– Вот именно, кажется. Alors, – она кивнула головой в сторону.

Пришлось повиноваться женской диктатуре. В течение остатка ночи Пит и Джесс будто играли в заботливых родителей, гуглили таблетки, которыми можно сбить температуру, готовили какие-то чаи. Доминик заснул почти сразу же, как спал жар, и проспал всего два часа, пока не зазвонил телефон.

Роже был настоящим телепатом, Доминик мог в этом поклясться.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он сразу же, как только Доминик поднял трубку, несмотря на то, что ему даже не пришлось ещё услышать этот полу-хрип полу-звук, который вырывался у Доминика изо рта вместо голоса.

– Не очень.

– Так-так-так, – протянул Роже. – До конца недели выздоровеешь?

– Я очень сильно постараюсь.

– Тогда отдыхай на здоровье, – он усмехнулся, – в буквальном смысле.

Доминик улыбнулся.

– Какие новости?

– Всё как обычно. Кроль без проблем вышла, думаю, она как раз расплатится с тобой за своё отсутствие. А тренировки перенесёшь.

– Перенесу.

– А ещё у меня есть идея. Если ты заглянешь в евро-бюро и зарегистрируешься, конечно, придётся остаться на указанный срок, то платить тебе можно будет больше. Как тебе такая идея?

– Замечательная идея, – Доминик едва понимал, что значит этот набор слов, но словосочетание «больше денег» было довольно понятным в любом состоянии. Особенно, когда ты в Париже, и тебе их не хватает не то что на проезд, а даже на еду.

Джесс залетела в комнату с горячей кружкой в руках. Пахло супом.

– Маленький мой, – с этими словами она присела рядом.

– Ладно, Роже. До понедельника, – пытаясь не звучать так, будто его вот-вот обезглавят, сказал Доминик.

– До встречи и выздоравливай, Дом.

И так начались первые настоящие выходные Доминика в Париже. Так уж случилось, что впервые почувствовать себя самым настоящим гостем в городе Доминику удалось только когда он заболел. Рядом с общежитием очень кстати находилась больница с прилегающей к ней аптекой, в которую он обещал заглянуть на десять минут, но на деле, оглянувшись, будто его и в самом деле кто-то мог преследовать, отправился прямиком на остановку.

Только когда ничто не занимало голову и не надо было думать о делах в кои-то веки, когда подействовал чудо-порошок, который можно было пить тоннами с кипятком вместо чая, жар спал - и пелена с глаз тоже.

Дома, которые многое повидали на своём веку, обыкновенные, отреставрированные и затёртые, гладкие, сохраняли дух какой-то старости, внушали почти что благоговение, почтенное уважение. В то же время, спустя пару десятков шагов, если завернуть вглубь, начинались обычные обшарпанные стены и балконы, и строительные леса. Из-за частого дождя тут уже никто не работал, но, когда Доминик впервые прошёлся по этой узкой улице, здесь пахло какой-то пудрой и краской.

Небо грозило разразиться дождём, и это было совсем не то, чего Доминику бы хотелось.

Он знал, что по невероятно огромному бульвару Дидро можно было добраться до остановки на мосте, под которым он частенько пил в первый месяц своего пребывания в Париже, пока были деньги. Тогда казалось, что они никогда не закончатся, а если и закончатся, то волшебным образом появятся снова. К сожалению, это было не так, и к счастью, ребята в студии Une Danse élégante, с которыми он познакомился случайно – они танцевали под Эйфелевой, как бы банально это ни прозвучало – убедили его, что, когда ты в Париже, любой заработок не будет лишним.

Полчаса до набережной Аршевеше пролетели как миг. Доминик был полностью поглощён своим состоянием, и ему даже не нужна была в наушниках музыка – от неё болели уши. Он стрельнул сигарету у парня, которому на вид было лет пятнадцать. Парень был великолепен – встрёпанная шапка кучерявых чёрных волос, голубые глаза на всё лицо и полное отсутствие какой-либо массы тела. Он держал руки в глубоких карманах старой байки, тоже чёрной, оттягивая карманы вниз, на его майке было написано je m’en fous*. Он просто курил, будто ему не было дела ни до чего в этом мире.

В этот миг Доминика так не кстати потревожило сообщение: «проверь свой счёт». Не поняв, в чём конкретно должна была заключаться шутка, Доминик приготовился увидеть круглый ноль на экране банкомата. В метро на станции Понт Салли было так жарко, так много людей, которые толкались, молчали и ворчали, что хотелось мгновенно покинуть это место.

Но Доминик отстоял очередь и устало ввёл пинкод, чтобы посмотреть состояние счёта.

– Какого чёрта?.. – сказал он сам себе. На его счету было ровно 500 евро.

Он чуть не взвизгнул. Ему совсем не с кем было поделиться новостями, поэтому он лишь отправил Роже в ответ «СПАСИБО».

Он бежал по Аршевеше так, будто его жизнь зависела от этого. На встречу ему шла пожилая дама, у которой он стрельнул вторую сигарету. Она улыбнулась ему, что было вполне странно – обычно парижане просто отходили от прокажённого, додумавшегося попросить сигарету, с таким видом, будто их только что хотели, как минимум ограбить.

В тот день ему просто везло на людей. На курящих людей. Даме было лет пятьдесят, даже больше. На ней было лёгкое розовое полупальто, на ногах – резиновые ботинки и спортивные штаны. Она тащила велосипед за рога обеими руками, сигарета дымилась в её маленьких ярко накрашенных губах.

Доминик побежал, куда глядели глаза, пока не напоролся взглядом на один из тех магазинов, в которые даже заходить без денег стыдно. Гордая вывеска чьим-то почерком, гласящая «Merci» так и просила его заглянуть. Первым, что он увидел, была пара серых Yeezy, как раз его размера. Он осторожно достал коробку со своим размером из полки внизу, отказываясь от помощи, и пошёл вглубь магазина, оглядывая вешалки. Пока на улице моросило, он был в полном праве походить и посмотреть на вещи, ведь у него теперь были деньги, что хотя бы наполовину вылечило его от внезапной тяжёлой простуды.

Просторная байка через голову, тоже серая. О, как хорошо она бы смотрелась с его чёрными джинсами.

Доминик поверить не мог, что за всё время пребывания в Париже не купил себе ничего из одежды – всё тратил на еду, сигареты, алкоголь и гребаный проездной.

Байка была на два размера больше, но он рискнул, и не остался недоволен. Когда он в последний раз покупал кроссовки за сто евро? Никогда.

Как последний идиот, он переобулся в свои новые Yeezy, которые с тех пор стали предметом его гордости, и пошлёпал по лужам, сжимая подмышкой огромный брендовый пакет.

Зеркальная, грязно серая из-за неба Сена радовала взгляд, пусть даже он и не задерживался на набережной. Доминику уже знакома была узкая, но длинная улочка Монтань-Сент-Женевьев, по которой можно было дойти почти до самого Люксембургского сада.

Когда он купил в одном из неисчисляемых кафе пачку винстона, на его голову обрушился дождь такой силы, что Доминик даже забыл, что природа способна на такое.

– Доминик! – позвали издалека.

Морис понял, что Доминик не собирается бежать к нему, поэтому, раскрывая на ходу большой зонт, рванул к нему сам. Стоило только Морису приблизиться, желудок Доминика предательски заурчал, да так громко, что никакой дождь не мог скрыть этот крик о помощи.