Он больше не пытался вернуть ее.

Она возвращалась сама, когда ей того хотелось? – в снах, видениях и мимолетных дежавю.

Скажем, он ехал на работу – и замечал рыжеволосую девушку на углу. И на один краткий невероятный миг мог поклясться, что это она.

…А потом видел, что девушка не рыжая, а блондинка. С сигаретой в руке и в футболке с «Sex Pistols».

Элеанора ненавидела «Sex Pistols».

Элеанора…

Она стояла у него за спиной – пока он не оборачивался. Лежала рядом с ним – до той минуты, когда он просыпался. В сравнении с ней кто угодно казался блеклым, унылым, недостаточно совершенным.

Элеанора ушла.

И он больше не пытался вернуть ее.

«ХТС» были не настолько громкими, чтобы заглушить придурков на заднем сиденье автобуса.

Парк запихнул наушники поглубже в уши.

Завтра он возьмет «Skinny Puppy» или «Misfits»[1]. Или, может быть, соорудит специальную запись для автобуса – чтобы было побольше криков и воплей.

А «новую волну» будет слушать в ноябре, когда получит права. Родители уже пообещали, что разрешат Парку брать мамину «импалу», и он копил записи для нового плей-листа. Когда ездишь в школу на машине, можно слушать что захочешь. Или вообще ничего. И вставать на двадцать минут позже.

– Не бывает такого! – крикнул кто-то у него за спиной.

– Еще как бывает! – заорал в ответ Стив. – Стиль пьяной обезьяны, чувак, – это реально охрененная вещь. Можно вообще убить.

– Да ты гонишь.

– Завали пасть, – сказал Стив. – Парк! Эй, Парк.

Парк слышал его, но не ответил. Если игнорировать Стива пару минут, есть шанс, что он переключится на кого-нибудь другого. Осознание этого факта – восемьдесят процентов выживания, если Стив – твой сосед. Остальные двадцать – просто опустить голову и не отсвечивать.

Об этом, впрочем, тут же пришлось забыть: комок смятой бумаги шмякнул Парка по затылку.

– Это была моя домашка по анатомии и физиологии, мудила, – буркнула Тина.

– Прости, крошка. Я всему тебя научу в плане анатомии и физиологии. Что ты хочешь знать?

– Научи ее стилю пьяной обезьяны, – сказал кто-то.

– Парк!!! – взвыл Стив.

Парк вынул наушники и повернулся к задним сиденьям. Там царствовал Стив. Даже сидя, он едва не задевал головой потолок. Мебель рядом со Стивом всегда казалась кукольной. Он выглядел как взрослый класса с седьмого – и это было еще до того, как он отрастил нормальную бороду. Незадолго до того.

Временами Парк задумывался: не потому ли Стив выбрал Тину, что рядом с ней он смотрелся еще чудовищнее. Большинство девушек с равнин Огайо были невысоки, а в Тине едва набралось бы пять футов роста – вместе с пышной прической. Как-то в средней школе один парень прикалывался над Стивом, говоря: как бы Тине от него не залететь. Его гигантские дети ее порвут. Полезут из живота, как Чужие, сказал парень. Стив сломал мизинец о его рожу.

Когда об этом услышал отец Парка, он сказал: «Кто-нибудь должен научить мальчишку Мерфи пользоваться кулаками».

Парк надеялся, что никто этого не сделает. Парень, которого ударил Стив, неделю не мог толком открыть глаза.

Парк бросил Тине ее помятую домашку. Она поймала.

– Парк, – сказал Стив, – расскажи Майки о стиле пьяной обезьяны в карате.

– Я не особо в курсе. – Парк пожал плечами.

– Но он существует?

– Вроде бы слышал что-то такое.

– Вот! – сказал Стив. Он поискал, что бы кинуть в Майки, но не нашел ничего подходящего и просто ткнул его пальцем. – Я тебе говорил, ё-моё.

– Да блин, че этот Шеридан может знать о кунг-фу? – фыркнул Майки.

– Совсем тормоз? – сказал Стив. – У него мать китаянка.

Майки придирчиво осмотрел Парка. Тот улыбнулся и сощурил глаза.

