- А я вам скажу. Там у нее какие-то бумаги. А отец их боится, и с того света за ними пришел, говорит, чтобы она их не жгла и не закопала, а разорвала на мелкие части, чтобы Белый Ангел их не прочитал и не отдал Черному Ангелу, а то его и на суд не пустят, - тараторила бабка. - А хранятся они в красной папке.
И только сейчас дошло до Синцова, что он включил диктофон на своем мобильном телефоне.
- А я вам скажу, что не надо ей рвать ту бумагу, ту папку. Пусть она отдаст ее Черному Ангелу, а то у него и машина, и дом - хоромы. Фу-у! - остановилась бабка, уткнувшись обеими руками в Синцова, приплюснутого к стене.
- Мария Федоровна, да о чем вы? - отведя от своей груди руки женщины, спросил Николай.
- Так, вы про Аньку-то пришли ко мне расспрашивать, Поля говорила. Или вы не тот?
- Да, да, я не тот, я - следователь, - соврал Николай. - Может, мне водички дадите, а то сухо в горле стало...
Бабушка тут же юркнула в комнату и через несколько секунд стояла перед ним в прихожей, держа в руке алюминиевую кружку с водой:
- Пейте.
- Спасибо, - сделав несколько глотков, Николай протянул назад кружку. - А когда вы обо всем этом узнали? Почему об этом раньше не рассказали? - теперь на хозяйку дома стал наступать Синцов. - Пройдемте к столу, нужно оформить документы.
- Ой, ой, я щас, я щас! - и откинув в сторону занавеску, показала, куда пройти "следователю".
Мария Федоровна Тычкина жила также бедно, как и баба Поля. Домик небольшой на две комнаты с кухонкой, ванной комнатой. Туалет вынесен на улицу. На нижней полке серванта, модном в семидесятые-шестидесятые годы, стоял набор слоников, сделанных из бело-желтоватой глины. В последнего, самого большого из них, уперлась фотография в темной глиняной рамочке. На ней изображены молодые Марина со своим мужем. Теперь она, как и тетя Поля, вдова. У обоих мужья бывшие химики, много лет отработавшие на химкомбинате, умерли, не дожив и до сорока своих лет...
- Этот сервант мы купили на премию, - вспоминает свою молодость Мария Федоровна. - Наш завод выполнил пятилетний план за три года. Вот на эту премию и купили сервант. А за ними очередь была огромная. Но спасибо мебельщикам, они тоже свой пятилетний план выполнили за два с половиной года, поэтому наша очередь была не долгой, - и куда делся ее простой слог, непонятно. Теперь она напоминает учительницу или какую другую женщину с образованием. Каждое ее слово словно с газеты списано. - Вот времена были, - с растяжкой проговорила последнее слово Мария Тычкина, громко зевая, забыв прикрыть ладонью перед своим гостем свой беззубый рот.
- Да, да, - согласился Николай, - мои родители тоже работали на химкомбинате, аппаратчиками, - и посмотрел на маленький квадратный будильник, стоявший посередине серванта на второй полке, и чуть не присвистнул, на часах двадцать два тридцать семь. - Спасибо вам за рассказ, Мария Федоровна, до свидания, - и одевшись, вышел на улицу.
Куда ближе идти до остановки, второпях одеваясь, Синцов у бабушки не спросил и повернул налево, и пошел по полутемной улице.
Действительно, фонари не на всех столбах здесь горят, обратил внимание Синцов, ежась от холода в легкой куртке.
Улица старая, застроенная еще при царе Горохе. В каждом палисаднике стоят большие деревья, в основном, грецкие орехи, саженцы которых, наверное, когда-то выдал всем жильцам этой улицы химкомбинат, и они во время субботника их высадили.
Вспомнил обещание позвонить Дятлову и набрал его телефон.
- Добрый вечер, Федор Викторович, Синцов это. Да, все нормально, встретился с обеими - тетей Полей и тетей Марией. Да, вы правы, у них все связано с потусторонними силами. Такое наговорили, что теперь страшно и по улице идти.
- Я тоже такое чувство тогда испытал, когда поздним вечером шел домой. А еще ветер был, деревья качало, лампы то гаснут, то загораются. Жуть.
