
На территории станции испытывали и японского робота. Он внешне был похож на человека. Вот по команде робот зашагал к четвертому блоку. Но, не дойдя нескольких метров, остановился и замотал головой — не понравилось. Наблюдавшие эту картину разразились хохотом. И ведь никому не пришло в голову, глядя на заупрямившийся механизм, отказаться от своей работы. Привыкли, что человек сильнее машины. Интересные у нас нормативы для работы. На Севере и в Сибири существует порядок, по которому машинам разрешается работать при морозе 40 °С: металлический пруток, упав на землю, может рассыпаться, будто стеклянный... А людям полагается работать при температуре не ниже 45 °С — они крепче стали... Впрочем, в Чернобыле все понимали, что работать все равно нужно, несмотря ни на что, оттого и уговаривать никого не приходилось.
Между тем, еще до аварии сообщая об этих машинах, заведующий отделом Киевского института автоматики Липкин говорил, что в разработках иностранцев ничего нового нет, мы в состоянии сделать лучше...
А вот другой случай из поздней осени 86-го.
— К ноге, — командовал человек в белом костюме работника 30-километровой зоны, — А теперь — фас! Фас, тебе говорят! До чего же глупый зверь. — “Зверь” не слушался. Эта картина могла развеселить... в другой обстановке. Но все происходило на крыше машзала над третьим энергоблоком. Там был сильно повышен фон, роботам предстояло заменить человека. Но работать в условиях повышенного радиационного фона роботы отказывались. Это было новостью для ученых и инженеров. Бульдозеры оказались “покладистее”— покорно собирали мусор, строительные обломки, срезали верхний слой грунта. Но все-таки человек и за рулем зашитого в латы бульдозера оказывался более надежным, чем электроника.
Вообще-то в Советском Союзе робототехника имелась — в экспериментальном варианте. Например, “Правда” писала о первом отечественном пожарном роботе, разработанном в Петрозаводске, он был предназначен для защиты всемирно известного памятника деревянного зодчества в Кижах, поскольку традиционная противопожарная система не подходила ни по эстетическим, ни по техническим требованиям. Новый вариант противопожарной защиты избавил наш “деревянный Парфенон” от километров металлических труб на куполах древних храмов. Робот был установлен на “горячем пятачке” между двумя деревянными исполинами, иссушенными ветрами — в месте, где нельзя быть человеку, когда бушует огненная стихия... Управлять им, задавать ему различные программы можно дистанционно. Специалисты единодушно одобрили его и рекомендовали также для применения в других отраслях народного хозяйства. Понимали, что особенно актуально применение пожарных роботов на атомных электростанциях, например, в машзалах вместо ручных лафетных стволов, работать которыми и аварийной обстановке крайне опасно, а то и просто невозможно. По инструкции пожарный должен охлаждать с помощью стволов перекрытие машзала, оно при большом пожаре может обрушиться через 3-5 минут. А вот пожарный робот способен трудиться в условиях задымленности и отсутствия видимости, по заранее составленной программе.
Однако, несмотря на многократные предложения, ответственные представители служб безопасности АЭС не проявили интереса к этим роботам.
Но грянул гром. В 1986 году по телеграмме Министра внутренних дел СССР пожарный робот из Кижей был срочно доставлен на Чернобыльскую АЭС. Одновременно за эти три недели изготовили еще три робота. “Они позволили выполнить важный объем работ в условиях повышенной опасности. Считаем выбранные решения правильными и глубоко перспективными”. Заместитель главного инженера Чернобыльской АЭС В. Галущук. В 1987 году этот пожарный робот был удостоен золотой медали ВДНХ за всесезонную работу как в суровых северных условиях 1984-1986 годов на острове Кижи, так и в экстремальных условиях на ЧАЭС,
Главное управление пожарной охраны и ВНИИ противопожарной обороны Минобороны СССР участвовали в работах по созданию роботов и были готовы оказать их производству полное содействие. Главспецавтоматика была готова наладить их серийное производство на своих заводах. На применение роботов поступали многочисленные запросы. Но вот заказчики — министерства, для которых они предназначены в первую очередь, в том числе и Минатомэнерго — снова, уже в марте 1988 г. проявили к ним непонятное безразличие. Нет, они согласны: роботы применять нужно. Однако считают, что с финансированием их серийного производства можно еще подождать — ведь для этого требуется вложить четыре миллиона рублей (в деньгах 1986 г. Теперь это, вероятно, 4 миллиона долларов). Между тем, несколько импортных роботов для ЧАЭС обошлись в 86 г. не в один миллион валютных рублей.