– Да, вроде заметно, – вынес суждение Майки. – Я всегда думал, ты мексиканец.

– Блин, Майки, – сказал Стив, – ты долбаный расист.

– Она не китаянка, а кореянка, – вставила Тина.

– Кто?

– Мать Парка.

Мама Парка подстригала Тину с начальной школы. У них были одинаковые прически – длинные волосы со спиральной завивкой и скошенной челкой.

– Она охренительная, между прочим, – сказал Стив и заржал. – Без обид, Парк.

Парк выдавил еще одну улыбку и откинулся на спинку сиденья, снова воткнув в уши наушники и выкрутив громкость до отказа. И все же слышал трепотню Стива и Майки, сидевших в четырех рядах от него.

– Но какой, блин, в этом смысл? – спросил Майки.

– Чувак, ты хочешь драться как пьяный орангутанг? Они охренеть какие здоровенные. Видел «Как ни крути – проиграешь»?[2] Вот и прикинь, как этот говнюк может тебе вделать.

Парк заметил новую девушку одновременно с остальными. Она стояла на передней площадке автобуса, возле первого свободного места, но какой-то парень хлопнулся на него раньше, поставил на соседнее сиденье сумку и отвернулся. Все, у кого не было соседей, передвинулись на кресла рядом с проходом. Парк услышал хихиканье Тины – она обожала такие штуки.

Новенькая глубоко вдохнула и двинулась вперед по проходу. На нее никто не смотрел. Парк тоже постарался не смотреть, но приближалась катастрофа, и девушка должна была стать жертвой.

Не просто новенькая. Большая и нескладная. С ярко-рыжими завитками растрепанных волос. И она была одета так… будто хотела, чтобы люди оборачивались ей вслед. А может, просто не понимала, какой лахудрой выглядит. В клетчатой мужской рубашке, с полудюжиной ожерелий на шее и банданами на запястьях. Она напоминала Парку чучело или одну из этих дурацких кукол, которых его мать держала на туалетном столике. Девчонка – из тех, кто не выживает в агрессивной среде.

Автобус снова остановился и подобрал еще кучку ребят. Они протискивались мимо девушки, пихая и толкая ее, и плюхались на свои сиденья.

В том-то и штука, что у каждого в этом автобусе уже было собственное место. Они застолбили кресла в первый день школьных занятий. Людям вроде Парка повезло отхватить себе целую двушку, и теперь они не собирались от нее отказываться. Уж точно – не ради кого-то вроде этой девчонки.

Парк исподволь глянул на нее. Девушка все еще стояла.

– Эй, ты, – рявкнул водитель, – сядь!

Она двинулась к задней площадке автобуса – прямо в пасть зверя. «Боже, – подумал Парк, – стой. Вернись назад». Он чувствовал, как облизываются Стив и Майки. Парк снова попытался смотреть в другую сторону.

И тут девушка заметила свободное место – как раз по другую сторону прохода от Парка. На ее лице отразилось облегчение, и она поспешила к пустому сиденью.

– Эй! – резко сказала Тина.

Девушка не замедлила шага.

– Эй! – повторила Тина. – Ты, тупица!

Стив заржал. Через пару секунд к нему присоединились его дружки.

– Тебе нельзя сюда садиться, – заявила Тина, – это место Микаэлы.

Девушка остановилась, взглянула на Тину, а потом – снова на кресло.

– Сядь уже! – загремел водитель из кабины.

– Должна же я где-то сесть, – спокойно сказала девушка.

– Не мои проблемы, – фыркнула Тина.

Автобус накренился, и девушка качнулась назад, чтобы не упасть. Парк попытался увеличить громкость в плеере, но она и так уже стояла на максимуме. Он посмотрел на девушку. Та едва сдерживала слезы.

Еще не успев толком сообразить, что он делает, Парк сдвинулся к окну.

– Садись, – сказал он. Это прозвучало сердито. Девушка повернулась к нему, словно силясь понять, очередной ли это наезд – или что?

– Вот срань господня, – сказал Парк уже не так резко и кивнул на сиденье рядом, – просто сядь, и все.

Она послушалась. И ничего не сказала. Не сказала спасибо, слава те господи. И между ними двоими осталось еще шесть дюймов пустого пространства.