Мне никогда не приходило в голову, что он умеет танцевать.

По-настоящему — не нелепо дрыгаться под музыку, а осознавая каждое свое движения и ведя партнершу в сумасшедшем ритме.

Это не стало неким изумительным открытием вечера — мне было известно о Тони практически все, включая те несколько дней, когда Мария пыталась обучить его игре на фортепиано, однако закончились уроки музыки для маленького Старка так же быстро, с какой быстротой пальчики могут экспрессивно выдать по несчастным клавишам «бам!», представляющий угрозу поломки многострадального инструмента — уместней выразиться, я никогда не задумывался о его талантах в данной области всерьез. Не представало случая. А теперь…

Он держал меня за руки и причудливо перемещался по некой четкой траектории, умудряясь не задевать в толпе ребят. Громко подпевал музыке, отчего у меня болели скулы улыбаться. Поднимал руку, позволяя мне под ней вертеться на манер юлы, а затем привлекал к себе за талию и вдруг начинал кружить, отчего я едва не запиналась и лишь издавала полу-возмущенное: «Тони, я сейчас упаду!».

«Ты такая клевая!»*

Разумеется, не падала.

Не уставая смеяться.

«Ты такая зажигательная!»

Старк глубоко заблуждался — он был потрясающим кавалером.

Тони поймал в воздухе мои ладони и переплел пальцы, вынуждая придвинуться ближе.

— У меня есть план! — заговорщицки прилетело в растрепавшиеся волосы, в попытке перекричать громкий припев.

— Боюсь спросить, какой, — и снова лилия замаячила перед самым носом — почти можно почувствовать цветочный аромат.

Почти. Потому что все существо затапливает его запах.

— Он не очень хорошо продуман, и вообще идиотский, — откровенно признался Старк, самую малость отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза, — но бывало и хуже.

Я подозрительно сощурилась, хотя Тони, наверное, плохо видел в доступном освещении мое выражение лица столь детально.

Понимая, что моим связкам не под силу заглушить буйные мотивы, я привстала на цыпочки, едва не пошатнувшись, когда его дыхание опалило щеку.

— И тебе нужно мое согласие?

Старк нахмурился на пару секунд. А затем небрежно бросил:

— Не совсем, — и вдруг резко потянул меня прочь из толпы.

Я успела заметить краем глаза Стивена, прислонившегося с бокалом сока к одной из стен; он приветливо отсалютовал, на что я едва успела ответить со сконфуженной улыбкой — Тони шел слишком быстро, и даже в босоножках на невысоком каблуке я едва поспевала за ним.

«Будь моей, будь моей, будь моей маленькой королевой рок-н-ролла!»

Прохладный ветерок приятно обдул лицо.

Бархатная темнота ночи горела тысячами огоньков.

— Здесь так красиво, — невольно вырвалось, когда мы оказались на улице, и взору предстали обмотанные гирляндами кустики у парковочной площадки. — Куда мы?

Тони, остановившийся лишь затем, чтобы проследить за моим взглядом, вновь продолжил движение, не отпуская руки — на сей раз значительно медленней. Парочка девчонок, сидевших на свежем воздухе поодаль, кинули на нас взор со своей лавочки. Лиц в темноте не было видно.

— Это сюрприз, — проронил он с непривычной рассеянностью, словно был чем-то чрезмерно озадачен.

— Хочешь разделаться со мной под шумок?

Исполнить, мол, давнюю мечту, поедаемый планами расправиться с Занудой Номер Один в его жизни.

К счастью, Тони издал легкий смешок, разряжающий обстановку.

— Почти. Если ты, конечно, не против, — он выпустил мою руку, остановился и развернулся.

Карие глаза без толики прежнего веселья вглядывались в лицо, наверняка отмечая беспорядочное состояние того, что осталось от моей прически, и горящие от слишком быстрого танца щеки.

Я сделала несмелый шаг навстречу, глупо качая непутевой головой, отчего-то не в силах что-либо вымолвить вслух.

Это напряжение — оно вдруг появляется из ниоткуда, как если бы магниты, имеющие одинаковый заряд, попытались столкнуть.

