«Прости, Игорек. Прости, мой лучший друг, за все. За нашу несостоявшуюся любовь, за твою убитую молодость, за то, что я жива, а ты — нет».

Эти патетические, но вполне искренние слова Клавдия мысленно произносила скороговоркой. Она не слушала Малютова, который тяжело и долго выступал. Она смотрела на гроб, который выглядел дико в конференц-зале. Она просила у Игоря Порогина прощения за то, что не уберегла, что послала на смерть, но в первую очередь за то, что не может сейчас позволить себе даже по-настоящему всплакнуть. Она знала, Игорь понял бы ее.

Клавдия успела вовремя, потому что никто еще не ушел. Все были на месте. И она сейчас не слушала речей и не плакала потому, что следила. Ей нельзя было расслабиться.

По дороге забежала к компьютерщикам. Они показали ей результаты, но Клавдия даже не удивилась. Она уже знала. Ирина ей сумела сообщить.

Ай да Ирка, ай да сукин сын.

Одно слово — девушка-автомат.

А дальше все было просто.

Они вышли все вместе, распрощались.

А потом Клавдия села в серебристый «мерседес», и они поехали с Федором вслед за синей машиной.

— Подальше, Федя, подальше. Не спугни его.

Федор передвинул козырек у кепки назад и вцепился в баранку, словно это был спасательный круг.

Синяя машина выехала на Ленинградку и помчалась из Москвы.

В пробках стояли очень мало. Так сложились звезды, что в этот день им везло.

Через полчаса езды Клавдия заволновалась, но виду не подала. Федор был так увлечен преследованием, что, кажется, ни на что больше не обращал внимания.

Через час, когда ехали по Минскому шоссе, уже темнеющему, клочками освещенному фарами, Клавдия стала нервничать.

И только когда свернули с шоссе к деревне, Федор остановил машину и уставился на Клавдию.

— Это он куда?

— Езжай, — дрожащим голосом попросила Клавдия.

— Куда езжай, он нас заметит. Там машин нет.

— И что делать?

— Что делать?! Ехать, — нашел оригинальный выход муж.

Он потихоньку тронул машину, потом вдруг опомнился и выключил фары.

Клавдии было и страшно и смешно. Она терпеть не могла всяких гонок, преследований, стрельбы и заламывания рук. Она вообще считала, что это непрофессионально. Слава Богу, ей и не приходилось этим заниматься. На то были оперативники. Она могла бы их позвать и сейчас, но не стала. Она помнила слова Ирины — «речь идет о вашей семье».

Мобильный телефон теперь не редкость. Один звонок, и пока она берет преступника…

Нет, страшно даже представить. И не надо, не надо. Она никого не позвала, она все взяла на себя, на свой страх и риск.

— Остановился, — сказал Федор.

Клавдия и сама видела.

И ничего не могла понять. Синяя машина остановилась напротив дачи Валерии Павловны. А в этом доме сейчас были Ленка, Макс и Инна с больным сынишкой.

— Гони! — крикнула Клавдия.

Федор вдавил педаль газа в пол, машина европейского качества мужественно запрыгала по ухабам, Клавдия сунула руку в карман — нет, сейчас она и не задумается, будет стрелять, стрелять и стрелять.

Но они не проехали и двадцати метров, как человек вышел из синей машины и, оглянувшись по сторонам, двинулся вдоль по улице, миновав дом Валерии Павловны.

— Тормози! — крикнула Клавдия.

Федор так же рьяно, как только что давил на газ, ударил по тормозам, «мерседес» замер.

Человек подошел к домику, находящемуся от дачи, скрывающей семью Клавдии, метрах в ста. Прежде чем войти, он еще раз оглянулся, убедившись, что на улице нет никого.

Какая дикая случайность. Так и разрыв сердца можно получить.

А впрочем, никакой случайности. Валерия Павловна когда-то работала в прокуратуре, тогда все получали участки под дачи именно здесь. Как она могла забыть?! А если бы Ленка сейчас вылетела на крыльцо послушать сверчка? Или Макс пошел бы в деревянную будочку на огороде? Или Инна вышла бы подышать воздухом! Вот это называется — спрятала.

Но, слава Богу, из дачи никто не вышел.

