Солнце поднималось над горизонтом, окрестности быстро светлели, хотя время было уже не раннее — середина осени, как-никак. Вдоль озера шли лесорубы при топорах, ещё несколько человек с вилами. Всего дюжина человек набралась вместе с Анхелем и рудокопами. Долго не совещались, Анхель быстро описал ситуацию, народ пороптал, но никто обратно не повернул. Шли чуть ли не бегом, хотя надежда на то, что кого-то спасут, была сомнительной, исходя из описанного Вацлавом.

От храма до штольни не очень далеко, но тропа узкая, да под ногами ходуном ходит влажная заболоченная почва. А ещё кусты тут слишком густые — нет бы, тропу пошире сделать, так ведь нет. Как кусты заболоченные кончились, вышли на глинистую опушку, а напротив вон и вход в тоннель под холмом каменистым.

Тишина. Никого на первый взгляд видно не было.

— Мирослав?!.. Мартин?!.. — Крикнул Вацлав, но ответа не последовало. Дюжина постепенно продвигалась вперёд. Шли полукольцом, впереди шёл Анхель. Он был всех выше и оглядывался окрест, но никого не видел. Потом заметил кровь на земле. Сначала в одном месте, чуть позже ещё и ещё. Его отряд бдительности не терял, но и креститься тоже успевали, аккуратно обходя кровавые следы.

Луж крови насчиталось пять — стало быть, Вацлав с Миланом только и выжили. Тел не было — уволокли звери. Вон и следы грязно-кровавые. Тащили всех в одну сторону — прочь отсюда. Но вот куда? В той стороне нет ничего — только камни да песок, вплоть до болота. Обрисовались на земле и следы зверей. Смотрели на них все, и никто слова вымолвить не мог — след-то и вправду как у волка, да только лапища огромная для него. И ещё следы странные какие-то есть — будто плетью по земле стегали.

— Это хвосты у них такие. Вот, право слово, как у крыс: длинные, блестящие…

— Это что ж за звери-то?.. — Зароптали лесорубы. — Не видывали таких. Нету никого такого тут.

— Народ! Что как бабы-то? — Прикрикнул Анхель. — Вацлав и вы трое, спуститесь в шахту — поглядите, что там. Может, что есть. И сразу назад. Пошли.

Вацлав и обозначенная троица исчезли в темноте шахты с парой чадящих факелов. Оставшиеся опасливо оглядывались по сторонам.

— Мирон и Ян, пройдите по следам волочения. Недалеко только, чтоб в поле зрения оставаться. Коль что увидите, назад бегом.

— Поняли тебя. — Отозвался один из лесорубов и, перехватив топоры поудобнее, они пошли по следу. Не спеша, но и не медля. Отошли достаточно, огляделись и вернулись. — Никого. Следы в болото уходят.

Тут из темноты вышли четверо, покачал головой Вацлав — дело ясное, тела утащили в болото, а в шахте зверям, если разобраться, то и делать нечего.

— Что думаешь делать, Анхель. — Обратился к нему старший из лесорубов Мирон. Тот ненадолго задумался.

— Надо пройти по следу, может, тела сыщем — негоже бросать-то.

— То верно. А как бестии выскочат?

— Когда выскочат, тогда думать будем.

Мирон согласно кивнул, да и что остаётся…

Отряд осторожно подошёл к болоту. Огляделись, прислушались — вроде тихо.

— Мирон, бери себе пятерых, и стойте тут. Я и оставшиеся дальше пройдём. Далеко не пойдём, но толкотня там не нужна.

Отряд разделился. Половина осталась на границе зарослей камыша, вторая половина шеренгой пошла в заросли. Камыш уже подсох, но всё равно скрывал людей почти полностью. Случись чего и не увидишь, что и с кем. Потому шли плотно, чтоб друг друга видно было.

Кровавые следы попадались, но тел не было. А вскоре и земля боле менее твёрдая прекратилась. Повернули назад. Когда вышли, шестеро на берегу во главе с Мироном выдохнули с облегчением. Так и вернулись в селение ни с чем.

Моросил дождь. У прихода собралась округа.

А как же не собраться? Пятеро мужчин погибли от клыков каких-то неведомых зверей, которых так и не обнаружили. Только следы, от взгляда на которые местные охотники лишь затылки почесали. Но, по крайней мере, внесли ясность — не волки и не медведи. А вот кто это, они поведать не смогли. Да и из рассказов живых свидетелей мало что ясно. Размеров больших звери, хвост длинный и вроде бы на волков смахивают. Ничего больше вразумительного от перепуганных рудокопов не дознались.

