– Спасибо хоть, что я знаю, куда мы вообще едем.

– Язва.

– У доктора наук учился.

Мистер Беллами хмыкнул и был красив как никогда.

– Так это и был ваш секрет?

Дорога услужливо подкинула т-образный поворот, позволив кое-кому спрятать улыбку поворотом головы.

После пяти минут полнейшей тишины Мэттью тихо сказал:

– Вы же понимаете, что они берут вас с расчётом на то, что, закончив там QTS, вы захотите остаться?

– Я вернусь, – поклялся Доминик. Ему было больше нечего сказать, и если бы он мог, он положил бы руку на Библию. Только дурак не вернулся бы к Мэттью Беллами.

– Какой хитрый обмен. Они отгребают себе несколько десятков самых лучших потенциальных кадров, девяносто процентов которых потом о…

– Я буду в десяти процентах.

Мэттью на это лишь головой покачал.

– На такое можно и обидеться, – предупредил Доминик.

– Не бросая камень в ваш огород, дорогой мистер Ховард, вас может задержать не только TEFL.

– А что?

Они уже давно въехали на парковку и стояли там, будто кого-то поджидая, у самого выезда, а Доминик всё ждал ответа.

– Вы и правда обидитесь.

– Мне плевать, – выпалил Доминик.

– Вся суть обиды в том, что вам не плевать. Хотя, с моей стороны очень самоуверенно так думать, что вы о…

– Мэттью, – протянул Доминик, словно капризный ребёнок. – Этим рассуждениям конца и края нет. Я вернусь и возьму тебя с собой!

– А я не поеду, – он издевается. – Что тогда?

– Тогда я повезу не два чемодана, а три.

Доминик фыркнул, открывая дверь. Он удивлялся своей эмоциональной открытости на этот раз, и что за чёрт в него вселился?

Знакомая обстановка довольно скоро отвлекла его от раздумий. Эта дорожка, эти перекрашенные стены и двери, на которых написаны воспоминания. Его нервами и кровью. И дух школы, конечно. Морковка. Дурацкая морковка в хипстерских очках.

Ему сразу же стало веселее, но, разобравшись с пропуском и всем прочим, у него руки тряслись, пока он шёл за невнушительной спиной Мэттью.

– Добрый день, миссис Ханигут! – сказал он, не получив в ответ ни одного слова. На лицо усердно печатающей женщины падали длинные тёмные локоны. Она была одета как и всегда. Как мама.

– Добрый день, – сказал мистер Беллами, и на его голос она откликнулась.

– А, – один раз сказала она, потом открыла рот и замерла с поднятой рукой, – а, Доминик! Привет! Садитесь, садитесь. Я ведь тоже на повышении квалификации. Вот, смотри, какое безобразие творю.

Она посмеялась и отодвинула от себя клавиатуру с улыбкой. Доминик смотрел и наглядеться на неё не мог. Такая же, как и была. Медлительно, но верно вникающая во всё. Четыре года никак не отразились на её внешности, ей было всего сорок шесть.

После пары минут светской болтовни она вдруг сказала:

– Но Доминик, то есть мистер Ховард, он такой молодец! Правда? Я помню, девочки всегда бегали по коридорам и спрашивали, а сегодня он придёт? А сегодня? – она снова засмеялась. – Такой выдумщик. Всегда найдёт подход ко всем.

– Я его… – попытался мистер Беллами, но смолк под напором слов.

– А его французский! Всё знает, и всегда с детьми на французском, ну всегда. Ох, – она начала закрывать всё, что лежало у неё на столе, чтобы освободить место. – Простите меня, я так рада видеть его.

– Да, – сказал мистер Беллами. – Он молодец.

Доминик втянул губы, пытаясь не улыбаться как идиот. Проехались по нему, как родители по чаду в присутствии посторонних.

В каком-то смысле, мистер Беллами и был им всем отцом. Только этот смысл порядочно исказился в одном известном случае.

Зашла девочка с пакетом в руке. Бейджики, лежавшие в нём, нагнали на него тоску. С другой стороны на них крепился магнитный пропуск, хотя на переменах, до конца смены, никого не выпускали из школы всё равно.

– Только не забудь бейджики после урока, Элис.

– Да, хорошо, – почти неузнаваемая теперь, некогда десятилетняя девочка обернулась на него. Её фигурка совсем уже стала девической, да и она была одета настолько модно, насколько позволял школьный этикет. – Ой. Вы у нас были, да?

– Был, – Доминик постарался не улыбаться до ушей. – Мистер Ховард.

– Точно! Мистер Just Dance! – она прикрыла рот рукой и смеялась.

– Элис, – строго сказала миссис Ханигут. – Мистер Ховард будет сегодня вести урок. Следи за языком.

– Так точно, мэм! – она приложила руку к голове, шутливо отдавая честь. – Désolé, je dois y aller maintenant. À bientôt, monsieur Howard.

– À bientôt, Alice.[**]

Длинные каштановые волосы Элис теперь заплетала в косу, которой и махнула напоследок, когда скользнула за дверь.

– Оболтусы из самой слабой группы всё в том же составе, – сказала миссис Ханигут. Её глаза улыбались сквозь строгий тон. – Они будут очень рады тебя видеть, Доминик.

– Как и я их, – сказал он и вздохнул.

Это был счастливый вздох.

Первым, что сказал Мэттью, когда они ненадолго остались одни, было:

– Я никогда не видел вас таким, мистер Ховард.

Доминик пожал плечами и отвернулся, чтобы написать на доске тему. Синий маркер теперь хорошо писал по белой доске. Новый, наверное.

Вспомнив, как миссис Ханигут вырывала его с пальцами из рук, чтобы начертить табличку на доске как следует (к ней потом всё равно придрались, несмотря на все старания), Доминик хихикнул. Он был так благодарен этому месту. Первые уроки наедине с детьми это проклятье и дар одновременно. В конце концов, они были связаны ещё одной вещью, он и Мэттью. Они оба любили учить, и это объединяло их больше, чем что-либо иное. И никакой Париж не мог их разлучить.

[*] Я обещаю тебе, что все будет хорошо.

Конечно, ты не боишься, моя радость.

Я так вас люблю.

Помни что я тебе говорил, помни мои советы. Спокойной ночи.

[**] Извините, я должна идти. Увидимся, мистер Ховард.

Увидимся, Элис.

========== О ревнивых любовниках ==========

Звонок с урока щипнул за бок так же ощутимо, как если бы это сделала рука. Мистер Ховард довольно оглядел всех и выдохнул. Успел.

– Ещё увидимся, ребята.

Стройный хор «до свидания, мистер Ховард» пролился бальзамом на его нервы. Мистер Беллами о чём-то разговаривал с сидящим рядом мужчиной из комиссии, а после поднял пронзительный взгляд. Мистер Ховард слабо улыбнулся, без слов вопрошая, всё ли было хорошо, и получил неубедительный кивок в ответ.

– Прошу, присаживайтесь, – Реймундо, обладатель безумных зелёных глаз, мужчина уже немолодой, сделал жест рукой. – Вы хотите начать, мистер Беллами?

Неприятное ощущение – снова чувствовать себя чьим-то учеником. Урок – ваша маленькая обитель власти, тот час, когда вы всё делаете так, как считаете нужным, даже если с методической точки зрения ваше поведение необъяснимо. Или с точки зрения психологии. И с какой бы то ни было другой чёртовой точки зрения тоже.