Спустя ещё полчаса увлечённого чтения, Мэттью глянул на Доминика. Мистер Пусиандр невозмутимо лежал, прикрыв глаза, на его плече.

– Надеюсь, вам не жалко этой рубашки, – сказал он.

– А что?

Мэттью осторожно провёл пальцем контур по прогрызенным в ткани мизерным дыркам и тихо посмеялся.

– О, – удивлённо прощупав те же места собственными пальцами, Доминик улыбнулся. – Ерунда. Давно пора купить новую.

В тот момент с Домиником было до невозможного спокойно, и потому, чтобы скрасить эффект, Мэттью начал его опрашивать без особого предупреждения. В конце концов, он приметил:

– Вы и правда могли бы сдать на отлично, – на что Доминик лишь довольно прикрыл глаза, откладывая бумаги.

– Можно я больше ни секунды не буду глядеть в них?

– Можно, – дёрнул уголком губ Мэттью и пододвинул на середину стола пепельницу, оставляя пачку Винстона открытой прямо посередине столешницы.

Конечно же, Доминик не постеснялся взять сигарету и закурить следом. Мэттью продолжил читать, пока его студент разглядывал гостиную и ловил свободной рукой пытающегося спрыгнуть на пол Пусиандра. Докурив, Мэттью отложил книгу и спросил:

– Поедем сейчас? – и, получив согласный кивок, отправился одеваться и уклалывать Пусиандра в его любимый гамак.

*

С середины следующей недели Доминик изъявил желание и медицинскую справку, и всё ради того, чтобы посещать пары, на которые он по освобождению мог всё же не ходить. Именно этим, как бы противоречиво не казалось его желание, он занимался – ходил только на те пары, на которые желал, в остальном же – почти не отставал от Беллами, который настолько привык к присутствию Доминика, что без него даже чувствовал себя некомфортно. В тех случаях, например, когда нужно было послать кого-то за мелом или чистой бумагой, а его в лаборантской не обнаруживалось.

В тихую среду, когда у мистера Беллами по расписанию стояли только две утренние лекции и множество тех, которые он обязался посетить, чтобы написать отчёты о работе других преподавателей, к нему заглянуло сразу три преподавателя Доминика.

Все в один голос просили официальное подтверждение тому, что студент имел право не посещать последние семинары и заниматься в то время оздоровительными процедурами в больнице, куда он, на самом-то деле, не заглядывал чаще, чем чтобы навестить терапевта, который прописывал ему различные профилактические средства. Грейс ещё и хмыкнула, заявив, что его студент ужасно дерзок в том, что представляет о своих познаниях её предмета, но на зачёт с охотой согласилась, а вот с остальными двумя пришлось помучиться.

Мэттью было не в тягость оправдывать Доминика – он-то абсолютно ничего не терял, а вот студент ему должен был уже куда больше, чем неделей ранее. И именно ему обязан своим спокойствием и равномерным бездельем.

Ховард не был молодым человеком без головы. При каждом удобном случае консультировался по поводу своей семестровой работы, которую катастрофически не успевал написать, показывал разработки и планирование, в общем, исправлялся на глазах. Стоило только подпустить его к себе, он начинал вести себя абсолютно нормально, иной раз даже вызывая подозрения.

Однако внушительная дама, которая вела физическую подготовку, не была к мистеру Беллами снисходительна. Одного её неодобрения хватило бы, чтобы под корень подсечь все старания вытянуть Доминика, и мистер Беллами клятвенно обещал отправить Доминика на отработку на какой-нибудь факультатив. Только для этого пришлось бы уговаривать самого Доминика.

Захочет работать – согласится, недовольно решил Беллами, погружаясь в бумаги, которые нужно было привести в божеский вид перед тем, как отдавать на рассмотрение в администрацию.

Телефон на столе зазвонил совершенно не вовремя; в ту же секунду в лаборантскую заглянул Доминик и, замечая, что его преподаватель занят, вальяжно раскинулся на трёх стульях, оставляя на одном рюкзак, а на другой закидывая ноги, и тут же погружаясь в чтение каких-то листов.

– Да? – Беллами кивнул Доминику в приветствии, – я слушаю, – взял в руки серую папку, придерживая телефон плечом.

– Мэттью?

Папка, со всем её не рассортированным содержимым, полетела на пол, под безмерно удивлённое восклицание Доминика.

– Я отвлекаю тебя, прости пожалуйста. Просто не получил ответ, и…

– Джейми… мистер Крамп, – вздохнул Мэттью, так и оставаясь стоять. – Так давно…

– Да уж, – хихикнул тот в трубку, абсолютно по-юношески. – Как ты, мой чудесный коллега? Давно уже коллега, а мне всё хочется называть тебя студентом.

– Отлично, – оторопело отвечал он, склоняясь одновременно с Домиником, который догадался, что преподаватель не в состоянии собрать всё самостоятельно. Его рука коснулась локтя Беллами, и он вздрогнул, усевшись на стул. – Не было времени. Совсем умаялся с этой волокитой.

– Что ж, я рад, что ты не прислал мне холодный ответ, – усмехнулись в трубку, – когда тебя ждать?

– Не могу, – голова отказывалась думать, и Мэттью тут же оробел, пытаясь скрыть под железной маской собственные чувства. – У меня тоже есть подопечные, требующие к себе внимания, – на этих словах Доминик тайком улыбнулся, собирая разлетевшиеся по полу бумаги. – И куча этих отчётов…

– О, ладно, – каким-то опустившимся тоном ответил Джейми. – Но если будет время, знаешь, местечко в комиссии для тебя всегда найдётся. Только позвони. Теперь у тебя есть мой новый номер.

– Да.

– Пришлось всё менять, я ведь развёлся, да и вообще, – продолжал болтать, будто хватаясь за последние за всю свою жизнь минуты разговора с Мэттью Джейми. – Много чего я мог бы тебе рассказать, mein Schatz, [*] – от подобного вполне себе шутливого обращения ладони становились влажными, а дыхание сбивалось. Серая папка легла на его стол, а Доминик фыркнул и забрал сумку, на выходе хлопнув дверью. – … ну, и вообще. Так что…

– Простите, я немного отвлёкся. В общем, я позвоню, если что.

– Да-да, конечно.

Завершив звонок, Мэттью осторожно положил телефон на стол и яростно потёр лицо руками. Затем поставил чайник и снова сел, не чувствуя ни малейшей возможности прийти в себя хоть немного.

Доминик отчего-то ушёл. Всё отчего-то ушло в тот миг.

Вполне можно было ожидать, что Джейми не постесняется позвонить. Одно дело его мелкий, отрывистый почерк, а другое – его голос, прямо на ухо, будто совсем рядом, будто в любой другой момент прошлого, совершенно в других местах, при других обстоятельствах. Всё, что Мэттью решил для себя ранее, больше не имело абсолютно никакого веса. Его тянуло обратно, всё в ту же пучину. Когда его тёмная сторона наслаждалась возможностью затмить все остальные качества, указать на то, что он мог бы сделать, если бы только позволил себе. Джейми развёлся. Он должен был. Мэттью знал, что это случится.

И всё же ловить что-то было непозволительно поздно.

Спустя полчаса он, разложив по папкам всё, что написал за три дня, и открыв новый документ на макбуке, понял – Доминик обиделся. Хотел получить совет, но… Что за вздор? Неужели не мог Мэттью иметь собственную жизнь только из-за какого-то молодого человека, который даже не заботился о его мнении. А ведь Мэттью было что сказать.

Он не собирался идти и искать это высокомерное создание, но ноги сами собой понесли его в аудиторию мистера МакСтивена.