- Хсс, надо же так сстроить… - пробормотал путник, разглядывая плотную каменную кладку. По осени во внешней стене квартала не было ни единого проёма – не прорезались они и к весне. Странник с недовольным шипением поднял взгляд на верхнее окошко – единственное, довольно узкое и закрытое наглухо. Дом молчал, только дождь шуршал мокрым тростником.
- Кушши, - Хифинхелф цокнул языком. Ящер с недовольным рыком вскинулся, упираясь передними лапами в стену, странник привстал в стременах, пригибаясь, чтобы не пробить головой навес.
За плетёной завесой окна, мокнущей под дождём, были настоящие деревянные ставни – они откликнулись неожиданно громким стуком на удары Хифинхелфа. На другой стороне улицы откинулась оконная циновка, любопытный взгляд скользнул по спине жёлтого ящера. Тот досадливо передёрнул плечами.
- Алссссек!
Ставни распахнулись, на улицу выглянул, ошалело мигая, смуглый юнец. Его иссиня-чёрные волосы топорщились во все стороны, из них сыпались мелкие сухие лепестки.
- Хиф?! В такую рань?! – он замотал головой, пытаясь проснуться. – Тише, сестру разбудишь! Заходи во двор, что ты пляшешь под ливнем?!
Куман сердито рявкнул и выбрался из-под молотящего по спине водопада под рассеянные дождевые струи. Его наездник тихо зашипел.
- Некогда, - качнул головой он. – Сспусскайсся, едем ссейчасс. Рукавицы и поножи не забудь – двинемсся к Пессчаной Улитке.
Алсек изумлённо мигнул, отряхиваясь от лепестков. Взгляд его, мутный и сонный, не спешил проясняться.
- Сейчас, в такой ливень?! Хиф, да что там стря…
- Молния всскрыла могильник! – странник натянул поводья, придерживая встревоженного кумана. – К утру его зальёт по крышшку. Ссобирайсся, чтобы нам не пришшлоссь нырять в трупную жижу сс головой!
- Зген всесильный! – охнул Алсек, захлопывая ставни. Мокрый всадник отъехал на середину переулка, высматривая проёмы в стене квартала. Когда тростниковая завеса на углу качнулась, куман остановился рядом и неохотно повернулся к ней боком. Он уже понял, что его ноша сейчас потяжелеет вдвое.
- Славной ночи, Хифинхелф, - невысокий человек из народа Ти-Нау крепко сжал чешуйчатую ладонь ящера и оттолкнулся от неё, взбираясь в седло. Обмотки из сухой травы и кожаных ремешков, покрывающие его ноги до колен, сухо скрипели и похрустывали при движении. Тростниковая накидка ниспадала с плеч. Теперь на спине кумана уместились два мокрых шалаша, и ящер недовольно мотнул хвостом.
- Сславной, Алссек Ссонкойок, - усмехнулся Хифинхелф. – Держиссь.
Когти кумана вновь застучали по мостовой, заглушив шелест опускающихся оконных завес. Город глазел на путников, и жёлтый ящер недовольно шипел, заметив очередной любопытный взгляд.
- Говорят, что Ти-Нау сспят по ночам, - сердито прошептал он. – Алссек, ессть ли в твоём городе время, когда можно осстатьсся незамеченным?!
Ти-Нау негромко хихикнул.
- Ничего страшного, Хифинхелф. Мы едем не убивать и не грабить – от кого ты скрываешься?
- Ссожги меня Кеосс, - еле слышно пробормотал жёлтый ящер. – Мне сстрашшитьсся нечего, Ссонкойок. Но что сскажет вашш верховный жрец о нашших вылазках? Надеешшьсся вовремя ссбежать?
Ти-Нау пожал плечами и поправил съехавшую набок шляпу. Вода с её полей потекла за шиворот Хифинхелфу, и Алсек отклонился назад и встряхнулся.
- Почтеннейший Гвайясамин Хурин Кеснек очень мудр и проницателен, - бесстрастным голосом проговорил он. – Он знает, в чём для нашего города благо, а в чём – угроза. Напрасно ты тревожишься, Хифинхелф. Ничего не случится.
- Хссс! – ящер дёрнул поводья, разворачивая кумана к повороту, мимо которого он сгоряча проскочил. – Как знаешшь, Алссек. Как знаешшь.
Они проскочили в узкие ворота, едва пригнув головы – места там было довольно и для кумана, и для его седоков. Никто не остановил их, и чешуйчатые копейщики не выглянули с лестницы, и сонный Маг Солнца, растянувшийся на циновках у смотрового проёма, не открыл глаз, только пробормотал что-то о ливнях, мраке и проклятии богов.
- Хорошшая у васс сстража, - качнул головой Хифинхелф, подгоняя кумана. Мутный поток, закручиваясь водоворотами, всё так же бежал по каменному руслу, когда-то бывшему дорогой, и брызги летели во все стороны от ящера, бегущего по щиколотку в воде. Ослепительная ветвистая молния раскинулась на полнеба, и за расцветающими дюнами выступили из мглы очертания далёких холмов – череды длинных, волнистых и одного большого, округлого, клубком свернувшегося в песках.
