Глухо смеюсь ему в затылок и начинаю раздражающе-медленно дрочить Нейту, не давая ускорить темп.

Когда до грани хватило бы пары движений, я останавливаюсь и разжимаю ладонь. С гортанным вскриком Нейт вскидывается, недоуменно глядя на меня. Поднимаюсь с альфы и одергиваю свитер.

— Выздоравливайте, мистер Харди.

Быстро выхожу из комнаты и, торопливо накинув куртку, выскакиваю на лестничную клетку.

Уже в автобусе едва заряженный, жалобно мигающий телефон сотрясает дрожь пришедшего сообщения, и эти два слова заставляют меня довольно рассмеяться:

«Ненавижу тебя».

***

На стекле распускаются причудливые, лишенные красок цветы, холодные даже на вид. Ломаные острые грани переплетаются, создавая ледяное кружево. Когда от солнечных лучей, пронизывающих морозный узор золотыми нитями, начинают слезиться глаза, я моргаю и отворачиваюсь от окна.

Длинная стрелка с неохотой, будто издеваясь, подползает к двойке. Уже десять минут как обед. И все приличные люди должны жрать, уткнувшись мордой в тарелку!

Так о чем Нейт может говорить с этой крашеной дрянью три часа восемнадцать минут?! Или рот они используют не по назначению. И ведь, суки, даже кофе не попросили!

Звук открываемой двери и веселое звонкое щебетание Кейси звучат для моих ушей райской музыкой. Я послушно растягиваю губы в улыбке, всем своим видом изображая неземное счастье от возможности лицезреть перед собой огненно-рыжего омегу.

— О, Джей! — Кейси радостно взмахивает руками, отчего концы воздушного шарфика взлетают, как крылья тропической бабочки. — Ты все еще здесь?!

— Так получилось, не заметил, как время пролетело, — невинно хлопаю глазами, старательно кося под дурачка. Пользуясь тем, что Кейси стоит к нему спиной, Нейт совершенно по-скотски ухмыляется на мой невразумительный лепет, ничуть не сомневаясь в причине задержки.

— Что-то срочное? — с наиграно-обеспокоенным тоном в игру вступает альфа.

— Ничего такого, что не могло бы подождать несколько часов, мистер Харди.

— Замечательно. Мы как раз с Кейси говорили о предстоящем корпоративе, — Нейт приобнимает омегу. — И он изъявил желание посетить наше скромное мероприятие.

Какая ж ты сволочь, Харди! «Королева в восхищении!» Но я охуенно хороший секретарь, и ты это знаешь. И ты мне платишь за мою охуенность.

— Для нас ваше присутствие будет огромной честью, мистер Кейси, — изобразить безграничную радость удается на удивление легко. Зря мама не отдала меня в кружок актерского мастерства.

— Джей, тогда вышли Кейси пригласительный. — Нейт бережно держит омегу за талию, невесомо поглаживая кончиками пальцев, и неприкрыто развлекается за мой счет.

— Непременно.

— О, Джей, ты такой душка, — заливается соловьем Кейси, единственный, кто не въезжает в ситуацию и, кажется, совершенно не замечает разлившегося в воздухе напряжения, которое уже начинает искрить. — Кстати, тебе ведь есть с кем пойти? Не может такой очаровательный омега заявиться на вечер в одиночестве! Если хочешь, я могу тебе порекомендовать одного моего друга, вы отлично…

— Спасибо, мистер Кейси, — торопливо вклиниваюсь в монолог, пока шустрый омега не успел меня поженить без моего же согласия. — У меня уже есть пара на этот вечер.

Осталось только ему сообщить об этих планах.

— Вот как, — Кейси разочарованно вздыхает, но быстро приходит в себя и улыбается еще радостнее, будто заглотил десяток лампочек. — Нейт, а ты видел избранника Джея?

И если омега выглядит чересчур счастливым, как под кайфом, то у Нейта после моих слов довольный оскал словно половой тряпкой стирают.

— Нет, но уже в нетерпении.

О, дорогуша, я не сомневаюсь!

Проворковав на прощание еще одну дозу восторгов, Кейси почти силком выволакивает Нейта из приемной. Убедившись, что парочка ушла далеко и возвращаться не собирается, я приступаю к насущной проблеме. Пролистав список контактов в телефоне, нахожу нужный и звоню. После четвертого гудка в трубке глухо щелкнуло.

