- Ни-шэу! – выдохнул он, наугад ткнув под ноги – а может, в сплетение корней – костяной твари, на мгновение ладонь налилась жаром, а потом Алсека подхватило упругой волной и отнесло к стене. Мелкие осколки тонкими жалами впились в руки, часть завязла в волосах, один воткнулся в щёку. Алсек тряхнул головой и почувствовал, как из-под ног уходит земля. Верёвка натянулась, и он повис над землёй, быстро поднимаясь к пролому. Сверху встревоженно шипел Хифинхелф, снизу пахло жжёной костью. Алсек открыл слезящиеся глаза, вытер лицо, посветил вниз и ухмыльнулся. То, что едва не отгрызло ему руку, сейчас лежало россыпью костяных осколков, и зелёный туман сгинул, как будто и не появлялся.

- Ай! Алсек, у тебя кровь! Кто тебя так?! – Аманкайя протиснулась к пролому, но Хифинхелф быстро отодвинул её и вытащил изыскателя наружу. Алсек мотнул головой, переступил с ноги на ногу – приступ слабости был недолгим, и спустя мгновение он выпрямился и гордо потряс мешком с черепами.

- Зген да сожжёт всех мертвяков! Пустяки, Аманкайя, это костяное крошево – не страшнее кошачьих царапин, - он вытащил из предплечья тонкий осколок и бросил в мешок.

- Хорошш, - покачал головой иприлор, с осуждением глядя на исцарапанного жреца. – А ещё не хотел надевать кольчугу!

- Да, кольчуга пригодилась, - кивнул изыскатель, отряхиваясь от песка. – А вот пояс поверх неё повязывать не стоило.

Он пощупал ушибленный живот. С пояса что-то свисало, Алсек задумчиво подобрал вещицу и охнул. Коготь Скарса чудом держался на разорванном шнурке – видно, он и зацепился за камень, пока изыскатель копался в иле…

- Зачем ты бил в упор? – сердито спросил ящер, сматывая канат. – Поднялсся бы немного. Сс такими царапинами шшутить нельзя, придётсся прижигать их. Ударил бы ссверху – оссколки не долетели бы.

- Знаю, - нахмурился Алсек. – И хотел подняться. Чуть не удавился твоей верёвкой. Смотри, что стало со шнурком! Будто эта штука нарочно намоталась на камень…

Аманкайя насторожилась, как будто что-то услышала, и жрец замолчал.

- Хссса! Куннаргаан решшил сскормить тебя нежити? – сверкнул глазами иприлор. – Ессли так, то амулету мессто на косстре Ачаккая. Такие шшутки плохо кончаютсся.

- Может, он подумал, что я хочу сбежать с поля битвы? – криво усмехнулся Алсек. – Для Скарса это было бы позором. Но зачем так плохо думать обо мне? Я лишь искал, откуда удобнее ударить. Вот если бы ты, Куннаргаан, сделал так же в полях Шуна, - остался бы в живых.

Хифинхелф сердито зашипел, оглядываясь на скалы. По ту сторону гребня раздавались встревоженные голоса – пастухи с дюнных хальп решили всё-таки узнать, что тут взрывается.

- Хссс! – иприлор подтолкнул Алсека к ближайшей расселине, сам метнулся за валун и на четырёх лапах перемахнул через гребень. Изыскатель скатился в ложбину, прижимая к груди мешок с черепами. «И правда, пора отдохнуть,» - думал он, заползая в пещерку, присыпанную кошачьей шерстью. «Завтра докопаем.»

… - И снова ты перегрелась, - заметил Хифинхелф, осторожно прикоснувшись языком к макушке Аманкайи. Она что-то пробурчала сквозь сон – дремота одолевала её, и не было сил спорить. Ящер прилепил ей на макушку размятый лист Нушти и отодвинулся, прислоняясь спиной к холодной стене пещерки – так он надеялся остыть и уснуть до того, как придёт предрассветная прохлада.

- Почтенный Шафкат, тут ещё остался сушёный фамс, - Алсек наклонился над завернувшимся в циновку магом, держа в руке пучок белесых волокон. Фамс, твёрдый, как щепка, уже не напоминал рыбу ни видом, ни запахом, и его вкус был вкусом песка и соли. Алсек бросил в рот пару волокон и поглядел на мага, ожидая ответа.

- М-м… Нет, я откажусь, - пробормотал засыпающий чародей и повернулся лицом к стене. Между ним и Аманкайей оставалось немного места для Алсека – и одна свёрнутая в трубку циновка.

