История, раскладывая свой пасьянс, предпочитает неожиданные комбинации.

Странными нитями связала Барака судьба с братьями Нетаниягу. Йони, с его живой, мятущейся, ищущей душой, был ему близок как никто. Они даже поселились в одном доме, чтобы чаще общаться.

С Биби у Барака сложились более прохладные отношения, ибо и внешне, и по характеру они — антиподы.

Биби выделялся умом, честолюбием, фанатичным упорством, уже тогда связанным с тягой к самоутверждению.

Он был хорошим спецназовцем.

Много лет спустя в вихре политической борьбы, не всегда честной и корректной со стороны соперника, Барак ни разу не позволил себе каких-либо критических высказываний относительно военного прошлого Биби.

Братья Нетаниягу были его бойцами, и никогда Барак не брал их вместе на опасные задания.

— Послушай, Эхуд, — умоляли они, — ведь мы — братья. У нас скоординированы не только действия, но и мысли. Для пользы дела мы оба должны участвовать в операции.

— Ни в коем случае, — отвечал Барак. — Если с вами двумя что-то случится, — как я посмотрю в глаза вашим родителям? Что им скажу? Пойдет один…

Йони, ворвавшийся во главе ударного отряда в аэропорт Энтеббе, был сражен пулей угандийского снайпера.

Барак находился в то время в Кении. Он, разработавший вместе с Даном Шомроном угандийскую операцию, в ней не участвовал, ибо был отправлен в Кению — получить разрешение тамошних властей на заправку в аэропорту Найроби возвращающихся из Уганды «геркулесов».

На одном из них находилось тело его погибшего друга…

А вот что рассказал в канун выборов 1999 года Авшалом Вилан, в прошлом один из лучших бойцов спецназа:

«В одной из тайных операций мы с Биби участвовали вместе. Газеты об этом не писали и не напишут еще лет сорок.

Биби любит иногда в интервью припомнить об этом старом деле, причем отнюдь не случайно.

— Это самая крупная военная операция, которой я командовал в полевых условиях, — поясняет он обычно.

И действительно, Биби есть чем гордиться.

При этом он всегда почему-то забывает упомянуть самую важную деталь: общее руководство этой операцией осуществлял майор Эхуд Барак. Ее успех явился следствием удачного сочетания ума Эхуда и упорства Биби.

И если сегодня кое-кто пытается сравнивать двух спецназовцев — Эхуда и Биби, — то каждый, знающий положение дел изнутри, без колебаний скажет, что как интеллектуал и военный стратег Барак был на голову выше всех остальных.

Биби же был хорошим офицером, но не более того.

Сегодня эти двое соперничают за высший командный пост в государстве, а для меня это скачки с одним жокеем.

Не понимаю, как весь народ Израиля не видит того, что вижу я: Эхуда и Биби даже сравнивать нельзя…»

9 апреля 1973 года ЦАХАЛ провел одну из самых дерзких своих операций под кодовым названием «Весна молодости».

Прямо в сердце Бейрута на своих квартирах были ликвидированы несколько главарей палестинского террора.

Известно, что командир отряда коммандос Эхуд Барак был переодет в женский жакет. «Симпатичная брюнетка» ни у кого не вызывала подозрений.

Но мало кто знает, что в последнюю минуту у нескольких спецназовцев возникли серьезные колебания относительно морально-этической стороны подобной операции.

Сам начальник генштаба Давид Элазар встретился с бойцами, чтобы разрешить их сомнения.

Амитай Нахмани — храбрейший из храбрых — прямо спросил командующего, не противоречит ли запланированная акция нормам международного права.

Дадо ответил, что важнейшей обязанностью каждого государства является защита своих граждан и что главари террора сами поставили себя вне правовых норм, принятых в любом человеческом обществе.

В ту же ночь Нахмани оказался лицом к лицу с пресс-секретарем ООП Камалем Насером. Камаль успел вскинуть пистолет, но Нахмани опередил его на долю секунды.

Через полгода, в вихре Войны Судного дня, Нахмани погиб.