- У меня вопрос к вам, Федор Викторович, может, это черные риэлторы на них подействовали. вы эту версию не проверяли? Проверяли? А почему они говорят, что Анна находится в психбольнице, ведь вы говорили, что она пропала?
- Уже шесть месяцев, как прошло с тех пор, так никто и не знает, где она находится, Коленька. А думают люди, что она находится в психбольнице, потому что она действительно сошла с ума. Ей казалось, что за ней кто-то гоняется и требует ей отдать какой-то красный блокнот отца с какими-то записями.
- А собака, это правда, так и осталась после похорон у могилки ее родителей, там и скончалась?
- Так говорят, и кладбищенские служители тоже так говорят. Она с первого дня похорон охраняла их могилу, говорят, даже рылась там, хотела вызволить своих хозяев из-под земли, как живых.
- Может, так и думала, что они еще живы?
- По результатам медицинской экспертизы у обоих после падения были сломаны шейные позвонки, Коля. И пока они во дворе лежали, было на улице тепло, собака выла, но никто из жильцов на это не обращал внимания. А, вот, когда запах тления стал сильным, люди вызвали участкового полицейского, только так и определили, что они мертвы. А дочка ихняя находилась на учебе в Москве. Ее вызвали оттуда. А когда ее начали расспрашивать о том, что могло заставить ее родителей спрыгнуть со второго этажа, она предположила, что это приведение. К ним якобы не раз приходил какой-то юнец. Ее папа говорил, что это - юноша, погибший на заводе из-за какого-то его попустительства, когда он, Павел Порошенко, работал там мастером цеха.
- А вы видели это приведение, Федор Викторович?
- Да, как тебе сказать, Николай Иванович. Скажешь правду, никто не поверит этому, даже посчитают сумасшедшим. Приведения только в телевизионных ужастиках показывают? А на самом деле, все думают, что их нет
- Да уж. вы правы, Федор Викторович. Ну, ладно, не буду вас больше задерживать. Спокойной ночи, - и, выключив телефон, Синцов засунул его в карман куртки и прибавил шаг.
- 3 -
Напротив дома погибших родителей Порошенко было темно. Кошка, испуганная им, с визгом перебежала дорогу, и поэтому Николай, почему-то перекрестившись, перешел в правую часть улицы и невольно взглянул на очертания двухэтажного дома. В окне второго этажа, казалось, горел свет. Шторы, по-видимому, были очень плотными, их световые лучи не пробивали, а вот по краям их образовались вертикальные линии тусклого света.
Николай остановился, осмотрелся по сторонам. Нет, фонарь, освещавший улицу, был очень далеко, и от него навряд ли могло быть отражение на окне. Присмотрелся, показалось, что и дверь во двор Порошенко приоткрыта.
Снова перекрестившись, Николай, подталкиваемый какой-то неизвестной для него внутренней силой, подошел к калитке и протянул руку к ее ручке. Дверь, сделанная из листа железа, была полуоткрыта.
"Удивительно, - подумал он, - когда тетя Поля мне показывала этот дом, калитка была заперта, она два раза толкала ее, что-то объясняя ему. А теперь открыта. Может, там бичи поселились, а, может, Анна по ночам приходит в свой дом, а днем прячется от соседей?"
Толкнув сильнее дверь, Синцов вошел во двор и остановился, прислушиваясь к звукам. Да, за шторами второго этажа горел свет, но он был таким слабым, что не освещал двор, и в кромешной темноте было трудно определить, куда по аллее, идущей от ворот к дому, идти дальше.
Что-то хрустнуло где-то впереди. Вздрогнув с испугу, посмотрел в сторону дома. Показалось, что-то белое, как дымка, там двинулось влево. И то, что это, на самом деле, материальное, а не его фантазия, Николай догадался сразу же, так как это что-то стало более контрастно проявляться на фоне черного ночного неба и еще и колыхаться.
Стук в зубах усилился.
- Кто вы? - крикнул он.
Но оно не обращало на его голос никакого внимания, поднялось чуть выше, и, задержавшись там около минуты, словно рассматривая Синцова, вернулось назад, исчезнув.
- Фу-у! - вздохнул Синцов и, вытерев пот со лба, никак не мог унять дрожь в коленях.
