— Ты ошибаешься, — Дилан не может принять это. Он должен защищать себя, должен заставить её не верить в собственные слова, ведь он грубый. Он жестокий. Он холодный. Эта ложь так давно стала его правдой. А теперь у парня есть правда, которую он с яростью пытается превратить в ложь.

Ему не нравится Эмили Хоуп. Он терпеть не может, когда она так открыто смотрит на него. Она раздражает, вся она.

Раздражает тем, что права.

Дилан сглатывает, видя, как меняется лицо девушки. Оно слабеет, ведь он продолжает отталкивать её в то время, как она сама сделала первый шаг. Эмили делает то, чего раньше так боялась, а Дилан топчет её словами. Всю её уверенность.

Хоуп быстро моргает, отводя взгляд в сторону, ведь глаза покрывает соленая жидкость. Она не плачет. Но чувствует дикую усталость.

Эмили — не Дилан.

Она больше не может добиваться его доверия.

Отпускает руку парня, не желает больше смотреть на него, видеть его полное равнодушия лицо. Слезает с кровати, быстро приближаясь к двери, и распахивает, выскакивая в коридор, по которому несется вперед, к лестнице, стуча по перилам кулаками. Её злость растет, она течет по венам, превращается в более тяжелые и мучительные, невыносимые эмоции. Девушка так быстро теряет контроль над эмоциями, что от этого становится страшно.

Прямо как в тот день. В ту осень. Много лет назад.

Одно неверное движение, одно неправильно сказанное необдуманное слово — и происходит «взрыв». И Эмили Хоуп больше нет. Есть только Хоуп.

Бежит по коридору к двери, что ведет на террасу. Толкает, позволяя ветру ворваться в дом. Противный мелкий дождь накрапывает, но вовсе не вызывает дискомфорта. Эмили мечется, быстро шагая к гаражу. Ей впервые удается ощутить все до мельчайших деталей, всю перестройку в её сознании, пока то окончательно не померкнет, заперев здравомыслие на замок. Хоуп босиком шагает по траве. Она чувствует. Злость. Ярость. Гнев? Верно. А что вызвало такие эмоции? Ей не сложно понять, узнать причину. Она уже догадывалась, но боялась принять это, как факт.

Ей не безразличен ОʼБрайен.

Но, судя по всему, она ему безразлична.

Но раздражает не это, а его недоверие. Хоуп не может остановиться на какой-то определенной мысли, всё вновь путается, уводит в дремучий лес сознания. Спешка. Шум в ушах. Девушка заходит в гараж, чувствуя, как голос рвется. все эти ощущения… Их бы послать подальше, но Эмили впервые столкнулась с подобным лицом к лицу. Она проникает пальцами в спутанные волосы, убирая локоны с лица. Бродит от угла в угол, пока не дает первый выход эмоциям — размахивается ногой, ударив по шине, что пылится на полу возле машины.

Сражайся.

Она все испортила.

Борись.

Такой тихий голос в голове, не способный заглушить то желание, что рвется наружу. Эмили сгорает внутри. Прижимает ладони к мокрым от дождя щекам, и вонзает пальцы в кожу, сутулясь. Вокруг стены. Замкнутое пространство, без дверей и окно.

Не сгорай.

Крик застревает в глотке.

Шагни обратно за край.

Шагни в пропасть.

Дилан остается в темной комнате, слушая то, как дождь вдруг начинает с новой силой барабанить по стеклу. Смотрит на свои руки, потирая ладони большими пальцами. Хмурится. Мягкие.

Сгорай.

Нет, тебе ещё рано сгорать.

Ложится на подушку, уставившись в потолок. Отгоняет мысли, ведь это всегда было так просто. Ему должно быть все равно.

Всё изгадил.

Переворачивается на бок, глубоко дыша. Смотрит в сторону окна, когда небо внезапно озаряется яркой молнией, после чего вой ветра усиливается, а шум дождя занимает всю голову, проникая через уши.

Но правильно ли он поступил?

Нет. Сомнения. Нет. Уйди из него.

Толкает от себя человека, доверия которого так долго добивался. Нет, Дилан ОʼБрайен не был прав. И самое тяжелое, что он прекрасно это понимает, но, будучи гордым грубияном, ни за что не признается в этом.

