Ил-4 5-го гмтап в полете, 1943 г. (фото из архива Г.Ф. Петрова)

Ил-4 командира 5-го гмтап подполковника Канарева (фото из архива Г. Ф. Петрова)

Осуществлявшаяся силами ЧФ минная война, хотя и имела определенные результаты, носила довольно скромный масштаб. В начале года она была сосредоточена на ближней зоне коммуникаций в интересах блокады Кубанского плацдарма. 10 мая нарком ВМФ направил в адрес военного совета ЧФ директиву №103/ш, в которой требовал одновременно усилить постановки с воздуха в Керченском проливе и начать постановки на реках Дунай и Днепр. Количество боеготовых самолетов в минно-торпедной авиации и наличие у нее ранее поставленных задач при этом, как обычно, не учитывались.

Первые мины в устье Дуная были поставлены в ночь на 24 мая, в Днепрово-Бугском лимане — спустя двое суток. Внезапный перенос усилий на тыловые коммуникации противника увенчался полным успехом. Уже 26 и 27 мая на Дунае погибло два речных парохода. После этого движение между Сулиной и Галацем было закрыто и прислано звено немецких самолетов-тральщиков, которые протралили район, ничего не нашли, после чего со 2 июня движение было открыто вновь. Однако уже 6 июня от взрывов мин пострадали четыре лихтера, два из которых затонули. Интересно отметить, что все вышеописанные успехи пришлись на счет всего лишь восьми донных неконтактных мин типа А-1-4, поставлявшихся нам по ленд-лизу. Движение по реке вновь было закрыто. Немцы, не желавшие признавать низкое качество траления самолетами, предположили, что причинами взрывов на судах были диверсии, но румыны, тщательно расследовавшие каждый случай вскоре убедились в справедливости миной версии, тем более, что с 19 июня развернутые в этом районе посты ВНОС зафиксировали новые полеты самолетов-миноносцев. С июня до конца сентября на Дунае было выставлено еще 80 донных и 20 якорных мин, но стараниями немецких и румынских тральщиков потери ограничились лишь малым пароходом и лихтером. Еще быстрее противник справился с ситуацией на Днепре. 28 мая в результате взрыва в носовой части затонул лихтер, а 1 июня постами ВНОС были замечены сбрасывания мин с самолетов. До конца года здесь были выставлены еще 35 донных и 4 якорных мины, на которых погибли два буксира и лихтер. Помимо названных районов в дальней зоне авиация ставила мины у Севастополя (с мая по ноябрь, 21 донная мина), Констанцы (июнь- июль, 11 якорных) и Днестровского лимана (июль-август, 18 якорных).

Успех имелся лишь в последнем из указанных районов, где подорвался и получил тяжелые повреждения малый танкер. Увы, сильно преувеличивая результативность торпедоносцев, наше командование недооценивало важность минной блокады портов противника. Ее успехи, конечно же, были не слишком впечатляющими, но вполне сопоставимыми с затраченными усилиями.

Пять минных постановок в течение кампании произвели подлодки ЧФ. Два первых заграждения (40 мин), выставленных вблизи Севастополя в мае и июне, были вскоре обнаружены противником при проводке судов за тралами и полностью уничтожены, не сумев причинить никаких потерь. Такой результат можно считать закономерным при условии нормальной организации противоминного обеспечения и высоком качестве траления. Возможности успеха возрастали при постановке вдали от баз, в тех районах, которые не проверялись регулярно контрольным тралением и где конвои ходили без тралов. Основой проблемой, разрешение которой требовалось для обеспечения успеха таких постановок, становилось вскрытие начертания используемых противником фарватеров. Казалось бы, при регулярной воздушной и радиоразведке с этим сложностей возникнуть не могло. С июля по сентябрь подводные заградители выставили 60 мин в трех расположенных в открытом море полях, но противник понес потери лишь на одном из них. На постановке подлодки Л-4 (Е.П. Поляков) недалеко от Евпатории подорвался, получил тяжелые повреждения и позже был уничтожен при отступлении лихтер, а спустя несколько месяцев подорвался и затонул крупный транспорт «Санта Фе» (4627 брт; перевозил 1278 т военных грузов, в т.ч. 12 САУ, 100 морских мин и т.д.; вместе с тем нельзя полностью исключить возможность гибели транспорта в результате внутреннего взрыва). Две других постановки оказались произведенными настолько далеко от фарватеров, что не были обнаружены противником вообще.

Транспорт «Санта Фе» (в центре)

Поаводный минный заградитель Л-4 (фото 1930-х гг.)

В течение кампании лишь один раз предпринималась операция по нарушению коммуникаций противника в западной части моря силами надводных кораблей. Речь идет о попытке отряда в составе трех эсминцев выставить 150 мин у мыса Калиакра в ночь на 29 августа. Еще утром 28-го отряд, находившийся в центре Черного моря, был обнаружен немецкими самолетами-разведчиками, один из которых безуспешно атаковал эсминцы. Этого стало достаточно для прекращения операции и отзыва наших сил в базу. Более объяснимо бездействие торпедных катеров — до освобождения Скадовска и формирования Очаковской ВМБ у них попросту не было соответствующих баз, а в последние два месяца года они были полностью заняты участием в Керченско-Эльтигенской операции.

«Cuba» на Коронационном ревю на Спитхэдском рейде, май 1937 г.

В 1910 г. — через год после создания кубинского флота —фирме «Крамп» (Филадельфия) был выдан заказ на постройку корабля, официально классифицированного как крейсер. Он был спущен на воду 10 августа 1911 г., получив название «Куба» («Cuba»), а после ввода в строй стал флагманским кораблем кубинского флота.

Проект был разработан на основе хорошо зарекомендовавшего себя во время испано-американской войны крейсера типа «Монтгомери», адаптированного под кубинские требования. Корабль имел гладкопалубный корпус с таранным форштевнем и крейсерской кормой; оснащался вертикальными паровыми машинами тройного расширения и водотрубными котлами системы «Бабкок энд Уилкокс» с угольным отоплением, дымоходы которых выводились в две узкие трубы. Вооружение включало два 102-мм орудия, по четыре 57-мм, 47-мм и 37-мм скорострельных пушки и два пулемета.

В 1918 г., после вступления Кубы в Первую мировую войну, «Куба» была модернизирована и перевооружена под американские стандарты. Все скорострелки были сняты и заменены на одну 76-мм зенитку и шесть 57-мм пушек, число пулеметов увеличилось до четырех.

В 1936-1937 гг. «Куба» прошла капитальный ремонт с заменой котлов, при этом существенно видоизменился силуэт — вместо двухтрубного корабль стал однотрубным. Правда, скорость к тому времени не превышала 14 узлов. Надо отметить, что в справочниках 1930-х годов «Куба» классифицировалась то как канонерская лодка, то как шлюп, но никогда как крейсер. В таком виде она представляла Кубу на Коронационном ревю на Спитхэдском рейде в июне 1937 г.

«Cuba» на стапеле

С вступлением Кубы во Вторую мировую войну «Куба» прошла ремонт и модернизацию в Галвестоне (США), в ходе которого в очередной раз заменено артиллерийское вооружение (теперь оно состояло из двух 102-мм орудий, шести 57-мм пушек и четырех 20-мм автоматов «Эрликон»), установлен гидролокатор, размагничивающее устройство, 2 бомбомета и 2 бомбосбрасывателя. После окончания войны все американское оборудование было демонтировано.

«Куба» оставалась флагманом кубинского флота вплоть до революции 1959 г. С 1961 г. использовалась в качестве плавучей казармы, в 1971 г. исключена из состава флота и сдана на слом.