Annotation

"Тень уходит последней", это детективная история Ивана Цуприкова. Тема, поднятая в ней, очень болезненная для простого человека. Ведь согласитесь, что многие люди смотрят на произошедшие случаи в обществе по-разному, через свое миропонимание, сознание, связанное с занимаемой профессией, через сеть постоянного общения со своим кругом лиц. Так происходит и у Синцова с Дятловым, у журналиста и следователя. И когда они распутывают все нити произошедших событий, то все более и более утверждаются в своей правоте. Но какое удивление происходит у обоих, когда находят последний узелок и развязывают его. Да, произошло необычное событие, но если к его анализу возвращаешься в очередной раз, то невольно занимаешь позицию обоих героев и каждого считаешь правым, но в конечном итоге, вырабатываешь свое мнения, поддерживая отрицательного героя. И все потому, что считаешь его правым. Вот только кто из них, этот отрицательный герой?

Цуприков Иван

Глава 1. Пропавший Вертилов

Глава 2. Гонорар

Глава 3. Наставник

Глава 4. Сосед

Глава 5. Люди в черном

Глава 6. Интрига

Глава 6. Идея

Глава 7. Зацепочка

Глава 8. Оборотень

Глава 9. Мистика

Глава 10. Черная кошка

Глава 11. Сорокоуст

Глава 12. Бесы

Глава 13. Новая версия

Глава 14. Питбуль

Глава 15. Неужели Вертилов?

Глава 16. Тайна Вертиловых

Глава 17. Новый след

Глава 18. Вертилов-два, Вертилов-три

Глава 19. Здесь нет мистики

Глава 19. Осиное гнездо

Глава 20. Подозрения сняты

Глава 21. Белая горячка

Глава 22. Узлы на узлах

Глава 23. Детские шалости

Цуприков Иван

Тень уходит последней

Автор Иван Цуприков

Тень у ходи т после д ней

Глава 1. Пропавший Вертилов

- Да, старик был, видно..., - Федор Викторович провел средним пальцем по открытой пасти медведя и, задержав его на нижнем клыке, спросил, - а, кем? - и, прищурившись, не пряча язвительной ухмылки, посмотрел на Синцова. - Как вы думаете, Николай Иванович, кем он был?

- Таксидермистом?

- Чучельником? Ненавижу иностранные слова. Таксидермист, хм. Нет, он был творцом.

- Не понял? - Николай оторвался от планшета и вопросительно посмотрел на Федора Викторовича. - Так мне и записать? Вертилов Сергей Петрович, творец, пропал пятого марта... Так? Только Творец, дорогой вы мой, это не тот, кто убивает или из шкуры убитых животных делает их чучела.

- А он этим никогда и не занимался, - раздался из угла комнаты мягкий женский голос.

Николай обернулся и посмотрел на Веру Сергеевну. На глаз ей было около сорока лет. На полноватом лице ни одной морщинки, посередине ее полных губ, напоминавших наливающийся розовым цветом плод шиповника, сидел черненький паучок - родинка. Глаза большие, вроде бы светло-серые, а, может, и голубые. Тусклое освещение комнаты не давало возможности рассмотреть их цвет. Строгое черное платье скрадывало её полноту. А ноги...

Николай отвел с них свои глаза на экран планшета.

- Нет, нет, папа совершенно не занимался выделкой шкур, изготовлением чучел, - женщина, легонько вздохнув, села за столом напротив Николая, обдав его волной приятного запаха - жареного кофе. - вы - корреспондент нашей "Вечерки"?

- Нет, извините, - почему-то пряча глаза от Веры Сергеевны, сбивчиво прошептал Николай.

- Он из "Городских ведомостей", - опередил Николая следователь. - Может, слышали, Николай Синцов.

- А-а-а, да, да, - улыбнулась хозяйка. - Читала вашу статью о Верамондове. Ужа-ас! Такой уважаемый человек в городе... бы-ыл, - с расстановкой сказала, как бы тем самым ставя ударение на каждой из гласных. - Депутат городской Думы, директор фи-ирмы. вы так обо всех его делах страшно написали, что на сердце стало тяжело, оно заболело, когда читала. вы, наверное, еще и детектив?

