Каспар ничего не сказал, да и не скажет. Его подручники сейчас зализывают раны. А кого я еще могу без опаски расспросить? Ремми Оуэнса. Только знать бы, где его искать. Зато мне известен маршрут, которым шел Ремми за морозником. Вряд ли тот далеко живет, хотя... здесь же престижный район, а парень на богатенького не похож. С другой стороны, фартим достал же откуда-то? Родители, наверное, дали. Значит, следует мне прогуляться вон в ту сторону, там дома, кажется, победнее, но и не из бедных. Для Ремми в самый раз.

Кстати, в очереди Каспар со своими подручниками подмяли под себя только шестерых. А остальные? Ладно, девчонки не в счет, связываться с ними - себе дороже. А мальчишки? Почему только шестеро? В таких тонкостях мне трудно разобраться - опыта нет, я ведь в долговиках ходил и ни с кем из сверстников почти и не общался. Откуда мне понять?

Пока я шел и размышлял, фортуна мне снова улыбнулась - вдали мелькнула знакомая вихрастая голова.

- Ремми! - окликнул я его.

- Ой... вы...

- Я.

Парень смущенно топтался, не осмеливаясь начать разговор, но все же решился.

- Спасибо вам, что спасли. А то бы быть битым.

- Что, часто бьют?

- Не очень, - несколько неуверенно ответил он.

- А как ты в лозерах оказался?

- Так получилось.

- Вас всего шестеро, как я погляжу. С другими Каспару не удалось. Да?

- Ну...

- Значит, ты слабак.

Парень потупил голову, а мне разговор нравился. Ведь совсем недавно я был еще в худшем положении, чем он. Но ведь сумел выкарабкаться! Конечно, теткино наследство большую роль сыграло, но и с ним я мог стать вот таким, как Ремми, лозером. Но ведь не стал же! Теперь я уважаемый зубастик! Но порадоваться не удалось - я вспомнил про Слимана.

Тем временем Ремми набрался храбрости и выпалил:

- Джимми, не могли бы вы замолвить за меня словечко перед Ка...

- Какой я тебе Джимми? - грубо перебил парня. - Для тебя я Джим. Джимми я для таких, как Слиман.

- Ой... простите, - парень потух.

Хорошо! Пусть знает свое место. Хотя... мне ведь тоже не мешает обзавестись собственными подручниками. И вполне можно начать с Ремми. Но это потом, сейчас главнее Слиман.

- Ты Слимана видел?

- Да.

- Расскажи про него.

- Он с черной ленточкой. И все его боятся, даже Каспар. Убить для него ничего не стоит.

- А как же полиция?

- Да какая полиция. Она только приезжает тогда, когда что-то случится.

- Откуда Слиман родом?

- Не знаю.

- А откуда приехал?

- Тоже не знаю.

- А что ты вообще знаешь?

- Про Слимана почти ничего.

- Это я вижу. А про Каспара что скажешь? За что у него красная ленточка?

- Пырнул он одного парня. Тот платить не хотел. Не до смерти пырнул.

- А полиция?

- А что полиция, - фыркнул Ремми. - Сказали, что все произошло непроизвольно, случайно. У Каспара отец богатый. И у самого денег много.

- И кэботом собирается стать? С чего бы это?

- Не знаю, - пожал плечами Ремми, - может быть, просто уважение хочет иметь?

Ну да. Быть зубастиком - это круто. Тот же Фаргон, хозяйский сын, ленточку вплел вовсе не из-за того, что в кэботы мечтает податься, а лишь ради уважения к себе. И ведь добился своего. Может быть, и Каспар такой же?

- Тот, кого Каспар пырнул, теперь платит?

- Нет, - Ремми опустил голову.

- А ты, значит, испугался и оказался в лозерах?

Парень, закусив нижнюю губу, кивнул, а я криво усмехнулся, потому что поставил себя на его место. Как бы я поступил, какой путь выбрал? Мне стало немного не по себе, подспудно я понимал, что поступил бы так, как это сделал Ремми. Но тут же разозлился на себя. Чего это я? Я же рискнул, сильно рискнул - и выиграл. Теперь я уважаемый зубастик. А стоящий передо мной Ремми - лозер!

- А эти трое... Бас и другие, кто они?

- Здесь живут.

- Я это знаю. Они из богатых?

- Не очень. Потому и авторитет зарабатывают.

