- Они просто выполняют свою работу, Дима, им же надо что-то кушать и детей кормить, не ругайся... - успокаивала его Антонина Федоровна. Было заметно, что все лишь стараются молча переждать бурю.
- Да ты что?! "Работу они выполняют!" "Детей им кормить надо!" - передразнивал Дима, а я сгорал со стыда. - Какие молодцы!.. Когда судили нацистов, большинство из них тоже говорили, что просто выполняли свою работу!.. Откуда вы все прилетели?!..
- Я, к слову говоря... охотником кадровым работал... - невозмутимо начал дед.
- Тьфу, блядь! Пойду я лучше отсюда на хер курить... - обиделся Дима и хлопнул дверью. Все выдохнули.
Я, конечно, понимал все то, о чем он так отчаянно и, судя по всему, не в первый раз пытался докричаться; и был удивлен тому, с какой силой и ненавистью он об этом говорил, ведь люди часто даже осознавая проблему - машут рукой, а ему не наплевать ВСЕ ЕЩЕ не наплевать. Тем не менее, только сейчас до меня дошло насколько все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохо. Раньше это было где-то далеко, а здесь тебя головой бьют о доказательства реального существования этого ужаса - результата людского безразличия и сумасбродства. Как можно не понимать, что все взаимосвязано, что то, что касается одного - касается всех? Да прямой до отупения пример: перекрыли Ангару в районе Кодинска, а в зону затоплении попали, в том числе, и люди под Иркутском! А если вспомнить про Аральское море? Про, к счастью, не случившиеся "Повороты сибирских рек"? Какому здоровому человеку придет в голову ТАКОЕ? Как можно быть настолько самоуверенным? Как можно вообще не думать о последствиях своих действий? Не видеть причин, истоков, а только конечный продукт, который ПРОСТО ЕСТЬ. И думать, что этого не может не быть? Откуда идиотская вера в то, что все будет хорошо? Пока сами не подохнем от того, что сделали, до тех пор не дойдет... Пока будем подходить к решению подобных дел с позиции "капучино или эспрессо?", удобно рассевшись черт-те где, и даже с трудом представляя или, как в большинстве случаев - не зная вовсе, где находится то место, чью судьбу мы сейчас решаем. "Это же далеко, до нас не дойдет". "После нас - хоть потоп". Экономическая карта - это ватман со списком цифр и набором символов. У каждой страны - свой глобус, у каждого человека - свой атлас и путеводитель, только вот речь не о свободе. Мы отправляемся...
А дед все рассказывал. Зубов у него почти нет, еще вдобавок манера говорить, как с кашей во рту. Сначала я практически ничего не понимал, но постепенно привык.
- ...охотились как-то мы - Привалихинские, и Савинские... Вот... Один из наших нашел берлогу, пришел к зимовью и рассказал остальным, где... ну... это самое... берлогу-то нашел... Решили промышлять его - все согласились... Назавтра - пошли. Подошли к берлоге, собаки залаяли, и медведь выскочил с берлоги, стали стрелять... Он на нас - мы разбежались... стали за лесины, спрятались, но челюсть медведю поранили... Он подскочил к деду Митрию, сбил его с ног и стал голову грызти... Брат его Иван - закричал, заругался: "Что, подлецы, делаете - стравим брата!" И подскочил, схватил пальму и медведя ударил в ребра. И он побежал от нас. Мы не пошли его следить - перепугались... Понесли раненого деда Митрия. Медведь крепкий к зарядам и урочлив оказался - сглазили его... Когда пошли добывать, один из охотников сказал: "Добудем - станем черки жиром мазать". Вот он и намазал нам...
- Дед Митрий умер? - наивно спросил я.
- Умер. - кивнул Федр Михеич.
- Смотрите, я владею ГЭС!.. - продолжил вернувшийся Дима, как будто бы и не уходил, распаляясь с каждым словом все больше. Тут меня кто-то сильно пнул под столом по ноге, и я увидел сначала испуганное, а потом улыбающееся лицо Нади.
- Затопят ГЭС все наши места. - подхватил дед. - Берега родной нам Ангары уничтожили... В реке осетров, стерлядей редко стало встречаться. Тайменя, хариуса и других рыб... Кипело все в воде, и не убывало от улова людей-то. Гусей после ледохода не стало, лебедей. Все уничтожено не выстрелами из ружья, а отравлением!.. Комаров, мошку ученые травили - ужасно рыбы погибло... Может, и на птицу повлияло... Когда между... между Братским и Кодинским был полигон для ракет - с Байконура запускали, а в вершине Ковы они взрывались. Изучали ее - как влияет на природу и на зверей. Я в то время, когда охотился, каждый год посылал в Красноярск по двадцать тушек соболиных на обследование в институту, в НИИ... обследование было секретно. И мне пришлось видеть в тайге на участке в вершине Парты, притоке Хайло: в январе вблизи нашего участка взорвалась атомная бомба. - Дима и Надя заулыбались. - Горячий воздух прошел. Все лесины - с них снег растаял, сосули были зеленые... Капканы примерзли. На снегу на земле в палец толщиной ледяная корка замерзла. Напарник Сергей умер через год от рака горла... Лошадь весной пропала. У меня во рту была синяя опухоль на щеке, я испугался - в больницу не обратился... а лечил сам: на вату мазь Вишневского намажу и в рот... Весь день хожу с ней, плюю - она горькая... Так рассосалось и покраснело. До сих пор горлом маюсь. Спасаюсь йодом - мажу: то на кожу горла, то в рот мажу йодом язычок. Вроде помогает... Может, не умер. На праздниках напивался водки до упора - помногу выпивал. Счастливый... это когда напился пьяный и танцуешь...
Все затихли, каждый, должно быть думал о своем.
- Ну что, дед, часы-то идут? - шутливо, но в то же время тая в этих словах что-то необъятное и сокровенное, спросила Антонина Федоровна.
- Иду-ут, иду-ут!.. - радостно улыбнулся Федор Михеич.
- Ва-а-ай! - рассмеялась мать.
Сидели еще долго - до темноты. Периодически кто-то ходил в баню или в подпол. Неустанно свистел чайник, дед все курил, а потом ведомый луной, на ощупь, медленно ушел домой, по-стариковски напевая:
Ангара-Ангара - родина моя.
Богучаны-чаны-чаны - эвенкийские имена.
Нас никто не освещает, как ангарская вода.
А вода здесь благородна - из Байкала к нам течет.
А зима у нас холодна - пятьдесят с лишком дает.
Богучаны-чаны-чаны - и строительству конец.
Вот дождемся, и нальется яркий алый свет.
Вот дождался, настрадался наш народ.
Кто не знает это время, никогда он не поймет.
И зальет родны места вмиг ангарская вода...
***
Дима разбудил меня рано утром. За окном еще не рассвело. Хорошо спалось на топчане на кухне!.. Скромно позавтракав, стали собираться. Дима сегодня уезжает в Канск, и я решил, что мне тоже пора домой. Захожу в спальню попрощаться с Надей и малюткой, спящей так крепко и чисто, как спят только в детстве.
- Надеюсь, я вам не сильно докучал... - шепчу.
- Да перестань. - шепчет Надя в ответ, по глаза накрывшись простыней. Она сидит на кровати со стороны стены. - Мы с Антониной Федоровной очень рады были, ну и с Димой... Когда месяцами ничего не происходит, свято ждешь таких дней... - последнее она произносит едва слышно. - Ну ладно, с богом! - И обнимает меня одной рукой, другой придерживая простыню.
