Джон стучится к нему под вечер и зовет поужинать. Шерлок не сразу понимает, что говорит Джон, пребывая еще в мысленном эксперименте, но постепенно смысл слов становится более-менее понятным, и Шерлок кивает. Пока он переодевается в светлые брюки и рубашку, Джон ждет, расположившись в шикарном кресле. От нечего делать он листает телефон и зевает. На щеке его четко отпечатался след от подушки. Шерлок с нежностью думает о том, что Джон все это время спал. Кожа на плечах немного побаливает, но Шерлок решает мужественно не замечать полученных ожогов. Проведя расческой по спутанным волосам, он готов отправиться на ужин вместе с Джоном. Джон бросает на него быстрый, почти неуловимый, полный каких-то скрытых смыслов взгляд, тяжело вздыхает и поднимается из кресла, так ничего и не сказав. В молчании они спускаются в ресторан, выбирают симпатичный столик с диковинными цветами в центре и утыкаются в предложенное меню. На самом деле, Шерлок не хочет есть, но ради Джона он заказывает какую-то ерунду, со странной нежностью вспоминая тот красный суп из отеля «У Робина». Шерлок мимолетно сожалеет, что так и не спросил его названия. Джон почему-то нервничает, то и дело поглядывая поверх меню на Шерлока, и Шерлок не может понять, что его беспокоит. Он решает занять излюбленную по отношению к другу выжидательную позицию – вряд ли Джон добровольно признается, что с ним происходит. Шерлок в этом уверен. Нервозность Джона проявляется в его болтовне. Джон не умолкает, комментируя все, за что цепляется взгляд: цветы на столе, принесенное вино, рубашку Шерлока, музыкантов, девушек из обслуживающего персонала. При этом он упорно не смотрит в лицо Шерлоку, и это, в свою очередь, начинает нервировать Шерлока. Вместо того чтобы наслаждаться совместным ужином, вкусной едой и великолепным вином, они оба старательно кого-то изображают. Кого-то, кем не являются. Джон фальшиво смеется натужным шуткам Шерлока, а Шерлок посильно улыбается Джоновым комплиментам в адрес всего, что их окружает. Умиротворяющий джаз не умиротворяет, шум моря, доносящийся из распахнутых окон, не волнует, а омар на блюде не вызывает аппетита. Под конец ужина Шерлок настолько сникает, что забывает улыбаться и шутить. Джон испугано замолкает следом, и тогда наступает гнетущая тишина. Оба, уткнувшись в тарелки, напряженно чего-то ждут. Первым не выдерживает Джон. Со звоном бросив вилку на тарелку, он поднимается, одергивает рубашку и оглядывается.
- Давненько я не танцевал, - бормочет он, избегая смотреть на Шерлока. – Не тряхнуть ли стариной?
Шерлок испугано вскидывает на него взгляд, не веря собственным ушам. Нет, Джон не может так с ним поступить. Он не должен предать его ради очередной девицы с пышными формами. Это же ИХ вечер, ИХ отпуск, ИХ время – только для двоих! Но Джон уже решительно направляется к столику, за которым две американки пьют шампанское. Шерлок неверяще наблюдает за тем, как Джон перекидывается парой слов с блондинкой, галантно протягивает ей руку, и они вдвоем выходят на площадку в центре зала. Музыканты, как по команде, меняют джаз на аргентинское танго, и вот уже парочка довольно экспрессивно движется в знакомом рисунке танца. Музыка звучит оглушающе. Дыхание сбивается. Шерлок потрясен и подавлен. Он не верит тому, что видит. Это не может быть Джон. Тот самый верный привычный Джон, прошедший огонь, воду и Афганистан. Взгляд Шерлока прикован к на удивление пластичной фигуре Джона, его скупым умелым движениям, изящной нитью вплетенным в этот энергичный танец. Джон открывается для Шерлока с новой стороны, и это шокирует. Когда музыка заканчивается, Шерлок понимает, что не дышал все это время. Он делает глубокий вздох и оглядывается. В полупустом зале слышатся жидкие аплодисменты. Джон галантно провожает свою даму до ее столика. Между ним и девицами завязывается диалог. Джон несколько раз оглядывается на Шерлока, словно приглашая его присоединиться, девицы смеются, кокетливо машут рукой. Шерлок вдруг пугается, что этот вечер может закончиться в компании этих незнакомых вульгарно накрашенных особ женского пола. Не о таком он мечтал, когда вытаскивал Джона на отдых. В очередной раз, когда девицы смотрят в его сторону с кровожадным интересом, а Джон призывно машет рукой, Шерлок сбегает.