А человек следовал своей дорогой. Клавдия все правильно рассчитала. Она знала, куда он сейчас поедет. Она знала, кого найдет в доме.

— Ну?! — нетерпеливо спросил Федор.

— Ждем, — шепотом сказала Клавдия. И вдруг напустилась на Федора, выпуская накопившийся страх: — Ты что, не мог машину поскромнее взять? Наш «мерседес» торчит, как пугало на огороде.

— Ну извини, насчет марки указаний не было, — резонно парировал муж.

— Съезжай с дороги, — сказала Клавдия. — Он сейчас поедет обратно.

Федор загнал машину в кусты.

Ждать пришлось довольно долго. И тронуться с места боялись, а вдруг как раз не успеют. Хотя до дачи Валерии Павловны было всего ничего.

Наконец человек вышел из домика. Снова оглянулся по сторонам, снова к машине — и прокатил мимо.

Клавдия вынула из кармана руку и утерла по-мужицки со лба пот.

— Так у тебя пистолет? — опешил Федор. — Чего ж ты?! Мы бы его сейчас взяли!

Клавдия и не заметила, что действительно сжимает в руках свой «Макаров».

— Тоже мне, Джеймс Бонд, — ласково сказала она. — Поехали.

Прихватив на всякий случай Макса, они втроем двинулись к домику.

Ну куда же ему было ехать сейчас, как не к Ирине? Кожину он не получил. Значит, Клавдию скоро ждет новый телефонный указ голосом Калашниковой. Теперь уже угрозы будут посерьезнее.

Макс дернул за ручку — заперто.

— Ломаем? — спросил он.

— Ломаем, — махнула рукой Клавдия.

Она махнула рукой на собственные сомнения. Хотя их было пруд пруди. Она могла ошибиться в своих расчетах, она могла вообще все навоображать. Завтра человек приедет, а дача его взломана.

«Но завтра, — подумала Клавдия, — все уже будет кончено».

Хрупнул замок, дверь открылась, они вошли внутрь.

В комнатах было пусто.

У Клавдии чуть не подкосились ноги.

Она не могла, не могла ошибиться. Никаких ошибок — отпечатки пальцев в свинцовом тайнике все сомнения сводят к нулю.

И все-таки Ирины здесь не было.

— Может, где в другом месте? — спросил Федор.

Клавдия безвольно пожала плечами.

— Может быть.

«Нет, не может быть. Не станет человек тащиться из Москвы за сто километров, чтобы посидеть на своей даче двадцать минут».

— Она здесь, — сказала Клавдия. — Ищите.

И после этого уже было веселее.

Клавдия откинула дорожку — так и есть.

Люк в полу откинулся беззвучно, тут же она услышала приглушенный стон.

— Иришка! — позвала Клавдия. — Дайте фонарь.

Калашникова сидела на полу. Руки и ноги у нее были связаны. Рот забит кляпом.

Но как только его вынули, Ирина сказала:

— Что ж вы так долго?

— …Позорно проваленное дело проститутки Кожиной, которое вела следователь Дежкина, к сожалению, результат нашего непрофессионализма.

Клавдия не вздрогнула, услышав свою фамилию. Она только вжала голову в плечи, стараясь стать невидимой. Но Малютов оторвал глаза от бумажки и поискал глазами Клавдию.

За его взглядом следил весь зал, поэтому, когда прокурор увидел Дежкину, когда взгляд его остановился, все головы обернулись к ней.

Аплодисментов, разумеется, не было.

Клавдии хотелось провалиться сквозь землю. Но она гордо смотрела на людей и даже слегка кивала, дескать, вот она я какая, мне все как с гуся вода.

С утра все снова сидели на совещании. По этому поводу гроб с телом Игоря вынесли в фойе.

Клавдия вздохнула. Как ей все это надоело!

— …что вокруг прокуратуры сложилась нездоровая обстановка. Я сначала думал, что это дурное влияние окружения мэра, но потом понял, что и сам мэр не доверяет прокуратуре…

Ну вот опять — любит, не любит, плюнет, поцелует.

Клавдия посмотрела на часы. Ну, если Малютов перешел к любви, значит, скоро конец.

Клавдия сидела с краю, поэтому никого тревожить ей не пришлось. Но она все-таки согнулась в три погибели, чтобы стать уж совсем незаметной.