– Забили бы они его до смерти.

– Да не. Похоже было, что они близки к завершению. – Ловлю в зеркале недоверчивый взгляд пацана.

– Они пытались нас застрелить, – настаивает Вайолет.

– Вот именно. Пытались. А это что за здание?

– Это старый рудниковый завод, – отвечает парнишка.

Понятия не имею, что это значит. Но все-таки впечатляет: кирпич и сталь, поросшие бурьяном.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Дилан.

– Дилан, какой сегодня день недели?

– Блин, да откуда я знаю?

– Четверг. Запомни это. Через несколько минут спрошу опять. Понял?

– Понял.

– Проблемы со здоровьем есть?

– Да. Меня только что отмудохали.

– А кроме этого?

– Нет.

– Ты уверен, что мы не должны позвонить в полицию? – спрашивает меня Вайолет.

– Дилан? Что скажешь?

– Серьезно: на хрен копов. От них только хуже будет.

Смотрю на Вайолет и пожимаю плечами. Спрашиваю Дилана, принимает ли он какие-нибудь препараты.

– Нет.

Даже со своего места я чую запах аммиака, который испаряется из крови на мальчишке. Возможно, этим и объясняется его антипатия к копам.

Я говорю:

– Знаешь, там, откуда я родом, люди под метом избивают тех, кто не под метом, а не наоборот.

– Может, мне стоит туда перебраться.

– Может, и стоит. Какими дозами употребляешь?

– Я не “употребляю”. Я мет пробовал два раза в жизни. Первый – прошлой ночью, второй – несколько часов назад.

– И поэтому те ребята тебя отмудохали?

– Чувак, я же не телепат.

– Значит, поэтому. Аллергия есть на что-нибудь?

– Ага. На людей, которые меня пинают.

– Знаешь, я начинаю их понимать.

– Лайонел! – восклицает Вайолет. – Дилан, меня зовут Вайолет, а это Лайонел. Все-таки я считаю, тебе стоит подумать о заявлении в полицию.

– Тебя зовут Лайонел? – переспрашивает пацан.

– А что?

– Ничего.

– Ну ладно. Здесь повернуть или прямо?

– Прямо.

Едем мимо цепочки обшитых алюминием домов, отличающихся только количеством небесно-голубого брезента на крышах.

– Дилан, что за фигня с официанткой Дебби? – спрашиваю я.

– Откуда я знаю?

– А чем ей насолил Реджи Трегер?

– Я не знаю, кто это.

– Ты и дальше собираешься мне мозги парить?

– Эй, я не просил меня спасать.

– Ты прав. Надо было тебя там оставить.

– Лайонел! – снова одергивает меня Вайолет. – Я думаю, он для твоего же блага спрашивает, – говорит она Дилану.

Земля слева от дороги резко уходит вниз. Между деревьями вижу отблески воды.

– Это озеро Уайт? – спрашиваю Дилана.

– Ты что, шутишь?

– Нет. А что, смешно?

– Это не Уайт. Это Форд. Я так понимаю, вы не здешние.

– Нет, не здешние.

Дилан подсказывает маршрут:

– Дорога пойдет вправо, но нам надо левее.

– На первой развилке? – уточняю я.

– Ага.

Так и еду. Дорога ведет нас в тупиковую улицу вдоль берега. Дома, что ближе к озеру, просто огромные, справа от нас постройки ýже, но выше – их владельцы тоже хотят видеть воду.

Сразу видно, что это дорогой район. Большинство домов выглядят такими же заброшенными, как и весь Форд, но вот три особняка подряд на первой береговой линии – с ухоженными газонами и деревьями, все окна целы. Над крыльцом одного из них даже красуется флагшток с американским флагом.

– Нам в зеленый, – говорит Дилан.

Паркуюсь у тротуара перед указанным домом. Правда, на встречной полосе, но, кроме нашей, других машин вокруг не видно. Может, они и стоят в некоторых гаражах, а может, здесь просто больше никто не живет.

– Чувак, я могу ходить, – говорит Дилан, когда я пытаюсь помочь ему выбраться из машины.

– Откуда ты знаешь?

– Смотри и учись.

Все время вздрагивая от боли и хромая, он доковылял до крыльца и поднялся по ступенькам.

На крыльце оказалось две двери. Одна из них обшита сталью и с табличкой: “МАРК МАККВИЛЛЕН д.м.”. Звоню в звонок.