Народ шумел. Кто-то откровенно ругал неведомо кого, кто-то причитал, кто-то в голос рыдал — то, скорее всего, были овдовевшие женщины, осиротевшие дети да родители и родственники погибших. Староста пытался, как мог, успокоить толпу, но получалось плохо: только народ умолкнет, кто-то что-то выкрикнет, воспользовавшись затишьем, и всё по-новому.

Анхель стоял с края толпы, отец Филип подле него. Оба молчали, да и бесполезно что-то говорить, коли никто не слушает. Народ собрался уже с час как, и всё это время глотки надрывает.

Анхель решительно отошёл от кричаще-воющей массы людей и встал рядом со старостой.

— А ну-ка, тихо! — Взревел он. Народ замолк разом, многие не смотревшие в ту сторону, выпучив глаза, повернули головы. Дождавшись внимания, Анхель продолжил. — Вы погалдеть собрались? Пан Новотный уже охрип вас усмирять. Выслушайте, что скажет, а потом думать будем.

— Ох, пан Руиз, выручил. — Покачал головой староста Карел Новотный. — Жители Славошовице и ближайших местечек, выслушайте, пожалуйста. Говорить много не буду — нечего просто. Единственно, что сказать могу, так это то, что надо бдительность повысить, особенно с приходом темноты, а сейчас она скоро наступает. А ещё те, кто работает за чертой селения: рудокопы, рыбаки, соледобытчики и лесорубы! Понятное дело, что охраны вам дать не могу. Да и кого? Но сегодня же отпишу в город о сём происшествии, а там что скажут. Может, и пришлют кого…

— А пока не прислали, как быть?! — крикнул кто-то из толпы.

— Да! Как до того? — Отозвались тут же с разных сторон. Староста пытался что-то отвечать, но его не слушали. Анхель поднял руку — народ приумолк. Как ни странно, но пришлый испанец за то время, что тут живёт, стал почти самым авторитетным жителем. Все его знали, все слушали, если говорил. А при таких вот обстоятельствах он и вовсе первый человек был.

— Пока нет ответа из города, будем жить, как и раньше, но осторожнее. Все, кто вдали от селения занят делами, те без оружия и поодиночке ходить не должны. Сено убрано уже, так что вилы у каждого найдутся. Про своих молчу — там всё знают уже. Остальным же до темноты домой возвращаться. А пока на месте что б кто-то на дозоре был, и чуть какая опасность, сразу чтоб все знали. Я не смогу быть рядом со всеми вами и командовать. Так что обсудите это промеж себя, кто, что и как.

— Пан Руиз дело говорит, окромя этого разве что по домам сидеть можно. — Подключился староста.

— Ступай-ка, пан Новотный, да письмо пиши правителю в Ческе-Будеёвице. — Вышел из толпы отец Филип. — А мы пока помолимся за то, чтобы пять мужей наших Господь достойно принял.

— Будь по-твоему, святой отец. — Поклонился староста и поковылял домой. Отец Филип же медленно прошел к дверям храма и, отворив их, зашёл внутрь. За ним потёк ручеёк селян. Анхель стоял у входа, пока мимо него не прошёл местный охотник Альберт.

— Альберт. — Привлёк он внимание последнего. — Ты после зайди ко мне со своими, поговорим.

Охотник отвечать не стал, лишь твёрдо кивнул, соглашаясь. Молиться Анхель не пошёл — никогда не понимал смысл этого действа.

— Раз звери появились у болота и, судя по следам, туда утащили тела, то там их и искать надо. Дело ясное, что они не в воде живут, а раз не там, то где-то рядом.

— Болото-то невелико. Могли переплыть. Топь-то там, если знать, обойти можно. А зверь на то и зверь — чуять должон.

— Да что за зверь-то такой, что сам в болото лезет? — Оборвал дискуссию видавший виды Альберт. Он считался главным охотником в Славошовице, хотя были и постарше его возрастом.

— Эх, а ведь верно. — Почесал затылок молодой охотник Лукас. Остальные трое охотников выдохнули и, качая головами, замолчали. Анхель тоже молчал. Не так много животных обитает в местных лесах, а что касается хищных, то кроме бурых медведей и лис почти и нет никого. Волков извели почти всех, редко, когда его след в лесу заметишь, да и то в большой дали от селений. А больше-то в лесу и опасаться некого.