- Конечно, продолжай.
- Дело в том, что происходит дома. В принципе, сейчас вроде достаточно мирное время, но я всё равно чувствую себя не в своей тарелке.
И тогда я выложила всё, что думала по этому поводу. И то, как родители стараются делать вид, будто всё в порядке. Папа притворяется, будто ему всё равно, что мама практически каждый день ходит на встречи с Ароном, поскольку после той выставки работы у неё прибавилось, а Люси старательно делает вид, что в поздних возвращениях Роберта нет ничего такого. Я рассказала даже о том, как однажды вечером, решив выскочить в магазин канцтоваров за несколькими принадлежностями, которые были мне срочно нужны, а у меня их не оказалось, увидела, как отец стоит напротив нашего дома. Он стоял, наблюдал за Люси, которая наводила красоту в гостиной, переставляя вещи в более, как ей казалось, подходящие им места, а сам зайти не решался. И в тот момент он выглядел так, что мне очень захотелось просто подойти и обнять его, но я этого не сделала, потому что знала: папа не хотел бы, чтобы я его видела в такой ситуации.
Потом, зайдя в дом на несколько минут позже него, я всё же обнялась с ним при встрече, отметив, что руки у него были не просто холодными – ледяными. Он ездит на работу и обратно только на машине. Если бы он постоял там минут пять, то не успел бы так замёрзнуть, а у него даже губы посинели. Меня так раздражала эта ситуация, что хотелось плакать, а сделать я ничего не могла. Как же в такие моменты я жалела, что я не пятилетняя девочка, которая может просто подойти и сказать: «Мама, папа, не ссорьтесь», а они тогда одумаются. Мне правда хотелось так сделать.
Всё это я ему выпалила чуть ли не на одном дыхании, поэтому под конец рассказа мне потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться, так что я остановилась, дабы сделать небольшой перерыв. Не то чтобы я ожидала буйной реакции или того, что меня пожалеют, просто мне нужно было выговориться. Поэтому мне стало легче, когда я рассказала, но ещё лучше я себя почувствовала, когда Гардинер, ничего не сказав, лишь крепче сжал мою руку и начал поглаживать её большим пальцем своей. Другого я и не просила, хватало просто того, что меня выслушали.
Мы продолжили свой путь, опасаясь, что я могу опоздать. Какое-то время мы вновь шли молча, но перед тем, как мы подошли совсем близко к университету, где нам предстояло попрощаться, я спросила:
- А что ты хотел сказать мне?
Парень, казалось, не ожидал, что я спрошу это, так как наверняка успел подумать, будто я уже об этом забыла, поэтому в первый момент стушевался. Я списала это на то, что вопрос был задан ни с того, ни с сего, поэтому он просто не сориентировался поначалу. После секундной заминки он сказал:
- Я давно хотел сказать, что было бы неплохо собраться как-нибудь у меня так же, как мы сделали это сегодня. Только не работать, а заняться чем-нибудь поинтереснее.
- Думаешь? – неуверенно спросила я. – А разве это удобно? Твоя мама…
- Поверь, её мы не побеспокоим. А это всё же лучше той тишины, которая в последнее время стоит в доме.
Хоть меня и насторожило повторное упоминание о тишине, в тот момент я внезапно поняла, что уже серьёзно опаздываю, поэтому, в очередной раз сославшись на болезнь Сэм, неловко улыбнулась ему и попрощалась, поспешно добавив:
- Мне всё же не понравилось то, что несколько дней от тебя не было ни весточки. Мы ведь исправим это, да?
- Сегодня же исправим. А сейчас давай, иди уже, иначе точно опоздаешь. Я тебя вечером встречу.
Я ещё раз улыбнулась и поспешила к университету, куда уже спешило множество людей, большинство из которых были, конечно же, моими одногруппниками, как вдруг услышала, что Фил окликнул меня. Обернувшись, я моментально угодила в его объятия, но они были такими короткими, что я даже осознать не успела, что это вообще было. В следующий момент парень положил свои руки мне на плечи и, наклонившись, оставил лёгкий поцелуй на лбу. Встретившись с моим непонимающим взглядом, он улыбнулся и сказал:
- Реабилитируюсь за эти несколько дней. Подойдёт?