Это он сказал Бараку, когда тот покидал спецназ:

— Эхуд, всем известно, что ты будешь и генералом, и главнокомандующим, и премьер-министром. Но, пожалуйста, всегда оставайся Эхудом.

У Барака не бывало таких сомнений, как у Нахмани.

Когда он был «первым солдатом», то знал, как разговаривать с убийцами, знал, что нужно делать, чтобы всем нам выжить в ближневосточных джунглях.

Знал до тех пор, пока не стал «первым политиком»…

В том же 1973 году Барак представил в генштаб свой план ликвидации Ясера Арафата.

План неуязвимый, безупречный. Все было учтено, взвешено, продумано. Арафат не мог избежать ловушки. Барак гарантировал успех.

Но тогдашний начальник военной разведки Эли Заира сказал: «План-то хорош. Но Арафат давно уже фигура политическая. Нам смысла нет в его ликвидации. Операцию не разрешаю».

Вскоре после этого Барак взял отпуск и отправился вместе с семьей в Соединенные Штаты — изучать системный анализ в Стэнфордском университете. Не успели распаковать чемоданы, как грянула весть: Израиль в огне. Война…

Барак бросился в аэропорт, где ему уже забронировали место в самолете, и на следующий день оказался в Израиле.

Начальник генштаба Давид Элазар был, как всегда, подтянут и спокоен, но наметанным своим глазом Барак сразу увидел, чего стоит главнокомандующему это спокойствие.

— Положение тяжелое, — коротко проинформировал Дадо молодого подполковника, — возьми резервный танковый полк и двигай к Суэцкому каналу. Надо вытащить из ловушки Ицика и его людей.

Танки Барака, появившиеся в районе Китайской фермы в самую критическую минуту, нанесли отвлекающий удар, обеспечив возможность отхода попавшим под шквал египетского огня парашютистам подполковника Ицхака Мордехая.

Сражение у Китайской фермы вызвало много споров.

Мордехай утверждал, что Барак с опозданием пришел к нему на выручку. Большинство военных специалистов этого мнения не разделяют.

Пытаясь остановить полк Барака, египетское командование нанесло контрудар лучшей своей моторизованной бригадой. Танки сражались на нулевом расстоянии, как бойцы в рукопашной. У танкистов Барака нервы оказались покрепче, и они победили.

После войны было уже не до университетов. Барак продолжал служить на разных должностях, в разного рода войсках, но с неизменным успехом.

В 1982 году он стал самым молодым генерал-майором в израильской армии.

Все бы хорошо, но были у Барака весьма влиятельные недоброжелатели. Начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан его явно недолюбливал.

Рафуль, по-крестьянски обстоятельный, медлительный, обладавший врожденными стратегическими способностями и львиным сердцем, никогда не интересовался миром музыки и книг. Его раздражала уверенность Барака в своем интеллектуальном превосходстве.

Преемник Рафуля Моше Леви также с подозрением относился к этому молодому генералу, любимчику Рабина, считал его снобом.

Оба начальника генштаба чувствовали некоторую неловкость в присутствии Барака. Его это забавляло. Улыбка становилась шельмовской и расшифровывалась примерно так: вы ведь знаете, что я знаю, что вы знаете, что я умнее вас…

Эти невинные забавы обошлись бы ему дорого, если бы не поддержка Рабина и Шарона. У них, к счастью, его интеллектуальные способности не вызывали комплексов.

Все были уверены, что Барак станет начальником генштаба уже в 1987 году, но, по настоянию Рабина, высший командный пост достался тогда Дану Шомрону. Министр обороны считал, что Барак должен еще пообтесаться.

Уязвленный Барак хотел уйти из армии, но Рабин отговорил его.

— Ты с Даном прекрасная пара, — сказал он, — как раз то, что нужно для пользы дела. Ну а через четыре года главнокомандующим станешь ты.

Барак смирился. Рабин вообще имел на него почти магическое влияние.

Дан Шомрон вошел в историю как главнокомандующий периода первой интифады. На его заместителя, «счастливчика» Барака, эта тень не упала. Справедливо, наверно, потому, что именно Бараку принадлежит в подавлении той интифады решающая роль.