— Спасибо, — беру кружку, поднося её к губам. Зеленый чай. Он положил сахар, но это излишки. Обычно я пью без него, но вкус все равно приятный. Поднимаю глаза, тут же опустив, как и Дилан, который, видимо, наблюдает за мной все это время.

— По поводу того вопроса, — я удивленно приоткрываю губы, вновь взглянув на внезапно заговорившего парня, который смотрит на жидкость в своей кружке, потирая ладонью шею. — Я вовсе не считаю, что в отношениях значительную роль играет… Ну, это…

— Я поняла, — так сложно сказать «секс»? Я думала, он привык прямо называть вещи своими именами. Чего сейчас так копошиться?

— Просто, это все слишком, — кривит губы, хмурясь. — Я имею в виду, что для меня это все равно, что излишки.

Мычу в ответ, не зная, что сказать. По крайней мере, он старается быть честным.

— Уже вижу тебя через лет тридцать — одинокий, живущий в деревушке, вдали от социума, — улыбаюсь, наблюдая за выражением лица парня, который усмехается, отпивая чая:

— Было бы неплохо.

— Не спорю, — шепчу, ведь сама бы с удовольствием перебралась бы сюда. Дилан смотрит на меня, все так же держа кружку возле губ, но не вижу, чтобы он глотал. Серьезный взгляд, немного пытающий меня. Молчание терзает, поэтому ерзаю на стуле, откашлявшись:

— Возможно, будем соседями в какой-нибудь глуши, — пытаюсь сохранить на лице улыбку, но та меркнет, ведь Дилан продолжает молча изводить меня взглядом, держа кружку возле губ. В последнее время он часто уходит в себя, даже если я рядом. Но проблема в том, что его взгляд сосредоточен на мне. Это напрягает, но не вызывает дискомфорта внутри, поэтому спокойно дышу, продолжая смотреть в ответ. Молчание уже заполняет пространство вокруг. Мое лицо горит, но расцениваю это, как признак усталости, поэтому прочищаю горло, но не нахожу, что сказать.

ОʼБрайен опускает взгляд на вторую свою руку, что лежит на столе, и шевелит пальцами, медленно потянувшись в мою сторону. Не шевелюсь, правда брови сами сходятся у переносицы, но не злюсь. Скорее меня одолевает волнение, которое не позволяет двигаться. Мои обе руки лежат на столе рядом с кружкой. Дилан продолжает смотреть на свою ладонь, которой касается пальцев моей правой руки, немного хмуря темные брови. Взгляд полон тревоги, но мне неясно, что именно вызывает у него волнение. Продолжаю молча смотреть на парня, который уперся взглядом в свою руку, держа другой кружку у своего подбородка. Меня пробивает ток, все тело словно под напряжением, когда чувствую, как Дилан скользит пальцами по тыльной стороне ладони, сжав мое запястье, и резко переворачивает ладонь, уставившись на порезы на коже руки. Молчит, осторожно касаясь их большим пальцем, водит, гладит, из-за чего чувствую покалывание на коже.

Выражение моего лица слабнет. Смотрю на парня, который поднимает взгляд, немного удивившись тому, что я не прячу глаза, как делаю обычно. Прекращает гладить мои порезы на запястье. В животе жжение. Стискиваю зубы, быстро моргая, и чувствую, какая горячая у него ладонь. Мне не по себе, но прежде чем я что-то говорю, а я ведь собиралась, даже набрала воздуха в легкие, Дилан убирает свою руку, глотнув чая. Отводит взгляд, оставаясь молчаливым.

Моргаю, сжав губы, и встаю со своего стула, взяв кружку, решаю покинуть кухню и не мешать парню своим присутствием. В моей груди настоящий пожар, неприятные ощущения, прежде мне не знакомые. Это пугает.

Переступаю порог, и только тогда до ушей доносится стук кружки о поверхность стола.

Дилан в последнее время ведет себя странно. Нет, именно в нашем общении появилась эта неловкость, которой раньше не было.

Что-то не так с нами. Обоими.

***

А Дилану просто нужно проверить. Пройти тест, предназначенный для самого себя. Ему не по себе, чувство раздавленности под тяжестью своих же мыслей. Он не должен вообще даже на секунду предполагать подобное, и наедине парень понимает, что все это лишь брехня, о которой не стоит морочиться, но как только в поле зрения попадает Хоуп — страх находит подтверждение.

