– Привет, любовь моя, – Доминик улыбался даже голосом. – Вышел покурить на перерыве между группами.

– Добрый день и… – Доминик продолжал что-то говорить. Задержка с сотовой связи была минимальная, но всё равно мешала.

– Что делаешь?

– Работаю, как обычно, – Мэттью фыркнул. – Последние протоколы. Чёртова бюрократия.

– В этом плюс учить танцевать. Мне не нужно писать, сколько часов мы провели, обсуждая физическую культуру на семинаре.

– А ведь кому-то нужно.

– Не будем о грустном, – хихикнул он. – Какие планы на вечер?

– Я бы лучше послушал о твоих.

Капранос в этот момент гордо вошёл в лаборантскую и тут же сменил серьёзный вид на ухмылку. Ему очень нравилось подшучивать над «влюблённым» мистером Беллами, который «щебетал по телефону аки райская птица» каждый второй час в своём дне. На самом деле, не так уж и часто они разговаривали, но не было и недели, чтобы они не созвонились после расставания.

Приходилось выходить в коридор или и вовсе сбегать на улицу, но там было прохладно, а до машины идти не хотелось.

Шифроваться и скрывать свою личную жизнь входило в квалификацию мистера Беллами всю его сознательную жизнь, так что Алекс понятия не имел, с кем всё время «щебечет» мистер Беллами, предельно серьёзный в любое другое время.

Доминик оказался уж очень игривым, намекал на что-то, отправлял фотографии пресса, но даже это не смогло поднять настроение после такого разговора. Мэттью не мучился сказанным – он был справедлив и прав, потому что и сам всё подчинил логике за это время и разложил в голове по полочкам.

Осознание собственной правоты не приносило ему удовольствия. Только, скорее, напомнило, что он серьёзно облажался. И он, слушая в такие моменты Доминика, знал, что Доминик будет в ярости, потому что не было вещи, которую Доминик ценил бы больше, чем доверие. И Мэттью молился, чтобы Доминик никогда о произошедшем не узнал, хоть и понимал, что от Харрисона не стоило ожидать никакого повиновения правилам, которые он сам же и устанавливал.

На календаре было двадцатое января, на часах восемь вечера, а Мэттью всё никак не мог перестать думать обо всём этом. Он мусолил одно и то же, наверное, потому что некому было его отвлекать, да и нечем.

«Могу я позвонить?», спустя такой же напряжённый час написала Мэри.

«Конечно» - что ещё он мог ответить?

Разговоры о погоде и ценах на молоко минимально расслабили его, но даже ему было заметно, даже без визуального дополнения к телефонному разговору, что у Мэри что-то не так.

– Голова болит, – усмехнулась она в трубку. – Не хочу говорить Доминику, ему так хорошо там. Я звонила вчера.

– Есть повод для беспокойства?

– Я обязательно пойду к врачу. Просто иногда будто земля из-под ног уходит, – Мэри так часто делала паузы, что хотелось сказать ей что-нибудь приободряющее, вот только Мэттью не умел работать с такими материями, потому даже не пытался. – В голове мутно. Выходные не помогли.

– Мигрень – ужасная вещь, – сказал он.

– Точно. Приезжай как-нибудь, Мэттью. Я скучаю. Видеть тебя серьёзным куда проще, чем слышать.

Она хихикнула почти идентично тому, как это сделал Доминик всего четыре часа назад. Уголки губ Мэттью поползли вверх сами собой.

– Ты слишком добра ко мне, – он не осмеливался называть её по имени. То, что это до сих пор его несколько смущало, было нелепым, но он совсем ничего не мог с этим поделать.

– Глупый доктор наук.

– Мэри! – только в таких ситуациях.

Посмеявшись и помолчав ещё с десяток секунд, они неловко попрощались.

– Следи за собой, – сказал Мэттью на прощание. – У меня ещё куча мелких дел, но я посмотрю, что можно сделать.