— Эмми, как ты относишься к халяве и что делаешь в эту пятницу?..

***

— Как ты себя чувствуешь? — Эмми прижимается непозволительно близко для приличного общества и взволнованно всматривается в глаза. Травянистая ваниль оседает на языке пряной сладостью. Вымученно улыбаюсь и легко касаюсь губами его лба, обозначая поцелуй.

На нас смотрят. Все, кто собрался в зале. Двое омег — что может быть интереснее в этом цирке?! Я чувствую чужие взгляды кожей — они жгут не хуже огня. Надеюсь, главные сплетники нашего серпентария не захлебнутся от восторга.

— Таблетка еще не подействовала, — голос хриплый, будто я простыл. О, простуда, пожалуй, была бы меньшей из всех зол.

— Сядь, — меня толкают в сторону диванчика, скрытого за разлапистым растением, которое еще немного, и вылезет из деревянной кадки. — Я принесу воды. Или сока.

— Лучше виски. Или коньяка, — вношу я коррективы в меню. — А лучше все сразу. И льда кинь.

Кожа горит под одеждой, словно по венам течет не кровь, а раскаленная лава — хочется провести по ней ладонями, стирая этот жар и зуд, пока еще легкий и щекочущий. Ощущение, что в трусы высыпали ведро песка, с каждой секундой лишь усиливается — первые признаки начинающейся течки. Я чувствую, как балансирую на грани, не хватает всего чуть-чуть, как меня накроет с головой. Зрение подводит, меняя цвета местами и превращая окружающий мир в сюрреалистичную картину. И хуже всего, что вся эта разноцветная клякса крутится вокруг невидимой оси. Промежуточное состояние самое паршивое. Лекарство не начнет действовать, пока не запустится процесс.

Возвращается Эмми и вкладывает мне в руку стакан с янтарной жидкостью, приобретающей в мерцающем свете зала кровавый оттенок.

— Тот альфа не сводит с тебя глаз весь вечер. — Тонкая ладошка успокаивающе проводит по бедру и будто невзначай прижимается к паху. — И следуя из того, что от моего невинного жеста у него в руках лопается бокал, то мне лучше его не провоцировать. Кто он?

Перевожу взгляд туда, куда кивком указывает Эмми, и не сразу узнаю в серебристо-сером мазке Нейта. Только мне сейчас не до альфы.

— Мой начальник, — заторможенно отвечаю, стараясь вспомнить, остались ли с моего прошлого раза в ящике стола «подавители».

Если математические способности меня не подводят, то в дальнем углу валяется полторы дозы. Вполне хватит, чтобы притупить набирающие обороты симптомы.

— Я скоро вернусь, — одним глотком допиваю виски и поднимаюсь с диванчика.

Глухое «сомневаюсь», брошенное мне в спину Эмми, я уже не слышу.

Выбираюсь из зала в полутемный коридор и бреду к лифтам. Как хорошо, что корпоратив по старинке и годами сложившейся традиции мы отмечаем в столовой.

Верхний свет в приемной я не включаю, решив не испытывать шалящее зрение, тем более что настольной лампы для моих поисков достаточно. Чтобы добраться до заветной коробочки, приходится вытащить стопку ненужной бумаги, которую я в раздражении скидываю прямо на пол, а также груду ручек и другой канцелярской мелочевки. Таблетки с неохотой выковыриваются из блистера, а может, виной мои дрожащие руки, но когда белые кругляшки оказываются на ладони, я уже готов рыдать от обиды и облегчения одновременно.

Как только я собираюсь проглотить таблетки, мой рот накрывает рука, отчего я крупно вздрагиваю и глухо вскрикиваю. «Подавители» падают на пол, и, ехидно проскакав по полу, прячутся где-то в темноте.

— Тихо, — успокаивающе выдыхает мне в затылок Нейт, притискивая к себе. Его горячая ладонь по-хозяйски лежит на моем поджимающемся одновременно и от волнения, и возбуждения животе, оставляя ожоги даже сквозь ткань рубашки. — Дыши глубже, Джей.

В этот вечер я как никогда послушен — расслабляюсь в его объятиях и жадно втягиваю соленый запах полыни. Близость альфы служит катализатором. Зуд просачивается под кожу и прячется где-то глубоко внутри, что не достать пальцами, а между ног становится предательски мокро. Терпкие капли смазки ползут между ягодицами, оставляя липкий след. Отвратительные ощущения.