Способность одного человека сильно действовать на другого. Дилан считает себя жертвой положения, вовсе не думая о чувствах Эмили. И подобное ему прощается, ведь парень не умеет заботиться о других. Больше не умеет. Но хотел бы научиться. Только никогда в этом не признается. Никому.

***

От лица Дилана.

Вымотанные нервы, уставшее тело после долгой ночной «прогулки», тяжелая голова. Я бы мог избежать этого, просто наслаждаясь каким-то неприятным сном, к слову, сны мне давно не снятся, но сегодняшний день, видимо, особенный.

— Дилан! — голос вырывает меня, поэтому открываю глаза, хмуро уставившись в сторону окна, за которым было черное небо.

— Господи, Дилан! — голос на повышенных тонах бьет по вискам. Щурюсь, медленно присаживаясь, и перевожу взгляд в сторону приоткрытой двери. В коридоре горит свет, и я слышу шаги. Кто-то носится. Черт. Смотрю на пустую кровать Томаса, пытаясь понять, кому принадлежит голос. Горло болит, кашель рвется наружу, лоб горячий, но это ничего. Совершенно.

— Дилан! — в комнату заглядывает Софи, и вид у неё ошарашенный, напуганный, заставляющий меня сразу же отогнать остатки неприятного сна:

— Черт, чего орешь?! — хрипло кричу на неё, прижимая ладонь к шее. Женщина оглядывается по сторонам, будто услышав какой-то шум, после чего смотрит на меня:

— Уже два часа ночи!

— И? — незаинтересованно спрашиваю, потирая шею рукой, а Софи гневается, продолжая кричать:

— Я не могу найти Эмили!

========== Глава 21. ==========

Комментарий к Глава 21.

Текст сообщения Томаса не редактируем. Я специально допускала ошибки:)

Учись заботиться о других

— Ты помнишь, что произошло?

Мужчина в белом халате с небольшим бейджиком и ручкой в кармане, которую он постоянно носил с собой, склонился над кроватью девушки. Её бледное лицо выглядело нездоровым, мокрая от ледяного пота кожа постоянно нуждалась в сухом полотенце, практически синие губы сохли через каждые полчаса после принятия воды. Туманный взгляд запутавшейся в себе личности, которая постепенно догорает. Мужчина с жалостью и беспокойством смотрит на пациентку, которая изо всех сил пытается вспомнить, старается приподнять серую пелену забвения и заглянуть в саму себя, чтобы отыскать ответ. Её руки пришлось привязать ремнями к кровати, чтобы она не сгрызала ногти до крови, не душила себя пальцами. С ней тяжело, но врач знает, что опускать руки рано. Он чешет седину, поправляя очки, и повторяет попытку, видя, как начали быстро метаться зрачки глаз пациентки по комнате:

— Что произошло с Томасом?

Здесь ночи однозначно странные. У морских побережий тихие, сопровождаемые шумом волн, а по окраинам города, где только начинают свою жизнь бары и ночные клубы, уже вовсю толпятся любители «расслабиться» в темное время суток, а наутро позабыть и смыть все произошедшее с лица холодной водой и спокойно отправиться на работу.

— Хей, крошка! — смех. Мужчины толпятся у стен зданий в самой тени, скрываясь от света фонарей, да и те светят не особо ярко. Все вокруг курят, выпивают, смеются, общаются. У каждого города есть такая сторона — не та, которую хочется принять за действительность, когда уже успел построить в голове идеализированный образ сего места. Но в данный момент, в данном состоянии её мало, что интересует. Эмили шагает босиком, в одной майке и спальных штанах, бредет по «черным» улочкам, даже не пытаясь понять, как забрела сюда, в эту часть города. Нет, кажется, она вовсе не старается разобраться в дороге. У неё нет цели. Просто идти. Такое бывает часто, будто организм сам борется за свое здравомыслие, уводя девушку как можно дальше от источника её гнева. От Дилана. Поэтому Хоуп часто пропадает, переживая все «эмоциональные взрывы» в себе. Глубоко.

— Хочешь выпить? — никакой реакции на мужчину, что преградил ей дорогу. Эмили обходит его молча, так и не подняв головы. Она в себе. Полностью. И ей не выбраться, пока внутри всё не разложится по новым полкам. Пока её реальность не выстроится так, чтобы девушка могла очнуться без тяжести в груди.