Оторвав руку от клавиатуры на планшете, Николай посмотрел на ее подбородок, на глубокое декольте, и снова - на губы.

- Н-нет, нет, - прошептал Синцов, - я - журналист, пишущий на разные темы. Газета коммерческая, штат маленький, - почему-то начал оправдываться Синцов.

- Я с удовольствием читаю ваши статьи, - не сводя своих глаз с Николая, кивая подбородком, стала говорить хозяйка дома, - и про воров, и про директора завода, и про пожарников, и про депутатов и их дела всякие.

- Рад, рад, да, да, - легонько улыбнувшись, пряча глаза в ноутбуке, быстро заговорил Синцов. - Но, вот, к сожалению, все эти статьи уж больно большими получаются. Редактор вечно недоволен этим.

- И зря, - быстро застукала по столу своими белыми пальчиками с короткими ноготками хозяйка дома. - Я вашему Игорю Петровичу об этом обязательно скажу. Молодежь сегодня, может, и не читает газеты, потому что там кроме рекламы и выборов с отчетами администрации города больше нечего смотреть. Но у вас совсем другая газета, а Ваши статьи в ней, как родник: о жизни, о делах людских. Особенно нравятся под рубриками "Из зала суда" и м-м-м, а... "Психология". Да, да, да, а еще как-то, н-напомните...

- Он у нас писатель, - снова вставил свои "три копейки" Фёдор Викторович.

- Правда? А какие вы книги написали?

- Да, нет, нет, не писатель я, а только журналист. А книги так, небольшие брошюрки, раз в квартал выходят бесплатно для подписчиков нашей газеты.

-...С детективными рассказами и романами Николая Ивановича, - добавил Дятлов, - и скажу вам, довольно-таки, с профессиональной точки зрения, интересные, читаются легко и с узелками, которые нужно распутывать читателю.

- Нужно обязательно подписаться на вашу газету, - её взгляд был опьяняющим.

- Вера Сергеевна, а Ваш отец был охотником? - Николай посмотрел на чучело головы медведя, прикрепленное к темно-коричневым стеновым панелям комнаты справа от входной двери.

- В каком-то смысле да. Хотя, - женщина, сжав губки, с дрожью в голосе прошептала, - в последние годы старость уже свое взяла. Но папа старается этого не показывать никому, покупает лицензию на боровую дичь, но так её и не использует. Он постоянно чистит ружье, перебирает патроны и говорит мне, что собирается утром на зорьку.

- И выезжает? - присел рядом с Николаем следователь.

- Да, да, уезжает. Может, даже и на озеро или в лес, не знаю точно. Но скорее всего, просто так, для того чтобы подышать там воздухом, послушать пение птиц, может, с охотниками у костра посидеть. Но его в последнее время что-то большее томило, - продолжила свое размышление Вертилова. - Может, мысли о старости или о приближающейся смерти.

- А почему именно к такому мнению вы пришли? - следователь, открыв блокнот, начал в нем что-то записывать.

- Он стал меня просить, чтобы я в церковь чаще ходила, и передавал листок с записанными именами, чтобы священник их поминал в своих молитвах. Многие имена из них мне незнакомы. Святой воды просит приносить ему, иконы разные покупать, молитвенники.

- Иконы и чучела животных!? - то ли Дятлов задал вопрос, то ли удивился какому-то несочетанию этих увлечений Вертилова.

Но Николай этому нисколько не удивился, понимая, что на старости многие люди начинают обращаться к Богу, просить у него прощения за какие-то свои дела, совершенные ими в Миру. Сергей Петрович, такой же человек, как и все. С одной стороны, судя по должности, которую он занимал больше тридцати лет на химическом комбинате - инженера по охране труда, должен нести добро, требуя от человека соблюдения всех требований безопасности. Почти как в Библии, только вместо десяти заповедей Христа: "Не убивай", "Не прелюбодействуй", "Не кради", их у него было больше, целые талмуды по каждой профессии. "Оголенный провод не трогай...", "Рабочее место должен содержать...", "Вентиляция должна работать..."