- Николай, - напомнил Столярову свое имя Синцов.

- Да, да, ведь мы сами рабочие и были в том пожаре виноваты. Мастер цеха, как раз в отпуске был, начальник цеха болел, кажется. А нам всем было наплевать на то масло, не мой же станок течет.

- Нам журналистам легче, отвечаем только за свой письменный стол и перед вами, читателями, за статьи.

- Да ты в сторону не уходи, - повысила голос хозяйка. - Максим, ты ему про этого живодера лучше расскажи, или, как там его зовут, эту собаку.

- Цыть! - стукнул по столу Максим Максимович.

- О-о, развезло дурака, сейчас начнется...

- 2 -

Оказывается, Вертилов бывал у Столяровых и не раз. Последние три года подряд он захаживал к ним, и просьба была у него единственная: сходить вместе с ним в храм имени Сергия Радонежского и попросить у Господа Бога ему прощения. Максим Максимович в душе был готов к такому поступку, а вот физически сделать этого не мог.

А, вот, в последнее время Вертилов стал меняться. То обычным приходит человеком, кланяется Столяровым, говорят о житье-бытье. Сидят с ним за столом, за чаем, вспоминают старые времена, и хорошее, и плохое. И начинают они его понимать, снимая про себя с него проклятия, которых он, может, и не заслужил, но получил очень много, когда родители оплакивали гибель своего сына.

Перед уходом Сергей Петрович Вертилов доставал из кармана икону, завернутую в полотенце, молился, став на колени перед ней. Глядя на него, и Максим Максимович креститься начал, и жена его, и начинал верить Столяров, что его молитва принесет сыну радость, родительская любовь к Алексею обернется голубкой, которая прилетит к нему на Тот Свет и обо всем расскажет.

Но в тот вечер, после прихода Вертилова, в их доме обязательно что-то происходило. Что именно "в тот вечер", и именно после прихода Вертилова, это заметила жена. То стекло разлетится вдребезги в теплице, и не от камня, запущенного кем-то, а от болта или большой гайки. То над виноградником кто-то поглумится, вместо гроздьев, валяющихся на полу, висят гирлянды из железной стружки.

Вот из-за этого они стали отказывать Вертилову от дома, разговаривали с ним минутку-другую у ворот, не пуская его к себе во двор. Но после ухода все повторялось. Месяц назад к ним приходила старая женщина - ведьма и орала, что их ждет сам Дьявол, а две недели назад - что-то летало по их двору, похожее на приведения. Своими костяшками они стучали им по окнам. Муж в это время в больнице был, простыл, так Татьяна Александровна забилась в углу комнаты и просидела так до утра. Как не умерла, не знает, может, правда, есть какая-то божественная сила, которая не впустила те приведения в ее дом.

А в пятницу, когда к ним вечером приходил Вертилов, ночью собака запрыгнула к ним во двор и носилась по нему, рыча и гавкая.

- Сам питбуль, я знаю эту собаку, - покачал головой Максим Максимович. - Я видел по телевизору, как они дерутся между собой, как они нападают на людей. Хотел, было, я взять топор и выйти во двор, и зарубить ее, так сам Вертилов заглянул в окно. У меня и ноги подкосились, слова сказать не могу.

- А телефон у вас есть? Можно ж было в полицию позвонить? - поинтересовался Синцов.

- Квартирный? Так я больше не плачу за него, и нас отключили.

- Ну, вы же - ветеран предприятия. Нужно обратиться к его руководству, попросить, чтобы по льготам вам восстановили городскую связь.

- Это вам так легко говорить, а как вспомню того директора, который меня на пенсию отправил, так и не хочу туда и шагу сделать. А вдруг он там все сидит?

- Да, нет его уже давно, а редактора нашей газеты попрошу, чтобы профсоюзная организация химкомбината вспомнила о вас. Так вы говорите, сам Вертилов к вам приходил.

- Так, но то не он, а колдун был! - всплеснув руками, вкрикнула Татьяна Александровна.

- А у вас во дворе горит свет?

- Да, да, - закивала головой хозяйка. - Я его хорошо видела, ходил, ходил по огороду нашему, топтал все.

- А следы его остались?

- Так, даже страшно на них смотреть, вдруг он в них прячется, - со вздохами говорит женщина. - А оно ведь, вон, как выходит, днем-то к нам Вертилов приходит, как ангелочек, а по ночам, как колдун.

