Когда Доминик пошёл в школу, он уже сдавал выпускные экзамены. Когда Доминик сдавал свой несчастный А-level, он уже писал диссертацию. В неформальном аспекте, десять лет были сродни разверзнувшейся трещине вследствие природной катастрофы – времена менялись, техника эволюционировала, студенты перестали таскать кучи бумажек и писали лекции в вордовские файлики, чтобы потом заливать их на диски с публичным доступом в официальной электронной библиотеке Государственного Университета Плимута. А мистер Беллами читал свои лекции так же, как это делали до него преподаватели, за которыми он записывал каждое слово.

Для сторонних глаз он был ещё совсем ребёнком, этот Доминик Ховард, молодой, но вовсе не инфантильный. Чутко реагирующий, но не ранимый. Он мог бы быть полной противоположностью своему консультирующему преподавателю. Мистер Беллами, преступивший черту, ограничивающую молодость от полноправной взрослой жизни, мог быть инфантильным, не реагировать чутко, но быть ранимым. Столь строгое, неизменное спокойствие не бывает наигранным. Только если он не приходит домой и не крушит там с десяток чайных сервизов, ведь держаться настолько крепко может разве что самый хладнокровный демон.

Реакцию обычно вызывает самое противоположное нашим собственным чертам качество, и сам он, Доминик Ховард, был создан нарушать чужое спокойствие себе во благо.

*

– Мистер Беллами! – голос Келли гулко разнёсся по аудитории. – А у вас есть домашнее животное?

Преподаватель ухмыльнулся, сосредотачивая взгляд на подруге Доминика, прежде чем ответить:

– Когда я осведомился, есть ли вопросы, то предполагал необходимую документацию для отработки практики. И касалось это второго курса.

Беллами упирался костяшками в столешницу первого ряда, оглядывая рассевшихся как-то квадратично студентов. Келли жалостливо глядела на методиста, Крис рядом толкал ручкой блокнот Келли в разные стороны, а Доминик просто бездельничал. Не было никакого резона приходить на консультацию, но репутацию нужно было отстаивать.

– Отвечая на сторонний вопрос, есть, но я не большой любитель животных.

Доминик тайком покривился.

– Больше о формальностях говорить не будем, – кивнул он сам себе, медленно поворачиваясь к студентам спиной. – Но мне нужно занять вас хотя бы на полчаса. Поэтому предлагаю освежить в памяти информацию более практическую по направленности.

Вспоминая последнюю пару с Грейс, которая не обмолвилась и словом о своём скором, хотя и временном, уходе, Доминик осознал, что словосочетание «складно говорить» не относилось к нему по существу. Каждый из девяти присутствующих (Кейт бастовала) точно попадал в плавное течение мысли мистера Беллами, который шагнул на небольшой подиум и подхватил из пластиковой подставки квадратный кусочек мела, произнося некоторое подобие вступительной речи.

– Кристофер.

– Угу, – гулко откликнулся Уолстенхолм.

– Поделитесь с коллегами план-конспектом своего урока, если вас это не затруднит. Зачётный урок мистера Уолстенхолма, – мистер Беллами слегка повысил громкость голоса, – прекрасно составлен и не менее хорошо проведён.

Мистер Беллами, тем не менее, в своём описании сошёл с уровня «прекрасно» на «хорошо», и этот факт наводил на мысль, что Крис о чём-то умолчал. Доминик хмыкнул, а Келли и вовсе ничего не заметила, уронив голову на плечо Крису, который неспешно вытаскивал из плотно уложенной папки файл с необходимыми документами.

– Прошу заострить внимание на том, что план в табличном виде, – Доминик принял переданный через Келли план и открыл его, Эд скосил глаза на первую страницу, а сидящие позади перегнулись вперёд, заглядывая Ховарду через плечо. – Этот документ – чистовой вариант – необходим, чтобы получить подпись от руководящего методиста, то бишь меня, – без особого стеснения заметил Беллами. – В школе Кристофера подробной документации не требовали, но бывало и так, что школьный методист придирался сильнее, чем я. Весьма прискорбный факт.

Вот и прямые намёки, подумалось Доминику. Он сам был почти уверен, что мистер Беллами возьмёт его под своё крыло, как взял в прошлом году Криса и Келли. С Краулиц Ховард был готов взвыть, хотя на папку с тремя кое-как составленными воспитательными мероприятиями она даже не взглянула, предпочитая рассказать Доминику о том, как варила утром глинтвейн.

– Хотелось бы заметить, мистер Харрисон, мне приглянулась ваша письменная работа по методам обучения, – вдруг заявил преподаватель, пока Доминик листал план-конспект, в который все еще пристально всматривались студенты из-за его спины.

Эдвард сжал челюсти, стоило только Беллами отвернуться к доске, чтобы проставить нумерацию от одного до пяти.

– Брейк, – шутливо шепнул Ховард, и Эдвард медленно ослабил свою хватку, а вскоре и вовсе убрал руку с его колена.

– Эдвард, будьте так добры, – взгляд обоих невольно потянулся к мелу, который мистер Беллами покручивал в своих тонких пальцах. – Напишите составляющие таблицы.

– Но я не… – Доминик знал, что Эдвард хотел отделаться от обращённого на него внимания, но преподаватель тут же проявил пресловутую ситуативность.

– Не бойтесь, я не буду придираться к тем, кто в поле моего зрения по вопросам практики не попадал, – судя по приподнятому уголку губ, это была шутка.

– Я и не боюсь, – Эд едва слышно вздохнул и встал.

Он шёл по ряду будто на каторгу, спустился и снова поднялся, теперь уже на подиум, сопровождаемый десятком внимательных взглядов, прошёл мимо мистера Беллами и принял из его пальцев мел.

– Проверяйте, – легко махнул преподаватель рукой всем остальным, когда Эдвард торопливо царапал около угловатых цифр немногочисленные слова. – Озвучивайте, пожалуйста, – добавил он, обращаясь к парню, румянец на скулах которого было видно даже с места Ховарда.

– Этап урока, задача этапа, – он запнулся, чтобы дописать второй пункт в содержании, – собственно содержание, два подраздела – учитель/ученики, время проведения, и… – он феерично мазнул мелом по доске напоследок, – примечания.

– Всё верно? – студенты как один кивнули. – Всё верно. Вы прекрасно усваиваете материал. Я сам не смог бы сказать лучше.

– Это вы прекрасно преподаёте, – пробормотал Эдвард, – моё дело внимать.

Мистер Беллами выдержал пару секунд напряжения во взгляде, обращённом на Эдварда, и вдруг звонко заапплодировал, а за ним начали рукоплескать и все присутствующие, на что Эд лишь рассмеялся, возвращая мел в руки преподавателю, и покраснел ещё больше, неловко ероша свои светлые волосы. Студенты действительно расслабились, улыбаясь друг другу, когда мистер Беллами подвёл черту под всем написанным.

– Эмоциональная и умственная разрядка, – он положил мел на стол, снова перенося вес на руки, которыми опирался на край стола по привычке. – Метод, применимый для старшего контингента учащихся, только в качестве воспитательного приёма, коим является что?

– Поощрение! – радостно воскликнула Келли, улыбаясь.

– Именно, – мистер Беллами тоже улыбнулся, – Келли подвергалась этому приёму чаще всех присутствующих в данной аудитории, и, думается мне, не зря.

Вскинув брови, Доминик щипнул хихикающую подругу за бок, на что она шикнула, не переставая улыбаться. Со студентами, у которых мистер Беллами читал лекции, у него явно складывались особые отношения.