Куманы бежали резво, иногда только Хифинхелф придерживал их, чтобы их прыть никому не бросалась в глаза. Пока путники не забрались совсем уж далеко от обитаемых земель, лучше было прикинуться обычными жителями. Так они и плелись по дороге на Джэйкето, пока Хифинхелф не остановился, высунув язык, и не издал громкое шипение.

- Что? – вскинулся Алсек – и сам закашлялся от пряного дыма. В пяти шагах от него, за южной оградой, тянулась широкая выжженная полоса, и посреди неё стояла покосившаяся почерневшая хижина. Вокруг неё не так давно росли пряности – Алсек узнал в обугленных остатках широкие листья Тулаци. Сейчас от посадок остались жалкие чёрные пеньки и горы пепла, разбросанные по земле. На южном краю полосы копались поселенцы, выискивая на обгоревших стеблях живые почки. Осталось их немного.

- Доссадно, - прошептал Хифинхелф, разглядывая выгоревшее поле. – Униви выросс бы от корней, Тулаци – нет. Как же его подожгли?! Вроде бы не ссушшёная геза…

Геза – придорожная жёсткая трава, которой в иные месяцы даже куманы брезговали – выгорела тоже, и пепел укрывал обочину. Алсек вдыхал запах жжёных пряностей и хмурился. «Что-то слишком много огня вокруг,» - думал он, глядя по сторонам. Не только одна хижина и поле пряностей успели выгореть за эту весну – чёрные проплешины виднелись и на востоке, и на юге.

- Как будто огненный дождь прошёл, - пробормотал он и покосился на небо. Солнце раскалённым оком глазело на пустыню, и красная кайма вокруг него словно стала толще за ночь… и проросла внутрь тонкими алыми нитями, отчего всё солнце порыжело. Алсек протёр глаза и встряхнулся – в голову полезли совсем уж странные мысли.

- Хиф, - тихо сказал он, убедившись, что поселенцам его не слышно, - я всё думаю о том вестнике из Чакоти… Может, он не солгал? Ведь Шун во времена Гвайны против Скарсов выстоял! А теперь – нет… Что, если и правда Джаскар нашёл Солнечный Камень? Где-то же он должен был лежать всё это время…

- Не разбираюссь я в вашших легендах, - махнул хвостом Хифинхелф. – К чему ты ведёшшь?

- Может, он и впрямь поладил с Кровавым Солнцем, - поёжился Алсек. – Кто из них под чьей рукой – Аойген их знает, но вся эта жара, и ранняя засуха, и багрянец на солнце… Может, солнечный змей уже здесь, и огненные ливни не за горами.

- Хссс, - покачал головой иприлор. – Было бы чего боятьсся. Вссе вашши боги упиваютсся кровью. Одним большше, одним меньшше…

Вечер застал их в одном из домов Джэйкето – на восточном краю застенья, далеко от ворот и подозрительных городских стражей. Поселенцы выделили пришельцам полкрыши, напоили куманов, Алсек дал жителям немного сушёного мяса. Наместник не поскупился на дорожные припасы, но разбрасываться ими не стоило – в пустыне в такую жару даже ящерицу не поймаешь.

До темноты ещё оставалось пол-Акена, и всё-таки путники, уставшие от жары и долгой дороги, оставили хозяев обсуждать новости под крышей, а сами забрались наверх и устроились на ночлег на разостланных там циновках. За день подстилки нагрело солнце, и Хифинхелф долго ворочался, выискивая прохладное место – тепло заставляло его кровь бурлить, и уснуть он не мог.

- А-аух! – широко зевнул Алсек, растянувшись на циновке. – Вроде полвесны разъезжал по полям, с кумана не слезая. А всё равно сейчас кости ноют и в сон тянет до заката.

- Хсс… не сслезал он сс кумана, - лениво повернул голову иприлор. – Знаю я, как ты разъезжаешшь. Пол-Акена в пути, полтора – в госстях за ссвежими лепёшшками. Первые дни будет ссложно, ссам знаешшь, потом обвыкнешшь…

Алсек хихикнул и закрыл глаза.

Когда сквозь красноватую муть стали проступать очертания стен, он удивлённо мигнул – место было ему знакомо до мельчайших деталей. А потом появились и существа – и тут Алсек вздрогнул и попятился. К нему спиной стоял Гвайясамин, рядом с ним – двое младших жрецов, а перед ними в руках стражников трепыхался Хифинхелф. Его держали вдвоём, и держали крепко, вывернув лапы и принудив опуститься на колени. Ящер гневно шипел и сверкал глазами, не обращая внимания на болезненные тычки.

