Джон стучится в номер Шерлока помятый и всклокоченный только под вечер. Шерлоку с трудом удается придать лицу безразличное выражение. Уткнувшись в газету, он делает вид, что слишком увлечен, чтобы обратить внимание на визит друга.
- С твоей стороны было жестоко бросить меня одного на съедение двум феминисткам, - сообщает Джон, падая в свободное кресло.
- Что тебя ни в коей мере не смутило, и ты провел чудную ночь в объятиях той, что более феминистка, чем ее рыжая подруга, - как бы между прочим замечает Шерлок.
- Надо же, - фыркает Джон, - ты запомнил цвет волос у обеих дам. Кстати, их зовут Вероника и Мэри, - при имени «Мэри» Шерлок непроизвольно морщится.
- Лишняя информация, - роняет он, не отрывая взгляда от газеты.
- Собственно, я зашел предложить прогуляться, - заявляет Джон, поднимаясь. – Ты как? Берег моря, ты, я и фламинго…
Шерлок комкает газету, отправляя ее в полет:
- Почему бы и не прогуляться, - бормочет он, вдохновленный обещанным вечером только для двоих. – Свежий воздух, море, закатное солнце, фламинго – звучит заманчиво.
Они выходят из номера, и Шерлоку кажется, что все еще возможно исправить. Пусть вчерашняя ночь была, но она осталась позади, а впереди еще пять дней, не считая сегодняшнего вечера, чтобы насладиться обществом друг друга. Вот только надежды Шерлока не оправдываются, потому что на подходе к пляжу их перехватывают пресловутые американки. Обе яркие и нарядные, они раздражают Шерлока сверх всякой меры. На их фоне собственная ненависть к снулой Мэри из Милтон-Корк кажется смешной. Визгливо смеясь и переглядываясь, они обступают их, таранят яркими чашечками купальников, хватают за руки и практически виснут. Джон с готовностью обнимается с каждой, расточает улыбки и комплименты, отпускает шуточки и отчаянно флиртует. К горлу Шерлока подступает очередной ком разочарования и рвоты. Так не должно быть. Джон не может заводить романы на глазах у Шерлока. Это неприлично. Вот только Джон, похоже, так не думает. Он вообще забывает о Шерлоке, выдвигаясь чуть вперед, подхватывая под руки обеих дам. Шерлок плетется за ними, как третий, а в данном случае четвертый лишний, и Аруба с ее теплом и ласковым морем кажется жуткой ловушкой, из которой не сбежать, только сдохнуть. Шерлок останавливается, наблюдая, как Джон с американками не замечают его отсутствия, продолжают свой путь, а потом разворачивается и сбегает. Как вчера. Совершенно по-детски. Шерлок блуждает по экзотическому парку, разбитому вокруг отеля, пинает мелкие ракушки и камушки, которых полно здесь и ждет, когда стемнеет, чтобы незаметно прокрасться в свой номер. Джон наверняка уже заметил его побег, кроме того, подошло время ужина, которое Джон старается не пропускать. Вот пусть и ужинает в компании этих двух идиоток, мстительно думает Шерлок, продолжая бродить среди пальм, зарослей алоэ и разных прочих фикусов. Он возвращается в свои апартаменты глубокой ночью, и вновь оказывается беззащитен перед звуками дикой страсти, раздающимися из номера Джона. На сей раз в его постели отрывается рыженькая. Сквозь ее крики и задыхающиеся «Да!» и «Еще!» он различает голос Джона, полный страсти и желания. Стискиваемый в кулаке электронный ключ трещит и ломается. Шерлок в бешенстве отшвыривает его и опять сбегает в ночь. Но голос Джона, обращенный к безмозглой курице, наполненный любовью к ней, а не к нему, преследует его. Шерлок мечется, словно в бреду, мечтая сбежать с этого острова, внезапно ставшего таким маленьким. Он с ужасом понимает, что пять дней превратятся в мучительную пытку ревности. Шерлок боится, что его сердце может просто не выдержать подобного. Впервые с того горького времени, которое, казалось, ушло безвозвратно, он вспоминает о наркотиках с вожделением. Но именно Джон, его образ останавливают Шерлока от намерения пуститься на поиски дилеров. Вместо этого он решает побороться. Холмсы не сдаются, не рыдают, не размазывают сопли и не жалеют себя. Они делают все, чтобы исправить ситуацию. Шерлок должен взять себя в руки и перенаправить либидо Джона в безобидное русло. В данном случае, единственным безобидным руслом Шерлок признает самого себя.
