Дворами выхожу к детскому саду, а потом и к малосемейкам. Внутри затхлый терпкий запах. Женщины в халатах шлепают тапочками по длинным коридорам. Детки играют на лестничной площадке со щенком, он лает и улыбается.

В общем, за час с небольшим я не торопясь обхожу город и теперь сижу в сквере и завтракаю яблочными слойками, запивая йогуртом. Солнце приятно припекает. Рядом гуляют родители с детьми. Через дорогу около "Меркурия" с важным видом стоят таксисты. Интересно, сколько здесь стоит частный извоз? Да и ехать-то особо некуда...

Птицы доедают крохи с моего стола, а я бреду дальше вниз по длинной аллее к улице Гидростроителей. Накрапывает робкий дождь. Все вокруг внезапно становится серым, притом не давая возможности вообразить, что может быть иначе. Улица Гидростроителей постепенно обращается в улицу Надежды, ведущую к частному сектору. Надежда. Злая и подлая шутка бога. Трагедия несравнимо гуманнее драмы, ведь ты точно знаешь, что ни при каких обстоятельствах чуду в конце не случиться и поэтому можешь быть спокоен...

Солнце вернулось так же резко, как и ушло. Длинная улица уткнулась в лес, где я и остался. Такой тупик единственно верный. Говоря языком оскомины: то, что для одних конец, для других - начало. Запах хвои, воздух колышется крыльями. Только покачивание ветки - знак того, что отсюда мгновение назад вспорхнула птица. Здравствуй, новый лес. Здравствуй, новый мир.

Когда вечером я возвращаюсь домой, со мной здоровается мальчуган, с которым мы встретились еще утром. Теперь он весь чумазый и куда-то подевал свою майку. Я здороваюсь в ответ и захожу в подъезд, впустив за собой худущую кошку с холодным человеческим взглядом. Сверкнув глазами и посмотрев на меня с достоинством, она исчезает в темноте чьих-то дверей.

***

Так я и прожил до конца недели: днем бродил по зеленым окрестностям, пытаясь уже наконец ощутить, что я в самом деле где-то нахожусь - где-то неизвестно где, - а вечера проводил на балконе, совершая путешествия во времени посредством памяти; размышляя о том, почему же я все-таки оказался здесь. ЗАЧЕМ я здесь. "План спасения" - от чего? От отупляющего безделья? - нет, ведь продолжаю заниматься ровно тем же, играясь в пустой голове словами - так стучат камешки в металлической банке. Любая причина - пошлость. Про таких обычно томно и таинственно говорят: "Он ищет себя..." - и тут смердящий рвотный поезд уже в пути на всех парах... А вы знали, что слово "смородина" происходит от слова "смердеть", то есть издавать сильный запах, только в данном случае отсутствует негативный оттенок?.. в этом и заключается суть моего балабольского существа и под стать ему образования...

Смешно, но к Ангаре я пока что так и не вышел - вроде как со стороны города - забор и карантинная зона из-за затопления скотомогильников, кладбищ и прочих проявлений жизнедеятельности человека. Один из местных сказал мне, что кроме плавающей пузом к верху рыбы, вдоль берега еще довольно широкий слой какой-то жижи, с его слов похожей на сопли. Кто знает...

Возле детского дома ко мне подошли ребятишки, и одна девчушка спросила:

- Вы не видели мою собаку?

- Нет, не видел. - улыбнулся я.

- Она была где-то здесь, у нее светлая шерстка и заплатка на животе... - весело болтала девочка. - Я думаю, нужно вызвать милицию!.. - и ее подружки хитро смотрят на меня.

- Кого вы хотите арестовать? - подыгрываю.

- Вас! - захохотала девчушка.

- Тогда я убегу!

- Лови его! - и заливистый хохот.

***

Большую часть денег съело жилье. Рано утром я собрался, отдал ключи и двинул к плотине, узнав от хозяйки часы, когда гражданских пропускают на другой берег. Однако, наконец дотопав, был вынужден искать машину, которая меня бы перевезла - охранники наотрез отказались пропускать пешком - не положено. Не знаю на сколько это правда, может просто забавлялись со скуки. Транспорт после нескольких попыток я все же нашел - храни, боже, самоотверженного смельчака, отважившегося взять к себе на борт неблагонадежного волосача! На блокпосте служивый сделал вид, будто видит меня впервые, снова проверил паспорт, предупредил, что фотографировать категорически запрещается, и мы медленно затряслись, ныряя в лужи, по внутренностям бетонного трупа - символа победы человека над природой, обернувшейся для него медленной неумолимой смертью. Мы реки повернули вспять! Стихия обуздана! Теперь - лишь удобства, никаких неожиданностей...

Дорожные знаки сообщают о том, что высота тоннеля четыре метра, ширина же - два пятьдесят пять. Ничего, пригнувшись - проедем. Разглашение стратегически важной информации? Не стреляйте, господин полицейский!

На другом берегу я вновь спешился. Водила, должно быть, подумал, что неизвестный пассажир - болезный, ну и ладно. Миновав лесопилку, я стал медленно поглощать километры глинозема. Машин почти не было, однако пару раз пришлось отказаться от приглашения подвезти. Я корчил из себя паломника, но никому ведь от этого не было худо, так что пусть, да?

Густой лес чередовался с неохватными полями. Пели мириады кузнечиков, подскакивая тучами. И благодать тиши вокруг. Только шуршание шагов - такое милое слуху, пульс моей жизни; способен ли он попасть в унисон уже Той Жизни, частью которой является моя?.. Изучением этого вопроса я, похоже, и занимался все последнее время, выхаживая окрестности - восстанавливал ритм и дыхание...

Иногда заросли резко вздрагивали и мой странный страх перед медведем - одновременно являющийся туповато-романтическим наивняком в желании повстречать его - страх мой множился и рвал дух, выскакивал из груди, но каждый раз это оказывался какой-нибудь глухарь, куропатка, ворона или заяц. Я с облегчением их приветствовал и делал следующий шаг.

Солнце уже стояло в зените - жгло порядочно. Вода у меня была, но пустой желудок напоминал, что создан для большего, и поэтому энтузиазм начал стремительно угасать. Пальцы рук традиционно распухли от жары.

Я устроился в тени сосны, растущей недалеко от обочины, между дорогой и полем. Сбросил пыльный рюкзак, плечи и спина благодарно хрустнули. Ветра практически не было, он ощущался лишь редким ароматом прохлады. Я облокотился о дерево, вытянул ноги и сперва просто отдыхал. Разулся и вытряхнул камни. Разложил на солнце носки. Переоделся в шорты. Попив, собрал сухую хвою и немного хвороста, на углях вскипятил в котелке воды, заварил овсянку и немного погодя медленно завтракал, прикусывая свежим утренним хлебом. На душе было спокойно и хорошо.

Вскоре у обочины остановился микроавтобус, и оттуда высыпали барышни в одинаковых белых футболках, долговязый паренек и, последней, с переднего сиденья, семенящая женщина, видимо, она была главной. Меня не огорчило их появление, тем более, судя по всему, они мою особу не заметили. Теперь я тихо сидел в своем укрытии и наблюдал, как они осматриваются и фотографируются. Нас роднила очарованность этими местами, такое сближение сразу чувствуешь. Возможно, это были студенты. Хорошее дело - лакмус. Однако то, что обычно призвано нести культуру, почти всегда занимается чем угодно, только не этим; в лучшем случае - хищнически захватывает и рвет на части, и каждый старается хапнуть кусок пожирнее:

Там шла борьба за смерть. Они дрались за место

И право наблевать за свадебным столом.

Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,