- И вы во все это верите? - вздохнул Синцов.

- Ой, ой, сами бы были и все увидели, так икать от испугу б начали. А вы: верить - не верить, - и, ухватив Николая за локоть, Столяров потащил его во двор, Остановился у маленького разрубленного забора, потом повел к теплице и через разбитое стекло показал на большой болт, лежавший внутри нее. - Этого вам хватит, чтобы поверить?

- Максим, Максим, ты покажи ему следы собачьи и колдуна на огороде...

...Дятлов, как назло, в очередной раз не отвечал на телефон и Синцов, выслушивая очередную речь коммутатора-автомата, что абонент находится вне зоны, прятал телефон в карман.

Маршрутка остановилась рядом с Синцовым, и снова ему помахал рукой ее водитель Степан.

- вы куда? - спросил он.

- Нам по дороге, - улыбнулся Николай и зашел в салон микроавтобуса.

- О, я вспомнил то, что вам хотел рассказать про того мужика.

- Какого? - не понял Синцов.

- Ну, о котором вы меня сегодня расспрашивали, про отца Вашего товарища.

- А-а, понял, понял.

- Так вот, той ночью, когда он хотел, чтобы я его подвез, я ему сначала отказал. У него была бойцовская собака без намордника.

- Какая?

- Да, такая, ну, черная, с мордой, как у боксера, только еще страшнее. Ну, он вышел, привязал ее к дереву и поехал со мной.

- А к какому дереву привязал?

Степан показал на тонкий ствол акации:

- К тому. А когда я поставил "Газель" в гараж и возвращался домой, ее здесь уже не было.

- Кто-то забрал ее себе? - выразил первую мысль Синцов.

- Да, нет уж. Ладно, если бы собака была с намордником. А такое страшило никого к себе не подпустит. Порвет сразу, это я вам говорю, насмотрелся!

- Значит, перегрызла поводок.

- Нет его, - показал на дерево Степан.

- Поехали, поехали, хватит болтать о собаках, - возмутился кто-то из пассажиров...

- 3 -

Несмотря на усталость, Николай все же решил подняться к Кораблеву и задать ему несколько вопросов.

Дверь никто не открывал. Он хотел уже спуститься к себе домой, как напротив отворилась дверь, и из нее выглянула худенькая седовласая старушка.

- вы ему стучите сильнее. Второй день, как не выходит. Напился, это я вам говорю, - у женщины голос был тонким и наставительным.

- Так, он не открывает.

- Значит, помер. вызывайте полицию, - в голосе соседки постоянно слышался приказной, требовательный тон, которому Синцов должен был не иначе, как подчиниться.

- Кто там помер? - с нижнего перехода лестницы раздался вопрос. Голос Кораблева Николай узнал сразу и с облегчением вздохнул. - Это ты, счетчица, меня все на Тот Свет отправляешь. Нет уж, только после тебя, фууу! - громко вздохнул старик, остановившийся на лестнице.

Женщина, что-то сказав в ответ, Николай не расслышал, тут же сильно стукнув дверью, закрыла ее за собой.

- Давно не заходили ко мне, забываете старика! - громко сказал Кораблев. - Дела?

- вы правы, Александр Иванович, есть вопросы, а на них только вы знаете ответы.

- Во, - заулыбался Кораблев, - это приятно слышать, - и снова начал подниматься по лестнице. - Она ко мне недавно приходила и говорит, отдайте мне красную тетрадь. А я ей: нет, говорю, не отдам, подкуплена ты прохиндеем Вертиловым. Дам тебе тетрадь, фуууу, - Кораблев остановился, чтобы передохнуть, внимательно посмотрел в глаза Синцова, - а, значит, спрячешь тетрадь. А нельзя: правда, она и есть правда, Синцов. Так? Правильно, - и ее прятать нельзя. Бог все должен знать, каким ты был, всласть ли жил? А если жил всласть, то из-за чего, в чем потворствовал и кому, на что глаза закрывал. Для этого мы, коммунисты, и живем на этом свете, чтобы всех прохиндеев записывать и Там Ему о них рассказывать. Оттого они, буржуи с капиталистами, нас и ненавидят, они готовы нас растоптать, стереть с лица земли. Но мы стоим.