К утру в голове готов план. Не очень продуманный, но полный вдохновения и веры в себя. Шерлок возвращается в свой номер с высоко поднятой головой, готовый бороться за внимание Джона до последней Мэри на острове. В апартаментах Джона тихо, значит, Вероника или как там ее, уже ушла к себе. Что ж, пусть Джон спит. Недолго. Шерлок готов сделать первый ход. Он играет белыми и твердо намерен победить. Ничья в данном случае даже не рассматривается.
Шерлок не дает Джону ни одного шанса выспаться. В его голове уже четко сформировалась картинка, в которой он соблазняет Джона, и освещение играет не последнюю роль. Послеобеденное солнце кажется идеальным, и он будит Джона беззастенчивым громоподобным стуком в дверь. Помятый и не выспавшийся, Джон стоит на пороге, завернувшись в простыню, и Шерлок с жадным любопытством пытается разглядеть то, что она скрывает. Джон удивленно моргает, делая широкий приглашающий жест, и Шерлок пользуется возможностью зайти в номер. Через приоткрытую дверь спальни он видит смятые простыни на кровати и закатившуюся под нее пустую бутылку из-под шампанского. Сердце сжимается, но Шерлок не дает себя увлечь в депрессию и самобичевание. Вместо этого он бросает в Джона уродливые купальные шорты и объявляет:
- Мы идем купаться. На море неспокойно. Проведем этот день у бассейна.
- Я… Мы… - Джон скребет щетину на щеке и протяжно зевает. – Ладно, пять минут, и я буду готов.
Он шлепает босыми ногами в ванную привести себя в порядок, а Шерлок садится в кресло. Кончики пальцев покалывает от нетерпения. Все должно пройти как по маслу. На этот раз никто не помешает – американки улетели домой. Конкурентов больше нет. Да и, в конце концов, чем Шерлок хуже этих откровенно глупых женщин? Да, у него нет груди и бедра не такие крутые, он не умеет смеяться высоким контральто, но у него выдающийся торс, стройные ноги и нескромных размеров пенис. Шерлок, конечно, не собирается оголяться, но в тех плавках, которые он выбрал для себя и Джона, этого трудно не заметить. И то, что Джон на пляже совершенно не вдохновился мужским достоинством Шерлока, говорит лишь о том, что его затмили розовые страусы. Но у бассейна ничто не помешает Джону по достоинству оценить разворот Шерлоковых плеч, белизну кожи, слегка подпаленную арубским солнцем, и разрез глаз. На этот раз Шерлок оставляет солнцезащитные очки на столике рядом с телефоном, а также, для усиления эффекта, слегка подводит верхние веки, придавая взгляду потусторонний эффект.
Еще сонный, плохо побритый Джон выходит из ванной в накинутой и не застегнутой на животе гавайке, купальных шортах и шлепанцах. Любой бы выглядел на его месте смешно, а он выглядит соблазнительно. Шерлок в который раз проклинает неизвестного Хэмиша, мечтая однажды прочитать на запястье имя Джона. Но так ведь не бывает. Они идут к бассейну, и Джон, не глядя на Шерлока, рассказывает о том, как мило они прогулялись с Вероникой и Мэри, как отлично поужинали и потанцевали, и как Шерлок, если бы не был таким эгоистом, мог весело провести время в их компании.
- Идиотки, - Шерлок награждает девиц единственно заслуживающим эпитетом.
Они выбирают из множества пустующих шезлонгов два наиболее комфортабельных. Шерлок раздевается неторопливо, расстегивая пуговицу за пуговицей. Он знает, что привлекает внимание всех, кто видит его в этот момент, включая растекшихся глазуньей отдыхающих и всевидящий обслуживающий персонал. Он держит голову гордо и прямо, не позволяя себе взглянуть на Джона, его идеально выбритые ноги грациозно переступают через упавшие на итальянский кафель шорты. Он поводит плечом, и рубашка планирует вслед за шортами, обнажая аристократическую до прозрачности бледнокожесть. Шерлок поднимает руку и царским жестом поправляет упавший на благородный лоб черный локон. Взмахнув ресницами, он наконец-то опускает взгляд на Джона, застывшего соляным столбом. Шерлок доволен произведенным эффектом – Джон сражен наповал. Все признаки налицо: расширенные зрачки, румянец на смуглых щеках, учащенный пульс, взгляд, прикованный к Шерлоку и даже некоторое возбуждение в районе паха. Шерлок победно усмехается, когда слышит за плечом сладкий с легким акцентом голос:
