Ему приходится выждать еще некоторое время, прежде чем воплотить свой план в жизнь. Все складывается удачно: мамуля уезжает на конференцию, Майкрофт на международную олимпиаду в Париж. Два самых наблюдательных члена семьи устранены с дороги. Шерлок остается с отцом, и это становится решающим фактором. Он понимает, что действовать нужно быстро – времени на колебания и размышления нет. Шерлок собирает рюкзак, в котором обычно носит книги и игрушки, когда кочует от одних бабушки и дедушки к другим, от мамули к тете Джулс, от тети Джулс к дядюшке Маркусу. Сейчас Шерлок выбрасывает из него весь хлам и укладывает туда два яблока, сок в пакетиках, который находит в холодильнике, самостоятельно сделанные сэндвичи с ореховым маслом и галеты. По мнению Шерлока, этого вполне достаточно, чтобы продержаться до Эдинбурга, а уж там, вдвоем с Хэмишем, они обязательно что-нибудь придумают. Может быть, действительно в пираты подадутся, уедут в Глазго, завербуются на какой-нибудь корабль юнгами. Шерлок недолго предается сладким мечтам, тщательно выбирая себе одежду и обувь, обязательно удобные и немаркие. В самый последний момент Шерлок вспоминает о деньгах и крадет все, что есть в отцовском портмоне, успокаивая себя тем, что деньги эти из семейного бюджета, а поскольку он – член семьи, то и его в какой-то мере. За ужином Шерлок ведет себя примерно, съедает пережаренную яичницу и рано уходит спать. Отец заглядывает к нему пожелать спокойной ночи и даже интересуется здоровьем. Но Шерлок демонстративно зевает, и отец ретируется в спальню, чтобы насладиться футболом. Шерлок делает куклу из полотенец, напяливает на нее мамин парик и накрывает одеялом. Теперь он уверен, что до утра отец его не побеспокоит. Шерлок торопливо одевается, наматывает на шею шарф, рассовывает по карманам фонарик, спички, перочинный ножик и моток веревки и вылезает из дома через окно. На улице вечер медленно входит в свои права. Зажигаются огни в витринах магазинов, фонари над головами прохожих, гостеприимно мерцают окна кафе, слышится музыка, смех, звук проносящихся мимо машин. Шерлок спешит к метро, собираясь поскорее добраться до вокзала Юстон, откуда поезд до Эдинбурга уходит где-то в полночь. Зная, что одиноко идущий по улице ребенок, особенно в вечернее время, вызывает у взрослых необоснованное чувство беспокойства, не желая искушать судьбу, Шерлок незаметно пристраивается то к одной семейной паре, то к другой, когда появляется риск раскрытия. Тем же способом Шерлок спускается в метро, куда его пропускают как сына высокого серьезного мужчины с дипломатом и миловидной женщины, повисшей у него на руке. Шерлок вертится рядом, и со стороны кажется, будто он их сын. Он отлепляется от парочки, когда подходит его поезд, пристраиваясь рядом с добродушной подслеповатой старушкой, которая угощает его конфетой и спрашивает о родителях (Шерлок кивает головой на сидящего чуть поодаль представительного мужчину в строгом костюме). Шерлок вздыхает с облегчением, когда до нужной станции остается всего ничего. И в это время добрая старушка выходит, а за ней и почти все, кто едут в вагоне. Остается лишь Шерлок, заснувший у двери бродяга, да какой-то небритый тип с пугающе неподвижным взглядом, которым он упирается прямо в Шерлока. Пристроиться к кому-либо не получается. Впервые Шерлок чувствует себя до крайности уязвимым и ежится под пристальным взглядом небритого типа. Поезд замедляет ход, и Шерлок поспешно встает у двери, хотя по-хорошему следовало бы проехать еще пару остановок. Но Шерлок должен уйти от этого устрашающего типа поскорее. Двери открываются, и Шерлок выходит на перрон, такой же пустой, как и вагон. Некоторое время ему кажется, что опасность отступила. Шерлок облегченно вздыхает и вертит головой, выбирая направление, когда перед ним на заплеванный пол лондонской подземки падает удлиненная тень. Он не успевает поднять глаз на обладателя этой жуткой вытянутой тени, когда чувствует укол в шею. Он вскрикивает, собираясь бежать, но в этот момент свет электрических ламп меркнет, и его накрывает темнота.