- Тогда останется на утро, - кивнул изыскатель, высыпая волокна обратно в полупустую суму. Припасы подходили к концу – только воды было в избытке, и Алсек очень надеялся, что к утру с северных полей вернётся Ярра с парой вьюков еды. Кошка сгинула ещё до заката – утренняя погоня за стаей сегонов утомила её, сухое мясо надоело. «Могли бы и мы ночевать под крышей,» - вздохнул про себя Алсек. Спать на камнях и песке надоело и ему. Хвала богам, эта вылазка вскоре должна была закончиться! Кости, извлечённые из «башни панцирников» и вычищенные песчаным ветром, лежали в мешках вместе с пригоршней резных чешуй, расколотыми стеклянными кольцами и зубами неведомых зверей. Могильник снова принадлежал водяным жукам – Алсек был уверен, что ещё двадцать веков никто туда и носа не сунет. Близились к завершению и другие дела – ещё три дня назад крылатая вирка, собранная Хифинхелфом из чего попало, взлетела и помчалась на юго-запад, и если на неё не позарятся сегоны – а вкусной она не выглядит – то со дня на день она принесёт ответ. Алсеку было слегка не по себе – раньше он с Гевахелгами не переписывался и вообще встречался с ними нечасто. Хифинхелф почти уверен был, что они ничего не ответят… или что вирка без следа затеряется в их городе. Там немудрено затеряться – Алсек видел эти древние руины издалека и удивлялся только тому, как могли там жить его предки.

- Что с тобой, Алсек? – ящер приподнялся и удивлённо посмотрел на изыскателя. – Чего не спишь?

- Сейчас лягу, - прошептал жрец, а про себя усмехнулся. Давно Хифинхелф не был таким спокойным – даже шипеть перестал…

С севера тянуло цветущими кустами, Яртисом и жареным мясом, куманы лениво рявкали друг на друга, разбредаясь по загонам, скрежетали друг о друга панцири анкехьо. Алсек развернул циновку и лёг головой к выходу, глядя в темноту. У «порога» пещеры едва заметно мерцали тонкие паутинки защитного заклятия, дальше в темноте скрывались значки, вычерченные на песке Хифинхелфом – против диких зверей, чтобы защита не срабатывала зазря. В первую ночь она всё-таки полыхнула, перепугав до полусмерти кота из ближайшей хижины и всех, кто спал в пещере, теперь иприлор чертил знаки. Кроме кота, никто не совался к изыскателям ночью, а если бы не мертвяки в могильниках, Алсек не стал бы и защиту ставить. Ночью в Пустыне Ха тихо…

- Лунно сегодня, - ящер покосился на небо, где горели шесть маленьких лун, и прикрыл голову краем циновки. – Хочешь – ложись тут, с краю, я закрою тебя от света.

- Не тревожься, Хиф, - отмахнулся Алсек. – Я так, задумался немного. Плохо всё-таки, что могильник так размыло. Ни одного внятного значка на вещах – всё затёрлось. Я просил мёртвых рассказать что-нибудь, но без толку. Сюда бы Нециса…

- Броссь, - тяжело качнул головой иприлор. – Не вссе имена удаётсся прочессть. Так вссегда. А Нециссу вовссе незачем ссмотреть на вссё это. Он ведь тоже Нерсси, это были его ссородичи.

Алсек прикусил язык. Не надо было вспоминать о Нецисе – ясно же было, что Хифинхелф расстроится…

- Да будут наши глаза зоркими и во сне, - пробормотал он, приложив пальцы ко лбу. «Может, в видениях воинам легче говорить?» - без особой надежды подумал он. «Хоть бы Куннаргаан сказал что-нибудь внятное! Может, ему не понравилось в чертогах солнца?»

Открыв глаза снова, Алсек обнаружил, что солнце уже высоко – и что сам он, в тёмно-пурпурной накидке жреца, стоит на одном из гребней и держит в руке дымящуюся курильницу. Чуть поодаль, шагах в пяти, стоял ещё один жрец – тоже в пурпуре, и костяное ожерелье – «рука Владыки» - лежало на его груди. Алсек поспешно ощупал себя – костяные крючки укололи ладонь. Он вздрогнул и растерянно огляделся.

Пурпурные жрецы – не меньше десяти – выстроились в две цепи по краям ложбины, а на дне её с оружием наизготовку стояли воины, все в золотой чешуе. Они не двигались и молчали. Там, где заканчивался строй – у скальной стены, из которой выступала часть полукруглой башни – сидели четверо каменщиков, карауля небольшую брешь. В неё едва протиснулся бы человек, и два плоских камня – как раз по её форме – лежали рядом, под молчаливым присмотром строителей. Крыша башни – тяжёлая плита – уже была плотно пригнана, но ещё не скрылась под песком, и стены ещё не источил пустынный ветер.