Почувствовав себя так, будто по телу прошёлся заряд тока, я только и смогла, что кивнуть, после чего, имитируя движения робота, на негнущихся ногах направилась в здание. В моей голове не отложилось ничего ровно до того момента, как я, даже не сняв верхнюю одежду, подошла к аудитории, встретившись возле двери со Стивеном.
- Так и знал, что мисс Моллиган опоздает, - улыбнувшись, сказал он, а после, встретившись с моим потерянным взглядом, спросил: - В чём дело? Не выспались? Пора бы уже, дело к вечеру близится.
- Извините, постараюсь больше не опаздывать, - на автомате выдала я.
- Да мне-то, собственно, ничего… Всё равно у вас сейчас не моя пара, извиняйтесь перед другим преподавателем.
Я подняла на него округлившиеся глаза, с ужасом понимая, что он прав. Чуть ли не грубо оттолкнув Стивена в сторону, я ввалилась в аудиторию, чересчур громко извиняясь перед преподавателем, после чего, сопровождаемая насмешливыми взглядами одногруппников, направилась к своему месту, с тоской отмечая, что мой недорыжик до сих пор не выздоровел. Обидно… Что же с ним такое? Надо хоть позвонить и узнать, как у него дела. Жаль, что его нет, он бы смог меня отвлечь.
Примостившись на стуле рядом с Рэнди, который приветливо улыбнулся мне, я всё же подумала, что рыжик – тоже неплохо. Возможно, даже лучше. Этот и отвлечь может, и болтовнёй своей докучать не будет – идеальный, одним словом.
Однако я и предположить не могла, что он решит отвлечь меня так быстро, поскольку первое, что сделал Рэнди, когда я сняла с себя верхнюю одежду и приготовила всё необходимое для пары, - это протянул мне свой телефон. Когда я вопросительно посмотрела на парня, он одними губами попросил меня написать ему свой номер. Я сперва удивилась. Потом очень удивилась. Потом мне показалось, что это мило, поэтому я быстренько набрала его, а после позвонила с его телефона сама себе, предварительно выключив звук. Так мы обменялись номерами.
После этого я честно попыталась сосредоточиться на занятиях, которые сегодня были, но видимо я так устала за всё это время, что мозг отказывался что-либо воспринимать. Вместо этого мы всё время переписывались с Рэнди, как говорится, «обновляли» номера. Странно было делать это, потому что мы могли бы обойтись и бумажками, но как только я вспоминала случай, когда Алекс забросал меня множеством мелких записок, меня аж в дрожь бросало, поэтому такой способ мне, наверное, нравился даже больше.
К концу последней пары нам стало настолько скучно, что мы уже даже не притворялись, будто слушаем преподавателя – благо, всё занятие мы разбирали тему, которую я только недавно прорабатывала на выходных, поэтому я без зазрения совести могла отвлечься. Во всяком случае, так я себя оправдывала, поскольку переписка с Рэнди была для меня гораздо интереснее. К счастью, сообщения у обоих были бесплатные, иначе надолго такого способа не хватило бы. Но даже об этом мы быстро забыли, принявшись живо обсуждать новую причёску преподавателя по английскому.
Увлеклись мы настолько сильно, что даже когда пара закончилась, мы всё ещё продолжали переписываться, принявшись глупо хихикать. Теперь мы прощались, потом кто-то из нас опечатался, поэтому попрощаться не получилось. Практически все уже вышли из аудитории, но вдруг я почувствовала, как чья-то рука легла на моё плечо, а прямо над ухом раздался знакомый и неприятный мне голос:
- Воркуете, голубки?
Меня передёрнуло, когда дыхание этого человека пощекотало моё ухо, поэтому я машинально отодвинулась, гневно посмотрев на говорившего. Джон – мне стало казаться, что в последнее время у меня появилось слишком много знакомых с таким именем – смотрел на нас и ухмылялся. Как ни странно, сейчас он был один – его компания куда-то направилась, стоило занятиям закончиться, так что в аудитории, помимо нас троих, осталось только двое парней, готовившихся выйти, и, как ни странно, Кэтрин. Преподавателя уже и след простыл.
