- Ходил слух - старшина вас в дозор сватал? - сказала Тайер, когда наёмники, заметив их, подошли к изгороди.

Талас изобразил гримасу крайнего омерзения, охотник лишь недовольно нахмурился, смахнув со лба прилипшие волосы, он сел на траву в тени забора.

- Откуда? - затягивая завязки на рубахе, поинтересовался страж.

- А разве не так? - удивился Вел. Слух как раз и пошел от него...

- Звал. - Нехотя ответил Афгар - И ещё позовёт. Снег лёг - сарзасские прошли с верховья. Старшине город беречь надо. Ради того он и Тайер в дозор готов принять.

- Совсем дело дохлое! - присвистнула наёмница.

- Боится старшина. - С усмешкой сказал Талас.

Охотник поднялся на ноги, опёршись локтями о бревна забора, он хмуро глядел на, затянутый поднимающимся от озера паром, горизонт, потом вздохнул:

- Уходить надо.

Велдар уныло оглядел наёмников; будь их проводником Афгар, светлинцы покинули бы город. Да только Лан вряд ли оставит без помощи Мархала и его людей, что непонятно по-доброму относились к чужеземцу-следопыту.

***

Необъяснимый страх стискивал сердце, с той самой поры, как наёмники вернулись в Горячие озера. Что-то словно приказывало Рэй во что бы то ни стало уйти, поскорее оставить позади это утлое, парализованное вечным, въевшимся в кровь, страхом поселение. Украдкой присматриваясь к попутчикам, видя непривычный стальной блеск в, обычно спокойных, глазах Таласа, замечая отстранённую молчаливость Велдара, рыжая понимала - не ей одной мерещится опасность. Сейчас, сидя на пыльной траве за горячеозёрской деревушкой, Рэийя поняла глупость своей затеи. Без толку она, отродясь не покидавшая границ родных Перевалов, потащилась следом за светлинцами. Дорога до их земель одна и лежит она мимо её города. Чего бы ни додуматься дожидаться невесту Рехату дома? Испугалась, что охотник уйдет, и скорее, что его убить могут. И пришлось бы идти невесть куда, и лишь боги знают с кем бороться, чтоб волю отца исполнить. Исполнила.

Да только лучше б ей ослушаться. Глядишь, и не было бы ни чем неистребимого, ни взглядом не заслуженного недоверия наёмников. Сам-то Афгар, похоже, и благодарен, да только Рэй так и не научилась не опасаться его, грубо-язвительного и резкого. И по сию пору не обычаем родной земли вовсе опускала голову, а стараясь избежать взгляда его пугающих, тёмных как жёсткий мох, что рос по склонам родных гор, глаз.

Ни кто из светлинцев не огорчился бы, погибни она по дороге...

Талас хоть, бывало, и подбадривал, уставшую от бесконечных переходов девчонку, но его шумность и редкостное умение достать до печенок любого, заставляли Рэй сожалеть, что она женщина и не может ответить ему недостойным словом. Как часто делала Тайер...

В большинстве городов внешний вид наёмницы и совершенное владение бранью на языках окрестных земель считались недопустимыми для женщины. И зачастую карались штрафом, да таким, что, и, продав оружие, не сразу соберешь. Рэийя не понимала эту странную девушку, променявшую честное имя на стертые тетивой пальцы, тяжелый меч и сомнительное братанство с охотником и стражем.

Лан, бесспорно, корил себя за то, что позволил рыжей войти в его отряд.

Лишь Велдару, наверное, было наплевать кто она и откуда...

По небу, над горизонтом растянулась фиолетовая туча. Где-то там шел снег, а в краю горячих озёр было по-осеннему тепло. На торчащий из травы полусгнивший пенек сел ястреб. Это означало, что "дома" уже собрались все и ей тоже пора возвращаться. Отряхнув юбку, на которую с удовольствие сменила затертые, облезшие на солнце штаны, Рэй не спеша зашагала к берегу...

***

Пришлых Марула видела мельком, когда те входили в большие ворота. С той поры в городе частенько слышно было о чужаках-наёмниках. Одни считали их едва ли не героями, от того, что не побоялись сунуться вшестером на земли Барагола. Другие, в основном родичи погибших, виноватили бродяг в смерти дозорных. Старшина вторых так и не поддержал и они со временем примолкли. В слово старшины Мархала город верил получше, чем в иных богов.