- Лазутчик, - процедил верховный жрец, разглядывая пойманного иприлора. – Эта ящерица осквернила дом солнца своими лапами. Убить!

- Ч-что?! – поперхнулся Алсек. Он будто прирос к полу, не в силах поверить в услышанное.

- По воле солнца, - склонил голову один из стражников – тот, который не пытался удержать иприлора, а стоял рядом. Он вынул из ножен широкий кинжал и подошёл к ящеру.

- Хэ! – Алсек бросился вперёд, отталкивая жрецов, но его схватили и швырнули на пол.

- Почтен… Нет! – он изловчился и пнул стражника чуть повыше пятки, по сухожилию. Тот дёрнулся, отпрянул, молча указал на сидящего жреца другому воину и запрокинул ящеру голову.

- Сто-ой! – Алсек вскочил, попытался перехватить его руку, но другой стражник ударил его древком копья в живот, и жрец осел на пол, задыхаясь от боли. Алая пелена застилала глаза, в запястьях пульсировали обжигающие сгустки боли. «Сжечь их всех! Сжечь!» - Алсек до хруста в костяшках сжал кулаки. Казалось, руки сейчас обуглятся.

- Вы что?! Это же Хиф, он же… - беспомощно бормотал он. Второй удар обрушился на него, отбросил к стене. Сквозь алое марево Алсек видел, как захлёбывается кровью Хифинхелф. Ему рассекли горло так, что голова с хрустом запрокинулась назад, но тело ещё дёргалось и булькало. Стражники подняли умирающего, поволокли по коридору, оставляя на полу кровавый след. Алсек рванулся за ним, но тело перестало слушаться, и он растянулся на полу. Искры брызнули из глаз, и коридор вместе со смутными тенями стражников и жрецов провалился во тьму.

- Хссс? – зашипели над головой, шершавые лапы сгребли его в охапку, и он сел, ошалело моргая. Туман плыл перед глазами, жёлтое и красное переплетались вокруг, - свет золотистых церитов, блики на пятнах свежей крови…

- Хиф, - выдохнул Алсек, слезящимися глазами глядя на существо и не узнавая его.

- Шшто ты? – удивлённо зашипел иприлор, ощупывая раздвоенным языком лоб и щёки человека. – Голову напекло? Сскажи что-нибудь!

- Хэ-э, - Алсек мотнул головой и изумлённо заморгал, а потом протянул руку, дрожащими пальцами потрогал горло иприлора и вполголоса помянул тёмных богов.

- Алсссек! – ящер от неожиданности разжал руки. – Ты в сссебе?!

- Н-не знаю, - покачал головой жрец, вытирая рукавом лицо. – Хиф, ты… ты точно живой? Я видел, как тебя убивали…

- Хсс?! – ящер высунул язык. – Всссё-таки напекло голову. Сссожги меня Кеоссс! Сссиди сссмирно…

Отбрыкаться от пригоршни воды на макушку и козырька из согнутой пополам циновки Алсеку не удалось, он едва уговорил Хифинхелфа не поднимать шум и не тревожить поселенцев. Когда ящер немного успокоился и лёг обратно, настороженно глядя на человека, тот вспомнил сон и нахмурился. Видение было таким отчётливым, таким ярким, - Алсек до сих пор чувствовал жжение в запястьях, ноющую боль в животе и «разбитом» носу.

- Приснится же такая пакость, - покачал он головой. – Прости, что напугал.

- Уймиссь, - ящер положил ладонь ему на лоб, прижимая человека к циновкам. – Вы, Ти-Нау, когда-нибудь доиграетессь сс месстным ссолнцем – а ты уже доигралсся. Ун ба-та, ун ба-та…

По коже Алсека побежали мурашки, тело мелко затряслось, - Магия Жизни ускорила течение крови, но размягчила плоть, и изыскатель с блаженной улыбкой провалился обратно в сон. В этот раз он не видел ничего.

…Они стояли на краю пустоши, в тени голых песчаниковых скал, источенных ветром, но так и не поросших мхом. Странная чёрная корка виднелась в расщелинах и нишах искрошенного камня, но Алсек поостерёгся бы называть это растением. Последнее пастбище харсулей, непригодное даже для самых неприхотливых куманов, осталось позади, всадники уже не могли разглядеть ни блестящих панцирей огнистого червя, заменивших межевые камни, ни пёстрых тонконогих харсулей, ни пастушьих шатров за песчаниковой грядой. Под ногами похрустывала красноватая истрескавшаяся земля. Алсек подозревал, что она всегда такая – никакой дождь не заставит траву вырасти на обожжённой глине, а эту глину сам Зген обжигал много веков подряд.