Я уже где-то слышал эту фамилию, но Вайолет соображает быстрее и шепчет: “Запись доктора Макквиллена”.

Точно. Видео Милл-Ота, где что-то сжирает утку. У меня опять мурашки по коже.

Слышим шаги, за дверью отпирают замок.

– Лайонел, – говорит Дилан.

– Чего?

– Сегодня четверг.

– Дилан Арнтц, – говорит доктор Макквиллен, открыв дверь. – Ты что же такое с собой сделал?

Перед нами высокий пожилой мужчина с узкими плечами и великолепной осанкой, голову он поднял так, будто смотрит на Дилана через бифокальные очки. Возможно, он их иногда носит.

– Можешь не отвечать, – продолжает он. – Я чувствую по запаху. Заходи, только аккуратнее. Не обязательно пачкать стены кровью.

Оценивая походку Дилана на предмет симптомов неврологического поражения, доктор снимает с вешалки белый халат и надевает его поверх кофты. Руки у него огромные.

– Что произошло? – спрашивает он меня и Вайолет, не поворачиваясь к нам.

– Его избили на заднем дворе кафе какие-то подростки, – отвечает Вайолет.

– У Дебби, – говорит Макквиллен.

– Вы знаете это место.

– Это единственное кафе в Форде, которое еще не закрылось. Хотя, могу предположить, в баре тоже подают еду. – Обращается к Дилану: – Ступайте в смотровой кабинет, молодой человек. Там под столом накидки.

– Он сказал, у вас есть томограф, – говорю я.

Макквиллен впервые смотрит на нас:

– А вы кто?

– Лайонел Азимут. Я врач. Это моя коллега Вайолет Хёрст.

– Тоже врач?

– Нет, – отвечает Вайолет.

– Медсестра?

– Нет.

– Очень жаль. Медсестра нам бы тут пригодилась. Вы не фармпред, надеюсь?

– Нет. Я палеонтолог.

– Ну, это хоть полезнее, чем фармпред.

Вайолет смеется:

– Обязательно скажу своим родителям.

Отвечая мне, Макквиллен говорит:

– У меня есть томограф. Я купил подержанный спиральный “Джи И” на грант от штата. Деньги я уже вернул. Спасибо вам, что привезли Дилана. Всего доброго.

Протягиваю ему зуб Дилана, как примирительную жертву:

– Ничего, если мы останемся?

Макквиллен берет зуб и пожимает плечами:

– Сделайте милость. Однако боюсь, вашей очаровательной “коллеге” придется подождать в приемной.

– Дилан, следи за моим пальцем, пожалуйста.

Доктор Макквиллен бросает мини-фонарик в карман халата, достает камертон, постукивает им по столу, и раздается звон.

– Слышишь?

– Да.

– Как громче? Вот так? – Доктор приставляет ножку камертона ко лбу Дилана, затем снова отводит вилку к его уху. – Или так?

– Первое.

Дилан сидит на операционном столе, болтая ногами, в трусах и больничной накидке, раскрытой внизу спины. Он похож на ребенка, случайно оказавшегося на боксерском ринге, а мы с Макквиленном – будто его секунданты. С помощью влажной марли и ножниц я распутываю комки из волос и крови на затылке Дилана.

– Видишь вон то пятно? Смотри на него, – говорит Макквиллен. – Сколько будет четырнадцать умножить на четырнадцать?

– Э-э…

В этот момент Макквиллен сильно тянет нос Дилана на себя, поворачивает и отпускает, нос, хрустнув, встает на место.

– А-а-ай! – вскрикивает Дилан. И пока его рот открыт, Макквиллен вставляет зуб обратно в челюсть, затем закрывает ему рот и держит подбородок[34].

Дилан мычит от боли.

– Теперь не открывай рот несколько минут. Пусть сядет. – Макквиллен надевает стетоскоп. – Чщ-щ. Мне еще пригодится слух.

Он прикладывает стетоскоп в нескольких местах к спине Дилана, затем прослушивает грудную клетку, брюшную полость, а другой рукой прощупывает живот, обследуя печень и селезенку. Поворачивает наконечник стетоскопа и использует его как молоточек, проверяя рефлексы на руках и ногах Дилана, ни на секунду не останавливаясь. Прикольно смотреть.