Шерлок игнорирует возмущенные СМС от Джона. Засунув руки в карманы брюк, ссутулившись, он плетется по линии прибоя, загребая легкими туфлями теплую воду. Где-то в ночи спят фламинго, в воздухе своей жизнью живут незнакомые тропические насекомые, над головой висит огромная, как блин, луна. Шерлок не хочет возвращаться назад. Не хочет видеть Джона, потому что боится прочитать в его глазах похоть, восторг, желание, обращенные не к нему. Шерлок разнес бы вдребезги стену, попадись она на пути, но берег бесконечен, как бесконечна его боль и тоска. Глаза сухи, а вот сердце плачет. Шерлок поднимает взгляд, полный упреков, к небу. К чему все это? Зачем так мучить? Если уж суждено ему быть парой абстрактного Хэмиша, зачем посылать раз за разом Джона? Даже если все его Джоны – совершенно разные люди, для чего так целенаправленно им быть именно Джонами? Да, скорее всего, это совпадение, но, черт возьми, Шерлок не верит в совпадения. Так просто не бывает. Это все жестокие шуточки судьбы. Одна большая злая шутка. На его запястье должно быть имя Джона, но Джон любит женщин, а значит имя, скрытое под его браслетом, явно не Шерлок. Разозлившись, Шерлок кричит бесстрастному в своей идеальности небу:
- За что? Почему я? Почему Джон? – но небо хранит холодное молчание.
В отель Шерлок возвращается под утро. Проходя мимо апартаментов Джона, он останавливается, колеблясь, не стоит ли ему извиниться за давешнюю выходку, но вполне характерные звуки страстной зажигательной сцены эротического характера мгновенно вытесняют мимолетное раскаянье. Шерлок в ужасе глядит на закрытую дверь, а воображение рисует голую американку, оседлавшую Джона. Лицо Джона пылает от страсти, грудь американки задорно подскакивает в такт их совместному движению. Горький ком подкатывает к горлу Шерлока мгновенно. Он едва успевает открыть дверь собственного номера и добраться до унитаза – его выворачивает теми крохами ужина, которые он все же успел впихнуть в себя до эпического танца Джона. Еще некоторое время он просто сидит на полу ванной комнаты, приходя в себя, а в ушах все еще стоит полный страсти крик Джона. Силы покидают Шерлока стремительно. Ему едва удается добраться до узкого дивана в гостиной и свернуться на нем калачиком, так и не раздевшись, не сняв мокрых туфель. Шерлок закрывает глаза, чтобы не слышать того, что происходит за стеной. Но ему кажется, что там до сих пор горячо и шумно. Шерлок часто дышит через рот, чтобы не разрыдаться, но это слабо помогает. Слезы все-таки медленно сползают по щекам и смачивают сухие губы. Привычная отцовская формула «Мужчины не плачут» на этот раз не помогает. Он засыпает только после того, как в соседнем номере хлопает дверь. К этому моменту небо окрашивает розовый рассвет, а птицы начинают свою веселую перекличку в предвкушении нового дня. Завтрак Шерлок пропускает.
Шерлок просыпается далеко за полдень, когда солнце нещадно палит в распахнутое настежь окно. Во рту гадостно, на душе гадостно не менее. Шерлок прислушивается к тому, что происходит за стеной. Тишина. Это немного успокаивает. Выглянув за дверь, Шерлок удовлетворенно видит табличку «Не беспокоить». По крайней мере, Джон не ушел в номер той вульгарной девицы, а это значит, что она - всего лишь увлечение на одну ночь. Возможно, Джону просто требовалась разрядка. Так бывает. Его либидо слишком велико для длительного воздержания. Теперь, когда Джон должным образом расслабился, между ними все будет по-прежнему. Так, как Шерлок и хотел, задумав эту авантюру. Подобные самоуспокаивающие мысли кажутся Шерлоку жалкими и ничтожными. Он не может работать, не может думать о своих экспериментах, только о Джоне.
