– Бегите, пока есть шанс, – шепнул он, улыбаясь так, будто разглашал предназначенную только им двоим на хранение тайну. Мистер Беллами и глазом не моргнул.

– Невежливо отказываться от приглашения второй раз, – он склонил голову набок. Доминик отчего-то едва слышно вздохнул и продолжил расшнуровывать свои ботинки.

В новой обстановке было слегка неловко; не слегка, Мэттью просто не знал, куда себя девать. С некоторым напряжением в груди он ждал вопросов Келли, но сомневаться в её полной неосведомлённости было крайне глупо – она бы вряд ли чувствовала себя так же безопасно рядом с ним, узнав о том, что он был виноват в произошедшем инциденте.

Он не раз думал, что было бы, если бы он не струсил, а проводил Доминика. Отказался уходить. Или, на худой конец, привёз бы его к себе домой… Это, хотя бы, было куда безопаснее, чем оставлять его на произвол судьбы.

– Вы могли бы сидеть у нас, но ведь и правда… и с другой стороны, мне самой было бы ужасно интересно побывать у вас дома, – она весьма натурально захлопнула себе рот маленькой ладонью. – Это так беспардонно, простите меня. Так каково решение?..

Доминик посидел молча ещё немного и удалился к себе под благовидным предлогом переодеться. Спустя двадцать минут он так и не объявился, чайник уже вскипел и успел порядком остыть, а Келли исчерпала потенциал возможных разговоров на ближайшее время. С ней было хорошо, она просто говорила, говорила, говорила, чутко реагируя на то, соглашаются с ней или нет – если нет, то позволяла вставить свой аргумент, а затем снова продолжала говорить. Это вовсе не напрягало мистера Беллами – он легко мог представить, как она высказывает свои мысли два часа кряду.

Тишина внезапно накрыла их с головой.

– Где же он там? – забеспокоилась Келли, глянув на часы. Половина двенадцатого. – Сходите вы, если вас не затруднит. Я пока приберусь тут.

Мэттью кивнул и с беззвучным вздохом направился наверх.

Осторожно ступая по лестнице, будто опасаясь пробудить призраков недалёкого прошлого, которые ещё хранили почти хрустальные, будто вырезанные изо льда отменным мастером, воспоминания о той ночи, он поднимался наверх, чувствуя, как что-то едва ощутимо сжимается в груди. Горячая кожа Доминика, он будто весь пылал в лихорадке искусственно вызванной «любви», его бешеный взгляд. Давно никто на него так не смотрел. Не то, чтобы он скучал по этому.

Просто вопиющим был тот факт, что произошедшее уже спустя сутки перестало ему казаться неправильным. Он пил и курил как заведённый, вспоминая свою прошлую жизнь, укоряя себя за то, что поддавался прежним соблазнам.

Мэттью замер у нужной двери. За ней – ни шороха.

Но он не винил себя за то, что посягнул на личное пространство своего студента. Который, к тому же, сам напрашивался в его жизнь, ещё до того, как они оба начали идти друг другу навстречу и осознавать каждый сделанный шаг.

Осознание давалось нелегко.

Он вошёл без стука.

Доминик сидел на подоконнике, сильно высовываясь из окна, и курил, словно школьник в туалете, быстро делая затяжки и кутаясь в тонкий гольф, накинутый на плечи.

– Вам нельзя, – повторил Мэттью второй раз за день. Доминик от испуга выронил сигарету и выругался себе под нос, захлопывая окно. Мистер Беллами оценил вероятность того, что он сможет забрать покоящуюся на подоконнике пачку, но решил, что этого он точно не вправе делать. Доминик мог сколько угодно посягать на его комфорт, но он никогда не сделал бы подобного в ответ.

Студент отвёл глаза. В комнате едва ли можно было точно утверждать, что он избегал взгляда, потому как единственным источником света был фонарь за окном, напротив дороги. Мэттью опустил взгляд в ответном жесте. Его руки были мраморными в этом жалком освещении. Сам он, наверное, выглядел ещё более субтильно и призрачно, чем обычно. Кто угодно бы испугался.

И всё же, Доминик шагнул вперёд, не произнеся ни единого слова, и жестом, абсолютно не обязующим ни к чему, обнял мистера Беллами за плечи.

– Я так от всего устал, – шепнул он свою жалобу. Мэттью положил одну руку между его лопаток – он снова был слишком горячим для человека с нормальной температурой тела. Наверное, от переутомления.

– Ложитесь, – Мэттью подвёл его к постели, дождался, пока Доминик устроится поудобнее, и даже поправил на нём одеяло, а затем присел рядом. – А сейчас я расскажу вам о мышке Аглайе, которая хотела стать…

– S’il vous plait, ne le font pas, ne le font pas, monsieur Bellamy, – глотая смешки, взмолился охрипшим голосом Доминик.[*]

– Aglaé était une toute petite petite souris, la plus jeune d’une famille nombreuse, – начал мистер Беллами; дети в его первой школе ужасно любили эту сказку, и он не смог бы забыть её, как бы ни старался. Доминик прикрыл глаза, улыбаясь вполне счастливо. Мэттью часто говорили, что он прекрасно говорит на всех языках, кроме своего собственного, но он этому не верил. Ничто не могло сравниться с речью коренного жителя южного побережья Франции, как никто не смог бы переплюнуть его кембриджский акцент. – Depuis sa plus tendre enfance, elle caressait un rêve extraordinaire: un jour, elle deviendrait un éléphant…[**]

Доминик даже пропустил самую смешную часть – сказки французов, в отличие от немцев, всегда были больше похожи на анекдоты. Заслышав довольное посапывание Доминика, Мэттью осторожно поднялся, договаривая шёпотом последние слова, и всё-таки прихватил пачку с собой, намереваясь отдать её Келли, которая всё ещё суетилась на кухне.

*

Сидя в своей лаборантской на следующий день, Мэттью доделывал ту отчётность, которую рассчитывал дописать днём ранее, но Доминик снова вмешался в его планы, от чего легче не становилось. Он чувствовал себя ужасно неудобно, а на дополнительную работу приходилось затрачивать неимоверные усилия.

Слова не шли на ум по привычке, и он решил отложить всю бумажную волокиту на пару часов; тем более, в это время мистер МакСтивен должен был перекусить после обеда, и об этом ему нужно было напомнить. Мэттью поднялся, ещё пару секунд потратил, чтобы осознать, куда и зачем он направляется, обтянул пиджак и вышел, закрывая аудиторию на ключ.

Беллами обнаружил, зайдя в аудиторию прямо посреди пары, что Доминик на ней не присутствовал, и, припомнив его расписание, мысленно похвалил его. Может, он всё-таки решился взяться за голову, а не метаться непонятно зачем туда-сюда. Причём взяться за голову в буквальном смысле.

Стивен только улыбнулся ему, поглядывая на часы. Спустя ещё пять минут, когда Мэттью устроился на своём месте на подоконнике, поглядывая в окно и игнорируя взгляды, направленные на него женской частью аудитории, мистер МакСтивен поднялся и громко сказал:

– Мне надоело диктовать. Посидите пока, за десять минут можете быть свободны. Рози, не забудь свой ежедневник, – как обычно, студенты посмеялись шутке и зашумели на приемлемом уровне, а мистер Беллами последовал за мистером МакСтивеном в его лаборантскую.

– Что у вас сегодня? – Беллами только успел зайти и сесть на свой привычный стул, когда как МакСтивен уже застёгивал чёрный прямоугольный чехол.

– Всё хорошо, или вы про еду? – улыбнулся он.