Поговаривали, что чужеземцы родом из Светлой, от того она старалась не попадаться гостям на глаза. Правда и те не торопились вольно таскаться по городу. Горячие озёра стали ей домом на последние полгода, с той поры как дозорные отбили чужеродную девушку у животорговцев. А староста Гверен приютил в своём доме, назвал дочерью. Родную дочь его продали на Сарзасском торгу той же осенью, и найти её след отосланному на поиск отряду не удалось...

Теперь девушку называли Марула, и она уже привыкла к этому имени и языку горячеозерского края, и к мысли о том, что домой ей больше не возвратиться.

В другой раз светлинцы попались ей по дороге на рынок. Наёмники одеты были в куртки дозорного войска - значит, пройдоха Мархал уболтал их служить в городе. Марула почтенно поклонилась вчерашним гостям и только потом заметила среди них девушку. Высокую, в чёрных штанах из плотного полотна и бледно-зелёной рубашке, какие носили лишь мужчины. На правом плече светлинки Марула разглядела внушительный след недавнего пореза и содрогнулась. Судя по насмешливому тону, наёмница держалась с мужчинами на равных. Не многие женщины Светлой смогли добиться такого равенства, не говоря уже о горячеозёрских, которым и оружие-то для защиты собственной жизни иметь возбранялось. Хотя сама Марула не особенно прислушивалась к этому запрету, и всегда держала при себе нож. Который, стараниями своего проводника, преотлично умела метать и, не задумываясь, этим умением пользовалась.

***

Наёмники как-то быстро заделались за своих в дозорной шайке, иначе Вел и не называл войско Мархала. Как видно сделала свое дело боевая выучка да умение не обращать внимания на подковырки и сплетни, порой и вовсе стоящие мордобоя. Привычному к пустому зубоскальству Таласу тутошние остряки и балагуры в соперники не годились. А что до Афгара, так кой толк со стеной говорить? За блажного не сочтут, так забывшись можно и лоб расшибить.

Велдара, вопреки настоянию стража, в дозор не взяли. Вряд ли Мархал отказал бы в подобной просьбе Лану, да только тот, хоть ученик и был не против, ворчания Таласа ровно не слышал. И, загружая мальчишку по самую макушку составлением сборов и домашними делами, погружался в раздумья, из которых его мог выбить разве что пожар. Вечерами, когда начинал подвывать со скуки в избушке на берегу, Вел забредал в рыночный трактир. Где к ночи собирались свободные от службы дозорные. За стоящими на заднем дворе трактира, нарочно для особых гостей, широченными столами, ребята Мархала играли в кости, но чаще мерились силами с винным гадом. А уж вино тут было, по определению Тайер, на радость любому кожевнику. Наёмница, ежели старшины не случалось поблизости, частенько ходила сюда вместе с Велдаром - не доверяла местным. После пары сломанных носов и ушибленных голов на неё даже перестали таращиться как на посланника Великой Мглы. Мальчишка таскался сюда послушать бесконечные россказни, на которые мастера были дозорные. Врали разумеется так, что на торговый воз не взгрузить, но от того не было меньшего интереса их слушать.

Горожане готовились к празднику закрытия ворот, когда большие ворота запирались до наступления торгового времени и ни единому чужаку в город открыто было не войти. С этого дня, а не с Равноденствия, как в Светлой, начинался отсчет года. От того и праздновали это закрытие с размахом и даже отпускали по домам всех провинных из темницы. А что им после гуляний предстояло возвратиться обратно, то уже дело десятое. Сегодня, что странно перед праздником, в трактире было маловато народу. Поздоровавшись с вечно суетящимся трактирщиком, Вел вышел на задний двор. Не должный в это время шум удивил мальчишку. Ох и частенько винный гад подводил тутошних ребят на беспричинную драку. Эти драки отродясь не разборонялись, таращиться на них кругом, как в Светлой, не вставали и на победителя вином не спорили... Только сейчас было с точностью наоборот...