Шерлок приходит в себя медленно. Сначала возвращается слух в виде какого-то однообразного на низкой ноте мычания, затем запах (Шерлок безошибочно узнает острый запах антисептика, каким пахло в больнице, когда он угодил туда с аппендицитом прошлой осенью) и, наконец, зрение. Шерлок видит белый потолок и узкое окно под ним. Шерлок чувствует тошноту и легкое головокружение, но страх заставляет его резко сесть и оглядеться. Он сидит на узкой кровати, третьей в ряду совершенно одинаковых детских кроватей. Часть из них пуста и не застелена. На самой последней сидит мальчик примерно одних лет с Шерлоком. Обхватив колени руками, он мерно раскачивается из стороны в сторону, издавая те самые протяжные звуки, похожие на низкое мычание. Через одну кровать от Шерлока двое мальчишек постарше шепчутся о чем-то между собой, поглядывая на Шерлока с задиристым интересом, и лишь на первой кровати, той, что стоит под самым окном, лежит ничком мальчик лет десяти, накрыв голову подушкой. Больше никого в комнате нет. Шерлок поднимается и тут же хватается за изголовье кровати, чтобы не упасть. Кружится голова. Ноги плохо слушаются.
Когда слабость проходит, он добирается до небольшого стола, на котором стоит бутылка с водой и оглядывается в поисках стакана. Мамуля всегда говорила о том, что нельзя пить из горлышка. Мальчишки, наблюдающие за ним, начинают хихикать.
- Что, противно после нас пить? – интересуется один. – Привыкай, здесь так – все общее. И вода, и туалет. Вон то ведро в углу, если что…
Шерлок прислушивается к себе, решая, что пока пить он хочет не так чтобы уж сильно.
- Где я? – спрашивает он хрипло.
- Кто бы знал, - включается в разговор другой мальчишка, - нам не докладывают. Там же, где и мы.
Он хмурится, поднимается и подходит к Шерлоку, засунув руки в карманы линялой кофты с эмблемой какого-то футбольного клуба. На нем потертые джинсы и легкие не по сезону кроссовки. Он смотрит зло, с вызовом. Шерлок на всякий случай отступает к стене.
- Ну что, малявка, выворачивай карманы, - говорит мальчишка, - хавчик есть?
Шерлок не знает, что такое «хавчик», но на всякий случай мотает головой. Только сейчас он замечает, что на нем нет его верхней зимней одежды, равно как и рюкзака с припасами. Только штаны, толстовка и ботинки. В это время к ним вразвалочку подходит второй мальчишка. Теперь они оба вплотную наступают на Шерлока и тянутся к его одежде, собираясь, похоже, обыскать. Это унизительно. Шерлок толкает одного, бьет другого в челюсть, но силенок явно не хватает – рука скользит по скуле, ударяя воздух. Мальчишки, обозлившись, набрасываются на Шерлока, роняют на пол, пинают. Слышится треск порванной одежды. Шерлок подтягивает колени к груди, закрывает лицо руками и съеживается, понимая, что не может достойно ответить на удары, только прикрыться. Ах, если бы здесь был Хэмиш. Вдвоем они бы смогли принять бой. Нет, с Хэмишем они бы не попали в такую переделку. Шерлок зажмуривается, готовясь к очередной порции боли, когда слышит властный оклик:
- Отстаньте от него, - и мальчишки мгновенно куда-то испаряются.
Шерлок медленно убирает руки от лица, распахивает глаза и видит того самого мальчишку, который до этого лежал ничком на кровати. Теперь он сидит на корточках перед Шерлоком, сочувственно глядя на него.
- Как ты? – голос у мальчишки приятный, теплый, как и взгляд синих глаз в обрамлении рыжеватых ресниц.
У него открытое простое лицо и прямые светлые волосы. Он одет бедно, но опрятно, и он явно не из компании тех двоих, злобно скалящихся на них из другого угла комнаты. Мальчик протягивает Шерлоку руку (Шерлок видит высунувшийся из-под манжета рубашки пластиковый именной браслет, прикрывающий имя избранного), чтобы помочь подняться. Шерлок ее принимает, ощущая волну будоражащего волнения и искрящейся радости, которая наполняет его.
- Меня зовут Джон, - мальчик улыбается, и Шерлок едва удерживается от разочарованного вздоха, как бы ему хотелось, чтоб его звали Хэмишем. – Вставай, пол холодный, - говорит Джон. - Лучше ложись на кровать. Они скоро придут за тобой.