Дилан не создан для любви. Ему не могут нравиться люди, ведь каждого именно в этой области отношений равняет под созданный его отцом шаблон.

Но ему стоило попробовать проверить. А для этого необходимо коснуться. Почувствовать. И он коснулся. Ощутил? В этом проблема. Парень еле сдержал тяжелый вздох, он практически выдал себя, но глотнул чаю, чтобы сдержаться. Отвлечься. Отвести взгляд, разорвать контакт с этими голубыми светлыми глазами.

Дилан почти утонул. И за это он себя ненавидит. Так сильно, как никогда раньше.

Томас как-то ему сказал: «Просто, расслабься», — и тогда эти слова ни черта не значили, но теперь ОʼБрайен, кажется, понимает, что именно имел в виду тощий парень, который вечно наблюдает за ними.

Но проблема в том, что Дилан не может позволить себе расслабиться. Ибо тогда он даст волю эмоциям.

Черт, но Эмили так на него смотрела, словно это он застал её врасплох, а вышло все наоборот.

Они оба загнали друг друга в угол.

Причем в один и тот же.

========== Глава 19. ==========

Убей её.

Девочка хлопает ресницами, поправляя совсем не женскую футболку, пока мужчина с каким-то перекошенным лицом тыкает в несчастную птицу пальцем:

— Убей её.

Ребенок хмурит бровки, ручки прячет за спину, и опускает голову, прячась от пугающего лица мужчины, который кричит на всю улицу, привлекая внимание тех, кто проходит мимо участка:

— Убей её! Настоящий мужчина должен быть сильным!

Девочка трясется, взглянув на уже истощенного птенца, который жалобно пищит. Его глаза косо смотрят в стороны, и один из них точно уставился на ребенка, у которого не находится сил и смелости выполнить поручение отца. Тот заставляет её драться с другими детьми, говоря, что мужчина должен уметь постоять за себя, он обязан проявлять агрессию, ведь в злости сила. И девочка растет в его словах. Слушает этот бред изо дня в день, впитывает, как губка в свой невинный разум. Отец воспитывает не бойца, он не имеет понятия, что из-за его нравоучений в одном человеке растет и развивается другой. Совершенно противоположный первому. Сознание, мышление.

Мужчина вырастил в дочери мальчика, с признаками животного хладнокровия.

***

Утро ранее. На часах стрелка еще не успела дойти до семи, но в ванной уже два парня чистят зубы, и один из них громко зевает, хмуро поглядывая на второго, из-за которого приходится вставать раньше времени:

— Я придушу тебя подушкой, — угроза, вызывающая на лице Дилана усмешку:

— Не тяни с этим.

Ванная небольшая, но возле раковины можно спокойно стоять вдвоем. Томас смотрит на свое отражение, морщась:

— Выгляжу, как алкаш.

— Ты и есть алкаш, — ОʼБрайен вздыхает, водя щеткой по зубам, и переводит взгляд на дверь, когда та открывается. В ванную заглядывает Эмили. Её майка все так же висит на теле, а резинка штанов задрана до талии, ведь они спадают с бедер. Девушка топчется на месте, не зная, стоит ли умыться с ними, но Томас принимает решение за нее, встав ближе к Дилану, и кивает на место рядом с собой. Хоуп улыбается, подходя к раковине сбоку, и намачивает щетку:

— Ты, видимо, не привык рано вставать, — она обращается к Тому, который закатывает глаза, говоря с полным ртом пасты:

— Не удивляйся, если завтра обнаружишь меня, спящим на полу в твоей комнате, — Эмили воспринимает это, как шутку, поэтому улыбается, не понимая, что русый совершенно серьезен. Но Томас смотрит на неё, так же улыбнувшись, и вновь поднимает взгляд на зеркало, глотнув воды с пастой во рту, ведь Дилан не двигает рукой, уставившись на него через отражение. Томас кашляет, давясь, и пускает смешок:

— Страсти-то какие, — шепчет, и Эмили поднимает на него глаза, вопросительно промычав. — Забудь, — Том полощет рот и мокрыми руками пытается пригладить непослушные волосы Хоуп, которая спокойно стоит, никак не реагируя на его прикосновения. Томас повторно окидывает Дилана взглядом, усмехнувшись, но в его усмешке нет довольства. Он лишь рад, что, наконец, смог убедиться в своих догадках, поэтому покидает ванную, оставляя этих двоих.