- Я просил их оставить для тебя проход, - пожал плечами Алсек, с любопытством разглядывая утонувшие поля. – Зген всесильный, вот это потоп…
Две молнии разом ударили в дюны, и земля качнулась от раскатистого грома. Куман гневно взревел, запрокинув голову, и едва не захлебнулся дождём.
- Сспит вашш Зген, - ухмыльнулся жёлтый ящер, из-под накидки покосившись на небо. – Великий Змей Небессных Вод ссегодня резвитсся в облаках. Хссс!
Куман свернул с дороги и побрёл по невидимой тропке, утопая в жидкой грязи. Мимо проплывали обрывки травы и мелкие розовые лепестки, смытые ливнем с дюн.
Алсек посмотрел на небо и нахмурился. Сейчас в его глазах не осталось и следа дремоты.
- Хифинхелф, я же просил не рассуждать о богах, - сердито прошептал он. – Великий Змей сегодня не в духе, и сильно. Забирай правее, слева глубокое русло!
Ящер выбрался на дюну, едва не выдрав с корнем куст тамариска, схватил на бегу пару цветущих веток и помчался дальше. На мокрые пески, казалось, накинули зелёную сеть с запутавшимися в ней белыми, розовыми и лиловыми звёздами, - дюны Пустыни Ха, не дожидаясь окончания ливней, спешили расцвести, пока небесный огонь не опалил их. Куман принюхивался к сладковатому пустынному ветру. К аромату цветов примешивался резкий запах оплавленного молнией камня. Чёрная брешь зияла на склоне округлого холма, и дым ещё клубился над ней.
- Боги! – Алсек поцокал языком и перехватил у Хифинхелфа поводья. – Посмотри, что внизу, я скоро!
Привязав кумана к низкорослому тамариску, он нагнал жёлтого ящера уже у пролома. Иприлор склонился над дымящейся дырой, направив вниз луч фонаря. Яркий красноватый кристалл-церит высветил брешь в толстой каменной стене округлой башни. Внизу плескалась мутная вода, и что-то желтело во мраке, разбросанное по всему полу. Алсек резко выдохнул и извлёк из-под накидки моток верёвки.
- Низковато, - покачал головой Хифинхелф, засовывая руку в пролом. Почерневший край стены почти уже остыл, вода ручьями сбегала по нему в недра древней башни.
- Я спущусь, Хиф, - тронул его за руку Алсек. – Дай мешок.
- Посстой, - иприлор опустил фонарь пониже, едва не по пояс свисая над провалом. – Ссвет нехорошший.
В тёмной клокочущей воде что-то светилось, и не отражённым светом - холодные зелёные искры кружились там вместе с чёрной мутью, и вода время от времени вскипала.
- Квайя, - Хифинхелф на мгновение высунул тонкий язык, ощупывая воздух, и поморщился. – Кто-то там ессть. Алссек, ты сс оружием?
Он потянулся к поясу. Ти-Нау покачал головой, показывая рукоять недлинной, но увесистой булавы, окованной бронзой.
- Твой подарок, - усмехнулся он. – Я спускаюсь. Как дам знак – тяни.
- Оссторожно там, - иприлор протянул ему свёрнутый трявяной куль и сел у пролома, найдя опору для ступней. Верёвка в его лапах задрожала и натянулась, а потом ослабла – Алсек с плеском ушёл в воду.
- Шшто там? – ящер заглянул в дыру.
- Почти по колено, и быстро прибывает, - откликнулся Ти-Нау, шаря в мутной воде. – Нашёл!
Стены, пропахшие смертью и отчаянием, обступали его со всех сторон – только в дыру над головой сочился белый свет. Фонарик Алсека висел на груди и болтался из стороны в сторону, высвечивая пузыри на тёмной воде, грубо отёсанные камни – и жёлтые кости, сваленные у стен.
Алсеку доводилось уже вскрывать могильники той древней войны, застоявшийся смрад гниющей и ссыхающейся плоти был ему знаком, и он привычным движением опустил широкую налобную повязку на нос, прикрывая рот промокшей бахромой. Под руку ему попался череп, потом – пучок волос, рёбра, под пальцами разделившиеся и упавшие на дно… Те, кого двадцать два века назад замуровали тут заживо, остались лежать у стен, на полу, скорчившись, царапая пальцами камни, их вещи были при них – кроме, разве что, оружия, но и оно не помогло бы им пробить каменную кладку в локоть толщиной. Этой ночью в могильник пришла вода, и скелеты рассыпались, остатки кожаной брони и тряпья расползались в клочья от малейшего прикосновения. Алсек вылавливал разрозненные кости из тёмной воды, кидал в мешок и снова склонялся над зловонной мутью.