– Посмотри, пожалуйста. Пока.

Это был последний раз, когда Мэттью слышал Мэри.

Ему было стыдно избегать звонков, хотя он мог бы позвонить ей. Каждый раз его останавливало данное ей обещание разобраться с делами и с собой и навестить её, ведь она искренне хотела этого. Мэри никогда не таила ничего и не чувствовала наполовину. Даже такому сухарю, как он, было легко это понять.

В первую неделю февраля Мэттью от нечего делать принялся ласково пинать Доминика и попрекать тем, что ему уже нужно было бы сделать половину своей магистерской, к которой Доминик и так едва ли прикоснулся. Мэттью, конечно, не знал, потому что Доминик мастерски переводил тему и скрывал от него подробности этого тёмного дела, отшучиваясь и отнекиваясь.

Сам же февраль мистеру Беллами проходящими днями напоминал о том, что скоро всё начнётся снова. Вот-вот заполнят коридоры и аудитории студенты, и совещание по поводу начала второго семестра и триместра тоже для бакалавров снова пройдёт в белой больничной атмосфере конференц-зала.

Мэттью удивил даже себя тем, как безвылазно сидел дома с котом, чьей компании ему хватало по горло, как и звонков Доминика. Только вечером десятого числа Келли умудрилась выудить из него обещание встретиться с ней в кафе, где до этого работал Доминик, и Мэттью, вздохнув, согласился.

Келли была всё такая же свежая и красивая. Она источала молодость каждой клеточкой тела и тем развеяла общую дряхлость настроения Мэттью. Только увидев её горящие глаза, он понял, насколько обмяк за эти дни, проведённые наедине с собой. Он даже удивился тому, что раньше проводил так почти всё своё время, делая исключения только ради Келли, Кристофера, вездесущей мисс Майоминг, Кристин и ещё парочки ребят, за кем он присматривал по договорённости с деканатом, как методист.

– А мы ведь так и не отпраздновали свадьбу. Расписались и съездили к родителям, – Келли вдруг вывела эту тему на поверхность, сжимая стаканчик с чаем в руках. – Не со зла будет сказано, но я так рада не видеть Аву-Джо хотя бы пару часов, – она улыбнулась так по-доброму, сощурив глаза от счастья, понятного только матерям. – Маленькая чертовка уже в таком возрасте знает, как достать родителей.

– Я думаю, это не то, чего нужно стыдиться. Мы всего лишь люди.

– Да, – Келли вздохнула. – Всего лишь люди. Скоро она начнёт говорить и обязательно спросит, почему мистер Беллами не навещает её.

– Келли, – Мэттью уткнулся в свой стаканчик с кофе. Столь явное смущение было редким гостем для него, что он чуть не засмеялся от нервов. – Миссис Уолстенхолм.

– Что, нечего сказать, да? – она смеялась. Разговор нарушил только завибрировавший на столе телефон. – О, Крису уже нужна помощь. То-то же.

Она всё ещё улыбалась, набирая сообщение.

– На самом деле, он тот ещё папаша. Хотя до сих пор нервничает, когда остаётся наедине с ней. Будто может ей чем-то случайно навредить. Уронить её или что-то такое, – Келли снова посмеялась себе под нос. – Вы, мужчины, такие дураки.

– Есть немного, – Мэттью уже улыбался, сдавшись под напором непонятного приятного, разливающегося где-то внутри чувства. – Так что там со свадьбой?

– А, устроим небольшое торжество на годовщину. Это точно. С друзьями, родителями и, – она якобы грозно взглянула на Мэттью из-под опущенных для нужного эффекта бровей, – вами и Домиником. Вам бы уже тоже не помешало того…

– Что?..

– Под венец.

– Миссис Уолстенхолм, последнее предупреждение.

– Не включайте преподавателя со мной, – Келли шутливо пригрозила пальцем. – Я говорю правду.