И оно стремительно набирает силу, когда тонкая шпилька вновь тихо стучит по асфальту, а из губ вырывается тихое:

— Нет.

Еще ближе.

Оказывается, на парковочной площадке слишком мало воздуха — он просто исчезает, стоит поднять лицо и несмело встретиться с этим нечитаемым взглядом, от которого шевелится буквально каждый нерв под кожей.

Не один Старк здесь заигрался.

Его кивок получается слишком резким; Тони отступает, сторонясь и уступая мне проход к месту, где виднеется знакомая машина. Мысль о том, что надо бы предупредить Хэппи, мелькает на задворках сознания, однако улетучивается слишком быстро — с прикосновением теплой ладони к талии.

«The Immigrant Song» его любимых «Led Zeppelin» звучит слишком громко, вынуждая вздрогнуть и сильнее вжаться в сидение. Некстати вспоминается, как мы смотрели однажды дурацкое видео, где под эту же песню выезжают на машине из-под моста смонтированные коты, играющие на барабанах и наяривающие лапами по гитаре.

Сердце колотится. Попытки выровнять дыхание не приносят успеха.

Пальцы стискивают маленькую сумочку сильнее, когда дверь со стороны водителя закрывается.

Хорошим предчувствие было или же тревожным — самый сложный из вопросов, на который у меня не находилось ответа.

***

Дежавю из далекого декабря.

— Не лучшее место для противоправных деяний. Здесь меня начнут искать в первую очередь, — пальцы одной руки сжимали приподнятый подол, другой — ремешки скинутых с ног босоножек.

Тони обогнул автомобиль, небрежно щелкнув брелоком. Глаза блестели, однако улыбки на лице не замечалось.

— Противоправных? — голос прозвучал совсем негромко, когда он оказался рядом. — Законом не запрещено воровать хорошеньких девушек с выпускного вечера.

Шаг навстречу.

Морской бриз нисколько не охлаждал горящих щек.

Только трепал темные волосы и волновал тонкий подол, вызывая столп легких мурашек по коже.

— То есть, это часть твоего хитросплетенного и многоступенчатого коварного плана, — я не знала, задавалась ли вопросом или утверждала.

— Не без этого.

Мозг отказывался анализировать происходящее, и, наверное, это было к лучшему.

Потому что я совершенно не понимала, зачем он отбирает у меня туфли и приглашающе протягивает свободную руку.

Ноги проваливались в песок вопреки шагам, которые ускорялись с каждым мгновением. Тормозили. Коленки подгибались, точно рисковали сломаться, если он решится прибавить ходу.

А уличный фонарик на веранде горел, служа путникам маленьким маяком.

Декабрь и важные сугробы. Стивен и Наташа, чьи шутливые «переругивания» уносит за море ветер. Метель за окном и выжигающий взгляд темных глаз.

Здесь было слишком тихо.

Бриз гулял по веранде, огибая отдающие ностальгией плетеные кресла. Желто-оранжевый свет мазал ступени, приглашая войти.

Один дом, но такой иной в разное время года.

— Джарвис здесь? — первая фраза, пророненная после затянувшегося в пути молчания.

Тони отворил ключами дверь, пропуская меня вперед.

— Нет. Фонарь я еще вечером зажег, — добавил он, проследив за моим вопросительным взглядом, обращенным к маленькому «маяку».

В гостиной горел электрический камин, а лестницу на второй этаж освещало тусклое бра. Тони небрежно скинул пиджак, пристраивая тот на крючок и давая мне возможность оглядеть непривычно пустое помещение да стряхнуть песок.

Про «план» он явно не солгал. Становилось даже обидно от того, настолько я предсказуема, если Старку удалось все просчитать и заманить меня на подготовленную территорию. Вопрос, в который было бы заключено все негодование, не успел оформиться — фигура, показавшаяся на пороге кухни, держала в руках увесистого вида бутылку виски.

— Медовый «Джек», — он гордо взмахнул сосудом с нежного, янтарно-золотистого цвета жидкостью. Светло-желтую этикетку венчала пчела. — Тебе должно понравиться. В противном случае, мне пришлось бы спиваться в одиночестве, — поделился Тони, словно прочитав каким-то сверхъестественным образом мои мысли.