- А ты почему не зарабатываешь?

- А как? Мне никто не предложил.

- Значит, ты настоящий лозер. Ладно, я подумаю насчет тебя.

- Правда? - лицо парня впервые за все время озарилось улыбкой.

Я же, получив пусть небольшую, но хоть какую-то информацию, пошел домой. Мне еще про Пальм читать надо. Да и вообще, поразмыслить, что еще такого придумать, чтобы больше уважали.

Матушка, которая уходила по каким-то своим делам, уже была дома. Она встретила меня у порога, быстро заперла дверь и, оглядевшись по сторонам (как будто кто еще в доме есть), выпалила:

- Джимми! А ведь тетушку Чарлиту убили!

.

Чарлита, тетка отца, от которой мне достался этот дом и хорошенькая сумма деньжат, умерла от сердечного приступа. Так нам с матушкой сообщили, когда вызвали в канцелярию, чтобы сообщить о завещании. И медицинское заключение имелось. Я его, правда, не смотрел, но у матушки оно было.

- Матушка, как так? Почему?

- Джимми, я до сих пор не могу успокоиться. Это просто ужасно. Этот дом... Мне теперь не уснуть. А если и нас так же?

- Матушка, погодите, я ничего не понимаю. Тетку убили? Но ведь заключение врача...

- Джимми, я тоже так думала, но сейчас я ходила к Кармиле, она служанкой работала у Чарлиты. Хотела узнать, сколько ей платили, какие обязанности. Нет, нанимать я не собиралась, я сама со всем справлюсь... Мне просто хотелось поговорить... Видишь ли... Я сегодня разбирала белье, что-то выкинуть, что-то продать или себе оставить. И внутри полки между двумя ночными рубашками я нашла кусок использованного жевательного касторника.

- Касторника? Тетка его жевала? Ну она дает! Не каждый мужик станет им пользоваться, ведь от запаха не отделаться, да и вкус еще тот.

- Чарлита никогда его не жевала.

- Да? Тогда почему?..

- Вот и я удивилась. И мужиков в доме здесь давно не было. Я имею в виду постояльцев. А всяким разносчикам и маркетологам нечего делать в кастелянской комнате.

- А если она пользовалась автоматической прачечной? Вот грузчик и стряхнул жвачку.

- Стиральная машина есть в доме. Их даже две. И этим занималась Кармила. Прямо в этом доме.

- Тогда не знаю, матушка. Но ведь откуда-то появилась жвачка? Мало ли как могло случиться.

- Джимми, когда я разбиралась в кастелянской, то заметила, как неаккуратно лежит белье на полках. Я вначале погрешила на Чарлиту, та ведь старенькая была. Мало ли что там искала, вот и переворошила все. Но Кармила тоже это заметила, только сразу же забыла. Это она тетушку обнаружила мертвой. Переволновалась, пока полиция здесь была, вот из головы про плохо лежащее белье и вылетело.

- Вот, матушка! Это полицейский обыскивал и выронил внутрь белья свою жвачку!

- Джимми, - матушка поджала губы. - Полицейские в кастелянскую не заходили. Она была заперта, Кармила ее отперла лишь на минуту, достать новую рубашку, а потом снова заперла комнату. А потом все ушли и опечатали входную дверь в дом. Ты же сам ее видел, когда мы сюда приехали. Пристав пломбы осмотрел.

- Ладно, матушка, это довольно странно, но не повод утверждать, что тетку убили.

- Джимми, ее нашли на полу в разорванной ночной рубашке. Весь ворот разорван.

- Ну и что? Сердце заболело, воздуха не хватило, дернула ворот посильнее, вот он и порвался.

- Полицейские тоже так решили. Но Кармила, когда переодевала ее в принесенную рубашку, заметила почернелые пятна на... - матушка замолчала, не решаясь сказать. - Вот здесь, - она показала на свою грудь.

- А полицейские что сказали?

- Они не видели, Кармила постеснялась говорить, да и в шоке пребывала тогда.

- Ее что, пытали? А сердце не выдержало? - воскликнул я в удивлении.

- Т-с-с, - матушка чуть не прикрыла мой рот своей рукой.

- А врач? Хотя, будет он связываться. Сердце и сердце, старая была. И теперь не узнаешь, ее же сожгли. А почему тетку сожгли, как нищенку, а не похоронили? Не потому ли, что решили следы скрыть?